Сегодня один из таких дней. Зак в детском саду, работа в гостинице и ресторане целиком поручена Карло и Паоло, поэтому Джек с Нэнси решили посвятить целый день друг другу. Тем более что завтра Джек уезжает на встречу с Массимо в Рим.

Утром гуляли по желтовато-коричневой Амиате — потухшему вулкану. Джек не думал, что подъем на гору дастся ему непросто. Но оно того стоило. Таким прекрасным видом, как с вершины Амиаты на равнину Д'Орча, они еще никогда не любовались.

Джек стоял рядом с Нэнси. Теплый ветерок нежно обдувал их. Они спорили, пытаясь определить, где Пьенца, Монтальчино, Радиокофани и, конечно, их любимый Сан-Квирико.

— Знаешь, откуда пошло название Сан-Квирико? — спросила Нэнси, когда Джек показал пальцем на древние стены города вдали.

— Нет, — ответил он. — Но что-то мне подсказывает, что я знаком с человеком, который знает!

Волосы упали на лицо Нэнси. Она повернулась к ветру так, чтобы он откинул их назад.

— Не очень приятная история. Город назвали в честь ребенка-мученика — святого Квирика.

— И чем он прославился? — спросил Джек, желая узнать сразу суть истории.

— Терпение! Я же рассказываю, — ответила Нэнси, давно привыкшая к уловкам мужа. — В 304 году, когда Квирику, или Сирику, как его иногда называли, было всего три года, столько же, сколько сейчас Заку, его мать Джульетту приговорили к смерти за христианство. Во время оглашения приговора местным правителем в Тарсусе с ней рядом был сын. Мальчик плакал, говоря, что не уйдет от мамы. Пусть делают с ним что угодно. Тогда прислужники правителя довольно грубо сказали ему, что его мать — христианка и поэтому ее убьют. В этот момент Квирик заявил, что он тоже христианин и хочет умереть вместе с матерью. Местный правитель пришел в ярость от таких слов. Схватил мальчика за ноги и ударил головой о каменные ступени. А теперь самое удивительное. Джульетта не бросилась к мертвому сыну, в ужасе рвя на себе волосы. Она, наоборот, обрадовалась…

— Я не ослышался? — прервал жену Джек. — Обрадовалась?!

— Да. Вероятно, она чувствовала гордость, что ее сын заслужил святость. — Нэнси задумалась, могло бы такое произойти сейчас. — Наверное, то же самое чувствуют родители террористов-смертников… Их матери, наверное, тоже гордятся ими…

— Давай закроем тему, — предложил Джек, не желая начинать спор. — Ты говоришь, как моя бабуля.

— Насколько я помню, ты ее очень любил, да?

— Обожал, — поправил Джек, вспоминая старушку. — Она была безумной самодуркой. Но я любил ее до потери пульса.

— А еще святой Квирик — покровитель семейного счастья. Говорят, именно поэтому город назвали в его честь.

— Тебе здесь нравится, да? — спросил Джек, начиная разговор, который откладывал до последнего момента.

Нэнси откинула волосы с лица.

— Да. А тебе разве нет?

Джек отвернулся от жены и, вглядываясь в раскаленный горизонт, ответил:

— Знаю, это покажется тебе безумием. Но нет. Не нравится. Я не счастлив здесь. — Джек обвел рукой долину. — Какая красота! Но мне не помогает. Честно говоря, даже здесь, на вершине потрясающей горы, я чувствую себя загнанным в ловушку.

— В ловушку? — переспросила Нэнси, понимая, что Джеку не по себе, — он старался не смотреть ей в глаза.

— Ты говорила, что Тоскана поможет мне окончательно поправиться. — Джек резко повернулся к Нэнси. — Но на самом деле ты думала о Себе. Ты думала, что Тоскана поможет тебе. Все это — твои мечты, то, что нужно тебе, а не мне!

— Ты несправедлив! — воскликнула Нэнси. — Вспомни, после больницы ты был совершенно обессилен, изнурен всем!

Джек покачал головой, прикусив нижнюю губу.

— Нет, это тебя все достало, Нэнси, ты была изнурена. А я просто болен. Я должен был остаться в Нью-Йорке. Должен был взять передышку, прийти в себя, а потом вернуться к работе и закончить то, что начал.

— Ну да, конечно! — только и сказала Нэнси и, развернувшись, побежала.

Джек быстро догнал ее и, схватив за руку, остановил.

— Выслушай меня!

Нэнси удивилась. Как он груб!

Джек отпустил ее.

— Я люблю тебя. Я безумно люблю тебя и нашего малыша. Но эта ссылка, это уединение давит на меня. Медленно убивает!

Нэнси чувствовала, как обида комком поднимается в горле. Глаза наполнились слезами.

— Я полицейский. Я преследую плохих парней и сажаю их в тюрьму, — продолжал Джек. — Я так устроен. Рожден для этого дела! Я ничем другим никогда не занимался. Это все, что я знаю и умею. Ты привезла меня сюда, не разрешаешь ничего делать, только помогать тебе передвигать стулья и мыть тарелки. Но это мне не помогает, Нэнси. Мне только хуже.

— Джек, как ты можешь так говорить?! — вскипела Нэнси. — В Нью-Йорке ты с трудом мог ходить после болезни. А теперь посмотри на себя. Стал здоровее и подтянутее, чем когда-либо.

Джек похлопал себя по животу и заулыбался:

— Физически — да! Тоскана помогла мне набраться сил. Но умственно, я… ну…

Нэнси нахмурилась:

— Что «ну»?

— Тоскана разрушает мой мозг! Я чувствую себя бесполезным, слабым импотентом и… — он не мог подобрать слов, — трусом.

— О, ну что ты, милый!

Нэнси обняла мужа, и на долю секунды ей показалось, что он хочет вырваться. Она стояла, положив голову ему на грудь, точно так же, как на первом свидании. Ей так не хотелось, чтобы Джек возвращался к работе в полиции. Но в то же время Нэнси не хотела, чтобы он всегда был таким, как сейчас. Джек крепко обнял ее и поцеловал в макушку.

— Наверное, ты прав, — сказала наконец Нэнси. — Это мне нужно было приехать сюда. Это я хотела жить как можно дальше от убийств и моргов. Но мне нужно, чтобы ты был рядом. И не только два часа ночью, проскальзывая в кровать в три утра и исчезая до рассвета, а все время!

— Прости… — начал Джек.

Но Нэнси оборвала его:

— Тсс… Дай мне договорить. Ты меня сильно напугал, когда случился нервный срыв. Не представляю… Не хочу даже думать о том, как бы я растила Зака одна, потому что ты умер от перенапряжения на работе. Я эгоистка, да?

— Нет, — ответил Джек, понимая, что жена манипулирует им.

— Я хочу состариться рядом с тобой, не важно, здесь или в любом другом месте. Я только хочу, чтобы мы жили вместе долго и счастливо. — Нэнси обвела взглядом долину точно так же, как Джек несколько минут назад. — Ты прав, я люблю это место. И я надеюсь, что ты тоже полюбишь когда-нибудь. Но больше всего на свете я люблю тебя. — Нэнси улыбнулась мужу. — Понимаю, ты должен вернуться к работе. Думаю, в глубине души я всегда знала, что ты вернешься. Неоконченные дела и все такое!.. — Вздохнув, Нэнси взяла Джека за руку. — Но пообещай мне, что будешь осторожен.

— Обещаю, — сказал Джек в сотый раз.

— И ты должен регулярно посещать психиатра!

— Клянусь!

— Тогда делай то, что должен. — Нэнси попыталась снова улыбнуться, но не смогла, слезы полились по щекам.

Джек обнял ее, притянув к себе. С вершины Амиаты они молча смотрели на свой новый дом, не зная, какое будущее их ждет впереди. Нэнси вдруг повернулась лицом к мужу и страстно поцеловала его.

Рим

11.30

Оставалось еще два факта, о которых Массимо Альбонетти должен был рассказать Джеку. Первое — то, что отрезанную голову Кристины Барбуяни нашли не на берегу моря, как другие части тела. Она была упакована убийцей в коробку и отправлена в головное отделение полиции в Риме, похоже, миланской курьерской службой. Второй факт шокировал еще сильнее.

Массимо прокручивал в голове эту информацию, пока секретарь раздавала холодные напитки. А потом продолжил совещание, посвященное приезду Джека.

— Роберто закончил виктимологический отчет и перевел его на английский, — сообщила Орсетта, открывая баночку колы-лайт.

— Очень хорошо. — Массимо был рад отключиться от засевших в голове мыслей. — И какие выводы, Роберто? Почему убийца выбрал Кристину Барбуяни?

— Ничего особенного, она просто оказалась не в том месте не в то время… — начал молодой исследователь.