Я устал… Не хочу, не могу больше жить.

Я хочу умереть… Умереть… и с Сознанием гнить.

Я хочу слышать треск над собою надгробных свечей,

Я хочу ощущать в своем теле работу червей,

Я хочу обонять от себя трупный запах гнилой

И недвижный лежать я хочу под землей.

Тесные стены зловонные,

Призраков мучащий рой,

Звуки, гниеньем рожденные,

Тьма и бескрайний Покой.

Жидкость кроваво-свистящая,

Шорох и кучи червей,

Вечно могила молчащая,

Царство бесформенных змей.

И когда в тюрьме зловонной, тьмой и смрадом напоенной,

Сознающий и безгласный буду скорбно я лежать,

И видений рой ужасный вереницею неясной предо мною

проплывать,

О, тогда, хочу я страстно, безгранично, непреклонно

Свод небесный отдаленный, озаренный увидать.

Там среди светил лучистых, вечно ярких и огнистых,

Мной любимая планета будет радостно светить,

И ко мне в приют скелета волны ласкового света будет

тихо лить

И с улыбкою привета светом ярким, золотистым

И сияньем своим чистым из тюрьмы моей землистой будет

вверх манить.

И, припомнив все Страданья, мрак и холод Умиранья,

Высоко в простор небесный взглядом мертвым я взгляну,

И к лучам звезды прелестным из темницы своей тесной

остов рук я протяну,

И, нарушив сон чудесный раздирающим рыданьем,

Воплем жалобы, стенаньем тишь Молчанья всколыхну.

Но взамен мольбы могучей, полный слез и Скорби жгучей,

Я, томимый жаждой Счастья, лишь шипение издам.

Без надежды на Участье, точно тусклый луч в ненастье,

поплывет оно к лучам

И, полно мучений Страсти, вверх поднимется за тучи,

И дыханием вонючим, отвращением тягучим, все оно

наполнит там.

И земли могильной глыбы от меня отступят прочь,

Черви грудой безобразной из могилы уползут,

И туманы дымкой тяжкой ту планету обовьют,

А меня навек покроет ледяная, злая Ночь

И, оставшись одиноким, буду тихо я лежать,

И довольный, без желаний, над собою хохотать.

Я жить не могу настоящим,

Я люблю беспокойные сны.

Бальмонт «В безбрежности»

Я ехал дорогой степною,

Тихонько бубенчик звенел,

Вверху, высоко надо мною,

Свод неба сверкал и горел.

Поля, утомившись, молчали,

Безжизненно было кругом,

Лишь травы седые шептали,

Пред вечным задумавшись сном.

И слушал я шелест их странный,

Бубенчиков звону внимал,

И тихо из бездны туманной

Рой смутных видений вставал.

Воздушные тени мелькали,

Сливались с сияньем луны

И пеньем своим навевали

Пленительно-нежные сны.

И в тумане над землею, под бесстрастною луною

Все быстрей они кружились,

И смеялись в упоеньи, и, чуть слышны в отдаленьи,

Их напевы доносились.

Они тихо напевали и с собою призывали

В неземной, чудесный край,

И, протягивая руки, в исступленьи страстной муки

Обещали Счастья рай.

«Бесшумной толпою над спящей землею

Наш вьется, играя, причудливый рой.

Нас Тьма окружат, нас Месяц ласкает

Но мало нам ласки Луны ледяной!

Нам хочется жгучих объятий могучих

И знойную сладость Любви испытать,

В восторге безбрежном, в Томленьи мятежном

Мы хочем, забывши о всем, целовать.

Мы хочем кружиться, купаться и виться

В потоках лучистых горячего света,

Но мы исчезаем, бесследные, таем

При отблесках первых дневного рассвета.

О, приди в наш рой неясный,

Солнца светлых сын лучей!

Взором трепетным и страстным

Оживи нас и согрей.

К груди нас прижми мятежной,

Полной Страсти огневой,

О Любви нам песню нежной,

О земной Любви пропой!

Мы ответим тебе песней дивной без слов

И, кружась над тобой, гимн Любви запоем,

И с печальной Земли в чудный край облаков

На незримых крылах мы тебя унесем».

И с безумною страстью звучали

Их напевы над спящей Землей.

И все громче они умоляли,

Все настойчивей звали с собой,

И кружились, носились, рыдали

Над туманом в выси голубой,

И все выше и выше взлетали,

Увлекая меня за собой.

Я очнулся. Бубенчик веселый болтал,

Тихо спала земля, утомясь,

И при лунном мерцаньи искрясь,

Над землею туман проплывал.

Грустно вяли георгины,

Листья желтые шумели,

Нити белой паутины

В светлом воздухе блестели,

А под небом строем длинным

Журавли на Юг летели.

Улетали, исчезали

В бездне света журавли,

И манили нас, и звали

Выше, к Небу, от Земли.

И подняться мы желали,

И подняться не могли.

Мы тихонько увядали,

Как осенние цветы,

Мы, не живши, умирали,

Без расцвета красоты,

С скорбным шумом облетали

С нас последние листы.

Но хотелось нам высоко

С журавлями улететь,

И оттуда песнь Упрека,

Песнь призывную пропеть,

И в просторе огнеоком

В бездне света умереть.