Рим

16.00

Роберто вернулся в конференц-зал с четырьмя чашками кофе и кучей плохих новостей.

Поставив поднос, Роберто выждал, когда Джек закончит разговор с Бенито, а потом сказал:

— Мне только что звонили из Милана.

— По поводу курьерской службы? — спросила Орсетта.

— Да. Там уверены, что такой фирмы… э-э-э… «Мобильный Милан» не существует, — ответил Роберто.

Джек взял чашку кофе с подноса.

— Тогда как, если не через курьерскую службу, БРМ доставил посылку?

— Думаете, он доставил голову лично?! — предположила самое невероятное Орсетта.

— Похоже на то, — подтвердил Бенито.

— Подождите делать выводы, — прервал их Роберто. — Мой источник в Милане имеет на этот счет свое мнение. Сейчас многие студенты ищут, как бы подзаработать. В Милане очень распространено, что студенты встречают приезжающих в аэропорту или на вокзале и предлагают выполнить любую работу.

— Любую?! Что ты имеешь в виду, Роберто? — удивленно спросила Орсетта.

— Простите, похоже, я неточно выразился. Студенты стоят у входа в аэропорт с табличкой, на которой, например, написано, что они могут помочь отнести багаж или даже сопроводить посылку куда угодно на поезде или самолете. Курьерские службы их не любят.

— Еще бы! — воскликнул Джек. — То есть ты хочешь сказать, что на вокзале БРМ отдал посылку студенту, а тот принес ее сюда?..

— Ну наконец-то! Об этом я и толкую, — обрадовался Роберто, что его поняли.

— Но это рискованно, — сказала Орсетта. — Я бы никогда не доверила студенту ценную для меня посылку.

— А как этим студентам-курьерам платят? — спросил Бенито.

— Думаю, наличными, — ответил Роберто.

Теребя бородку, Бенито начал размышлять вслух:

— Выходит, БРМ должен был купить обратный билет курьеру на поезд или самолет. Заплатил наличными, поэтому выследить мы его не сможем. Он, вероятно, дал курьеру аванс и пообещал заплатить остальную часть, когда тот вернется.

— Что-то не так, — сказал Джек.

Орсетта нервно почесала голову, начиная терять самообладание.

— Ничего не понимаю! Ерунда какая-то получается!

— Вот именно! Этого он и добивается. Сбить нас с пути. Пустить по ложному следу. Хочет, чтобы мы гонялись за призрачными тенями. Нет «Мобильного Милана». Но БРМ пришлось сильно постараться, чтобы создать видимость, что он побывал в Милане и воспользовался услугами этой компании. И сделал он это для того, чтобы мы потеряли время, — объяснил Джек.

— Значит, он там никогда не был?! — спросила Орсетта.

— Нет. Думаю, выяснится, что фирменная наклейка курьерской службы сделана на обыкновенном компьютере, а картонная коробка и упаковочный материал совпадают с посылкой в нью-йоркское отделение ФБР, — заявил Джек.

— И черный фломастер тот же, — добавила Орсетта.

— Точно.

— Да он просто водит нас за нос! — воскликнул Бенито.

— Пока только пытается, — успокоил его Джек. — То, что рассказал Роберто, известно многим. По крайней мере несколько лет назад в США это было очень распространено. Студенты подрабатывали курьерами, сопровождая посылки в любую часть света, заодно и отдыхали. БРМ хотел, чтобы мы подумали, что он отправил коробку через миланскую курьерскую службу, судя по наклейке на посылке. А если мы пройдем этот тест, он полагал, что имеет запасной вариант — мы наверняка узнаем, что многие миланские студенты предлагают курьерские услуги, и окончательно увязнем в этой тупиковой версии.

— Тогда, может быть, он правда доставил посылку лично? — предположила Орсетта, думая, что подобная наглость повеселила бы блэк-риверского маньяка.

— Вряд ли, — сказал Джек. — Не забывайте, БРМ не любит рисковать. Полагаю, миланский источник Роберто отчасти прав — БРМ обратился к студенту-курьеру, но не в Милане, а в Риме.

— Потому что в Риме он мог бы заплатить студенту после работы без аванса, удостоверившись, что посылка доставлена, — поддержал версию Джека Бенито.

— А значит, БРМ вылетел в США из Рима, а не из Милана, скорее всего вечером двадцать пятого или днем двадцать шестого, — закончил мысль Джек.

— Может быть, даже позднее, — сказал Бенито. — Если он был уверен, что мы пойдем по ложному следу, ведущему в Милан, то мог спокойно пробыть в Риме до двадцать восьмого, а потом взять билет на трансатлантический рейс и, прибыв в США, уже тридцатого июля отправиться на джорджтаунское кладбище. Надо проверить рейсы из Рима.

Все молча переглядывались, едва заметно улыбаясь. Каждый понимал, что сегодня впервые удалось напасть на настоящий след блэк-риверского маньяка.

Нью-Йорк, офис новостного канала «Пан-Арабия»

20.30

Редактор криминальных новостей Тарик аль-Дахар подумал, что совершил большую ошибку, согласившись на якобы невероятно перспективную должность. Прошел уже год после того, как он уволился из агентства Рейтер ради работы в «Пан Арабии» — спорном канале с головным офисом в ОАЭ, точнее, ради наращивания оборотов недавно образованного отделения новостей на английском языке.

Вначале из-за технических проблем все время откладывался долгожданный первый выпуск, доверие было подорвано. Но эти трудности оказались ничтожными по сравнению с критикой, с которой пришлось столкнуться, как только они вышли в эфир. Сравнение с конкурирующими западными медиагруппами было явно не в пользу «Пан-Арабии».

Просматривая каналы конкурентов, Тарик утешался тем, что ни он, ни его начальство никогда не питали иллюзий, что будет легко.

Тарик был мусульманином, но он не просто располагал статистическими данными о религиозных меньшинствах Америки, он понимал, что стоит за этими цифрами.

Меньше двух процентов всего двадцатимиллионного населения Нью-Йорка составляют последователи ислама, меньше двух процентов — буддисты, индусы или сикхи. Но за этими цифрами скрывалось изменение, по силе сравнимое с землетрясением, невидимое большинству обывателей. Нью-Йорк уже стал прибежищем для четверти всех американских евреев. И постепенно превращался в землю обетованную для четвертой части мусульман, проживающих в Америке.

Если бы Тарика спросили, что он больше любит — ислам или Америку, тридцатипятилетний мусульманин счел бы такой вопрос наивным и спросил бы, в свою очередь, кого вы больше любите — ребенка или жену. Его любовь к исламу и к Америке была одинаково страстной. Он не считал их взаимоисключающими понятиями. И когда Тарику выпал шанс устроиться на работу в нью-йоркский офис одного из крупнейших и быстроразвивающихся новостных каналов Ближнего Востока, он решил, что о лучшем нельзя и мечтать.

Но потом Тарик начал сомневаться в правильности выбора. Как сотрудника Рейтера его с удовольствием принимали в журналистские компании в любом баре в любой точке света. Телефонная книжка Тарика разбухла от имен самых важных политических и общественных деятелей страны. Но теперь на его звонки не отвечали. Все просьбы получить доступ к материалам отклонялись. А когда он спускался вечером в бар гостиницы, если случалось бывать в командировках, остальные журналисты делали вид, что уже собрались уходить спать.

Тарик гнал прочь мысли о том, что все кругом называют канал марионеткой или громкоговорителем бен Ладена и считают «Пан-Арабию» антиамериканской.

Правда, сейчас Тарик начал осознавать, что работа из осуществившейся мечты превращается в ночной кошмар.

Взглянув на список потенциальных новостей, подготовленный заместителем для включения в завтрашний выпуск, Тарик поразился, как мало, оказывается, криминала в Нью-Йорке! Два убийства в Куинсе — оба совершены из проезжающих автомобилей — вряд ли вызовут интерес зрителей. Самоубийство мусульманки, которая тайно встречалась с известным профессиональным игроком, — вот это будет погорячее. А все остальное — ерунда.

Хотелось кофе, но секретарь опять куда-то испарилась. Ее приняли всего на месяц из агентства временного найма, предоставляющего свой персонал другим компаниям. Когда Тарику было срочно что-то нужно, секретаря на месте не оказывалось.