Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Бенни, сегодня я познакомился с одной красивой женщиной. Доктором криминалистики. Она считает, что убийца может оказаться гомосексуалистом. Нинабер женат, но он парикмахер…

— Мой племянник в Данилскёйле тоже парикмахер, но оприходовал всех фермерш в округе.

— Бенни, пока это все, что у меня есть. Дело в том, что Нинабер лжет. Не знаю, в чем или как, но лжет. Он скользкий, Бенни. Скользкий, как угорь.

Яуберт глянул на часы. Половина одиннадцатого. Медсестра разрешила ему побыть здесь только пятнадцать минут.

— Капитан, я хочу помочь.

— Придешь, когда будешь готов. — Яуберт встал. — Спокойной ночи, Бенни.

Яуберт шел по палате. Шаги звучали гулко. Он почти дошел до двойных дверей, когда Гриссел окликнул его:

— Матт!

Яуберт остановился, оглянулся.

— Почему бы тебе не пригласить на свидание красивую женщину? Доктора криминалистики.

Он стоял в полумраке и смотрел на фигуру, сидящую на больничной койке.

— Может быть, Бенни. Спокойной ночи.

В квартале от дома он остановился на главной дороге и опустил стекло, чтобы дым от «суперлегкой» сигареты выдувало наружу. Сзади послышался оглушительный рев; вскоре рядом затормозил большой мотоцикл. Мотоциклист в черном шлеме смотрел прямо перед собой; за ним сидел пассажир.

Яуберт инстинктивно вскинул голову и увидел в узких прорезях шлема глаза Ивонны Стоффберг.

Как только на светофоре загорелся зеленый свет, мотоцикл взревел и умчался вперед. Яуберту не составило большого труда угадать, кто это. У рыжего соседского мальчишки по фамилии Преториус есть мотоцикл «Кавасаки». Ночь понедельника. Почти полночь. Глаза Ивонны Стоффберг.

Как–то странно она на него посмотрела; нахмурилась и сразу отвернулась. Может быть, это только игра его воображения, подумал он, поворачивая на свою улицу. Но ему показалось, будто Ивонна немного смущена. Как будто она стыдится своего кавалера. Как будто хотела сказать: «Рыжий сосед Преториус — так, пустяки. Я достойна лучшего».

30

Маргарет Уоллес проснулась в три часа ночи и вспомнила, что по вторникам приезжают мусорщики. Надо не забыть вынести пакеты с мусором из кухни на крыльцо. Пораньше. Мусорщики обычно приезжают до шести утра. Неделю назад ей помогал зять, но сейчас сестра с мужем уехали к себе. Она осталась одна. Без Джимми. Завтра будет две недели, как его нет. И столько всего предстоит сделать… Кучу, тысячу дел.

Решив, что все равно не заснет, она встала, надела халат и вышла на кухню. Включила чайник, отперла дверь черного хода, взяла бак с мусором и поволокла его к калитке. Бак был тяжелый; она устала. Время от времени останавливалась отдохнуть на дорожке, освещенной фонариками. Потом ей стало легче. В будущем придется полагаться только на себя. Джимми, наверное, одобрил бы ее сейчас. Она многое должна дать своим детям.

У калитки Маргарет Уоллес вынула из бака пакеты с мусором, поставила их на тротуар, отряхнула руки и повернула назад, волоча пустой бак за собой.

И вдруг она вспомнила, где видела Ферди Феррейру.

Память сработала без какого–либо стимула. На полпути между калиткой и кухней Маргарет Уоллес неожиданно вспомнила, где она видела лицо, которое вчера показывали по телевизору.

Ферди Феррейра, ставший третьей жертвой маньяка с маузером, однажды вечером заходил к ним домой! Маргарет была на кухне. Дверь открыл Джимми. Он сразу провел гостя к себе в кабинет, и Маргарет не успела как следует его рассмотреть. Она видела его лишь мельком. Гость медленно брел по коридору, слегка прихрамывая. Вдруг он поднял голову и встретился взглядом с хозяйкой дома. Маргарет увидела, что лицо у него грустное. Он напомнил ей большого и старого пса. Они не познакомились, даже не поздоровались.

Ферди Феррейра приходил к Джимми давно. Года четыре назад. А может, и все пять.

После его ухода Маргарет спросила Джимми, кто он такой.

— Он приходил по делу, дорогая.

Что–то он ей тогда объяснил, смутно. У них в доме вечно кто–то бывал. Деловые знакомые Джимми, близкие друзья, знакомые по крикету…

Но Ферди Феррейра точно приходил к ним. Завтра она позвонит рослому полицейскому с невидящим взглядом.

Возможно, это ему пригодится.

В начале седьмого Матт Яуберт уже рассекал водную гладь бассейна. Впереди его ждал длинный день. Поэтому он решил начать тренировку пораньше. Сначала он считал, сколько дорожек проплыл, но потом начал думать о работе. Что у нас сегодня? Оливер Нинабер. Подозреваемый номер один. Геррит Сниман первый заступает на смену. Сейчас, наверное, уже сидит в машине перед шикарным особняком «короля парикмахеров». Далее — вскрытие. Выяснить у патологоанатома более–менее точное время смерти. Может быть, получится припереть Нинабера к стенке, несмотря на выходку Петерсена. Расспросить о Макдоналде родственников предыдущих жертв. Кто его знал? Когда? Грабитель. Спросить у бригадира Брауна, во все ли отделения Премьер–банка разосланы оперативники в штатском.

До следующей встречи с Ханной Нортир остается два дня. Всего два дня.

Ему хотелось пригласить ее на свидание. Но куда?

— Док, а не выпить ли нам по рюмашке?

Ха–ха.

Такую женщину надо приглашать на ужин при свечах в дорогом ресторане. Повести ее в какое–нибудь шикарное заведение в Си–Пойнте. Вот, кстати, на набережной Виктории и Альберта открылся новый ресторан; его все очень хвалят… Нет. Во всяком случае, не на первом свидании — там слишком интимная обстановка, они останутся наедине.

Может, сводить ее в кино? Да, но на какой фильм? «Док, вы видели «Рокки“?» Наверное, ей нравятся европейские фильмы, которые идут с субтитрами. Тоже не годится. Там слишком много обнаженки и откровенного секса. У Ханны Нортир сложится неверное впечатление о нем.

Яуберт вдруг осознал, что машинально продолжает считать и что он проплыл уже восемь дорожек. И отдыхать еще не хочется.

Невероятно. Восемь дорожек! Как вам это нравится? Восемь дорожек! Вот это да!

Зачем бросать курить? Яуберт машинально развернулся так, как его учили много лет назад, одним движением, оттолкнувшись пятками от бортика. Он скользил под водой, потом выплыл на поверхность, закинул руку, поднял голову и вдохнул. Повернул голову набок, опустил руку, поднял другую… Левой, правой, вдох, левой, правой, выдох…

Он проплыл еще четыре дорожки — легко и ритмично. Сердце билось ровно и часто. Яуберт понял, что на сегодня хватит. Он без труда подтянулся, выпрыгнул на бортик, отряхнулся. В ранний час в длинной и узкой, как кишка, раздевалке еще никого не было. Вдруг ему ужасно захотелось закричать. Искушение было непреодолимо.

— Ба–а–а–а! — заревел он.

В пустом помещении крик вышел особенно гулким и громким. Яуберт смутился, но радость продолжала окутывать его, как плащ. Хорошее настроение не испортила и группка репортеров, карауливших участок Хаут–Бэй. Он поднялся по лестнице и толкнул тяжелую деревянную дверь.

Как только он увидел окружного комиссара, начальника уголовного розыска и де Вита, настроение у него сразу упало.

Все поздоровались. Глаза трех старших офицеров были прикованы к Яуберту. Он старался сохранять невозмутимость. Они прошли в конференц–зал и закрыли за собой дверь.

Яуберт рассказал им все — вплоть до того момента, когда Петерсен сорвался и набросился на Нинабера.

— Нам пришлось отпустить его.

— Вам пришлось отпустить его, — ошеломленно повторил окружной комиссар.

— Генерал, мы заботились о репутации ЮАПС. Мы переживаем непростые времена. На карту поставлен наш имидж. Оливер Нинабер — личность известная. Для того чтобы арестовать такого человека, требуются неопровержимые доказательства его вины. А их у нас пока нет. Один свидетель видел его на месте убийства. Кстати, патологоанатом пока не может установить точное время смерти Макдоналда. У нас нет никаких доказательств, что у Нинабера есть маузер. Его рассказ… Возможно, он и говорит правду. Но самое главное, генерал, — наш имидж. Если мы сейчас арестуем не того человека… — Яуберт прекрасно понимал, что положительный имидж полиции — его единственный веский довод.

49
{"b":"161709","o":1}