И хотя Паук был в тридцати милях от оскверненной могилы, он не чувствовал себя в безопасности. Ему нестерпимо хотелось остаться в городе, смешаться с толпой, послушать, как люди обсуждают случившееся на кладбище. Но нет, он должен скрыться. Полицейские уже, конечно, облазили все кладбище. Скоро об этом сообщат радио и телевидение.

Паук обычно вел себя очень осмотрительно. Следует уйти, и чем скорее, тем лучше. Незаметно, не вызывая ни малейшего подозрения.

Несмотря на все предосторожности, Паук понимал: всегда есть вероятность, что кто-нибудь его запомнит.

Он долго стоял под горячим душем. Потом взял белое банное полотенце и, насухо вытеревшись, обернул его вокруг талии.

Паук тяжело дышал, руки дрожали. Спустя столько лет, после стольких убийств у него все равно каждый раз на следующий день дрожат руки. Первый признак начинающейся паники, страха, что его поймают, который неизбежно охватывал Паука. Чем дальше он окажется от места преступления, тем быстрее пройдет паника. Так было всегда.

Почувствовав себя немного лучше, Паук вернулся в комнату, сел на кровать и начал щелкать пультом. Интересно, местные журналисты уже в курсе? По каналу ВТМА предупреждали о возможных тропических ураганах. По ВКС передавали о женщине, утонувшей у Салливан-Айленда. Паук переключился на ВСБД и тут же узнал на экране джорджтаунское кладбище. Через несколько секунд появился репортер-латиноамериканец и обратился к диктору в студии:

— Все жители Джорджтауна, живущие большой дружной семьей, потрясены случившимся сегодня актом вандализма, который многие называют не просто жутким злодеянием, а скорее чудовищным кощунством. Журналистов и операторов полиция, к сожалению, не пустила на кладбище, но даже с этого места — с обочины дороги, где я стою сейчас — можно увидеть оскверненную могилу. Есть предположение, что преступление — дело рук «черных вандалов» или психически больного, которого привлекают могилы умерших неестественной смертью. Местная полиция категорически отвергла версию о связи данного преступления с делом о блэк-риверском маньяке — серийном убийце, которого подозревают в убийстве Сары Элизабет Карни.

Новости и позабавили Паука, и вызвали раздражение.

Неужели журналисты повелись на эту чушь?! Им что, мозгов не хватает понять, что происходит на самом деле? Вряд ли полицейские так же тупы. Они-то, конечно, сразу сообразили, что к чему.

Паук лег мокрой головой на подушку. Рядом, на второй подушке, завернутый в полотенце лежал предмет его вожделения — череп Сары Карни. Паук повернулся на левый бок и нежно провел рукой по гладкой кости.

Не верится, что прошло уже двадцать лет… Двадцать лет с того момента, как он почувствовал ее последний предсмертный вздох и познал таинственное успокоение ее остывшего тела…

— Скоро нам придется уйти отсюда, Малышка, — нежно сказал он, целуя ее в лоб. — Поспи немножко. А потом мы должны идти. У нас с тобой еще столько дел!..

Тоскана

10.00

Джек во Флоренции, Зак в детском саду. Наконец Нэнси Кинг могла отдохнуть на тенистой террасе, потягивая первую чашечку капуччино за утро. На коленях лежало новое летнее меню Паоло. Прекрасно! Большинство ее любимых блюд остались в списке, включая классическую пасту из домашней лапши лингуине или тальятелле с удивительно простым томатным соусом. И как только итальянцам удается создавать вкуснейшие на свете блюда из пары ингредиентов?!

Отложив меню, Нэнси отпила кофе и залюбовалась залитой солнцем долиной. Тосканские холмы зелеными волнами разбивались о невидимую вдалеке прибрежную линию. На бесконечном зеленовато-голубом небе не было ни облачка. Только здесь Нэнси почувствовала, что возвращается к жизни отдохнувшей и уверенной впервые за многие годы. Правильно они сделали, выбрав Тоскану, чтобы начать все с нуля.

Джованна, официантка, накрывавшая свежие белоснежные скатерти к обеду, нарушила уединение Нэнси стуком каблучков по плитам во дворе и деревянному полу террасы.

— Scusi, signora, [4]— обратилась Джованна к Нэнси. — Вас спрашивают на входе. Полиция.

У Нэнси перехватило дыхание. Быстро сунув босые ноги в сабо, она бросилась с прокаленной солнцем террасы в прохладу гостиницы. За доли секунды в голове пронеслись самые ужасные предположения.

«С Джеком удар? Маньяк ворвался в детский сад Зака в Пьенце? Зачем итальянская полиция явилась сюда без предупреждения?»

Нэнси думала, что увидит темноволосого небритого карабинера в форменных белых перчатках. Но рядом с администратором стояла красивая девушка в безупречно сшитом темно-сером деловом костюме.

— Buongiorno. Signora King? [5]— спросила девушка.

— Si, [6]— помедлив, ответила Нэнси, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Buono, sono Ispettore Orsetta Portinari. Ho bisogno… [7]

— По-английски. Прошу вас, говорите по-английски! — воскликнула Нэнси, не в силах скрывать страх.

— Простите. — Детектив легко перешла на английский язык. — Разрешите представиться — Орсетта Портинари. Мой босс, Массимо Альбонетти, направил меня к вам из Рима. Они с мистером Кингом когда-то работали вместе, и синьор Альбонетти хочет обратиться к нему за помощью.

Нэнси успокоилась.

— Значит, ничего страшного не произошло? С Джеком и сыном все в порядке?

— Простите, я не совсем понимаю. С сыном? — смущенно проговорила детектив.

Нэнси отбросила прядь волос с лица.

— Вы здесь не для того, чтобы сказать, что с мужем или с моим сыном Заком беда? С ними ведь ничего не случилось?

— Нет-нет, не беспокойтесь! С ними все нормально, — заверила ее Орсетта.

Нэнси опустила обе руки на черную регистрационную стойку из гранита и с облегчением вздохнула. Потом, заставив себя собраться, повернулась к детективу.

— Странно, я до сих пор думаю, что произошло что-то ужасное, когда приходит полиция! Хотя сама десять лет замужем за полицейским.

— Да уж, — согласилась Орсетта.

— Джека сейчас нет. Уехал на весь день. О чем вы с ним хотели поговорить?

По лицу Орсетты стало ясно, что она не собирается раскрывать перед Нэнси все карты.

— При всем уважении, миссис Кинг, вряд ли вам это интересно. Я лучше поговорю с вашим мужем напрямую.

Но Нэнси так просто не проведешь — не первый день замужем за полицейским. Они всегда уходят от ответов, если дело действительно серьезное, — ей ли это не знать! Нэнси подумала о статье в местной газете.

— Речь об убитой девушке?

Детектив нахмурилась.

— Мне нужно пообщаться с вашим мужем. Не подскажете его мобильный?

Нэнси сверкнула глазами. Похоже, итальянские копы ничуть не вежливее американских!

— Ничем не могу вам помочь. Муж больше не работает с полицией. Может, ему передать что-то на словах?

Орсетта резко покраснела.

— Вот моя визитка, — проговорила она, положив карточку на холодную стойку. — Это очень важно. Передайте мистеру Кингу, чтобы он позвонил мне сразу же, как только увидите его. — Она пристально посмотрела в глаза Нэнси и добавила: — Это не просьба, синьора, а приказ.

Нэнси не отвела взгляда.

Затем Орсетта мило улыбнулась, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, элегантно развернулась на высоченных каблуках и вышла.

Флоренция

13.20

Доктор Элизабет Фенелла сказала Джеку, что ФБР оплачивает счет за ее консультацию, которая, кстати, не из дешевых. И добавила, что освободила время до вечера, поэтому они могут общаться столько, сколько захочет Джек.

Фенелле удалось разговорить его о детстве. Джек не переживал психологических травм, когда был ребенком: никаких потерь или потрясений. Его окружали любовь и поддержка полноценной семьи. Родители Джека познакомились еще подростками и прожили в счастливом браке больше тридцати лет, никогда не расставаясь друг с другом, пока пять лет назад отца не сбил насмерть водитель, скрывшийся с места происшествия. Джек-старший всю жизнь проработал рядовым нью-йоркским полицейским. А мать, Бренда, была ночной сиделкой в больнице «Маунт-Синай», рядом с центральным парком Манхэттена. Мать умерла во сне посреди ночи от сердечного приступа спустя три года после смерти мужа. Джек думал, это произошло из-за того, что сердце ее было разбито, а не из-за повышенного уровня холестерина в крови, как считали врачи.