Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Высоко в небе над берегом показался одинокий «мессершмитт», лениво кружа, точно шмель.

— Шли бы вы с палубы! — выкрикнул кто-то из матросов. — Это «Будильник Чарли». Может и нас атаковать, если не подыщет цели получше.

Джеймс следил за бомбардировщиком.

— Почему его так называют?

— Каждый вечер тут как тут. По нему часы можно проверять.

«Мессершмитт», не долго думая, развернулся и ринулся на один из миноносцев. Джеймс стоял слишком далеко, не видел, как стрельнула пушка, лишь клубы дыма обозначили ответный огонь зенитных орудий. Через мгновение самолет, развернувшись, полетел назад в глубь материка, попутно обстреливая берег на бреющем полете.

Внезапно громадный столб воды поднялся из моря в ста ярдах от судна, потом еще один, и еще, — будто выдохи какого-то исполинского кита.

— Началось, — сказал матрос. — Всегда одно и то же. На этот раз несколько 122-миллиметровых.

Словно в ответ на какой-то невидимый сигнал, сумерки расцветились огнями — ракеты летели из глубины материка в сторону берега. Заплясали искры, как от ночного костра. Не сразу Джеймс сообразил, что это от вспышек стрелкового оружия.

— Перестрелка пошла, — определил тот же матрос. — Добро пожаловать в Анцио!

Джеймс прошел на капитанский мостик. Казалось, ни капитан, ни команда особого беспокойства в связи с артобстрелом не проявляли, однако все же двигались в гавань зигзагами. Джеймс разглядел вдоль прибрежной линии длинную вереницу солдат, ожидавших, когда причалит судно, невозмутимо спокойных, невзирая на бомбардировку. Многие лежали на носилках. Внезапно слева снаряд угодил прямо в моторный катер, осветив небо и разбрызгивая по поверхности моря горящее масло. Казалось, на береговом плацдарме уже не осталось места, не обстреливаемого немецкими орудиями. Все чаще над головой проносились снаряды, и столбы вздымаемой воды вызвали в воображении Джеймса ощущение, будто гиганта колют иголками наугад, надеясь проткнуть насквозь.

— Когда подойдем к берегу, — прозвучал сквозь грохот голос капитана, — времени не теряйте. Нам надо всех их загрузить и как можно скорее.

Джеймс кивнул. Едва судно носом врезалось в берег, он выпрыгнул на сухое место. Рев, словно от накатившего состава, возвестил о подлете самого крупного снаряда, взметнувшего громадный гейзер морской воды, которая чуть погодя окатила Джеймса с высоты градом мельчайших брызг. Отряхнувшись, он огляделся, ища, кому доложиться. Возле груды артиллеристских снарядов заметил младшего офицера. И не поверил своим глазам: тот стоял и спокойно сворачивал сигарету. Пригнувшись под потоком шрапнели, Джеймс подбежал к нему, выкрикнув:

— Я только что прибыл!

Офицер смерил его насмешливым взглядом:

— Да неужели?

Лицо у него было черно от копоти и грязи.

— Куда мне?

Младший офицер указал сигаретой в яму под ногами.

— Вон сюда.

Опустившись в яму, Джеймс обнаружил, что та выводила посредством многочисленных ступенек и лестниц в подземное помещение. Штабные офицеры орали в телефонные трубки, стол с картой стоял посреди, освещенный парой фонарей «молния». Пока Джеймс все это разглядывал, над головой затряслось, и струйка сажистой земли просыпалась сквозь деревянные балки прямо на карту.

Наконец Джеймс нашел человека, который объяснил, куда ему идти, и он отправился на поиски минометного расчета, куда был направлен. Скользкая от грязи тропинка вела к передовой. Мало того, что он плохо соображал куда идти, еще примерно десяток дизельных генераторов изрыгали по ветру маслянистую, едкую завесу, не говоря уже о том, что в темноте написанные от руки указатели были едва различимы. Многие, вероятно, отдавали юморком, которого он, как новичок, не понимал: «Отель ‘Береговой Плацдарм’ — двести ярдов отсюда — особые расценки для вновь прибывших»; «Упокоение Уогоннера — место беспокойное»; «Явился к нам — долго не задержишься». Постепенно надписи стали носить все более зловещий характер: «Стой — обстрел — мокрого места не оставит!» и «Отсюда категорически ЗАПРЕЩЕНО ездить со светом». Обстрел временно прекратился, и теперь кругом разливалось громкое пение соловьев.

Внезапно сигнальная ракета осветила небо над головой. Стрекот пулемета в непосредственной близости вывел Джеймса из оцепенения, он инстинктивно бросился на землю. Прикинул: похоже, он сейчас всего ярдах в ста от линии фронта, достаточно близко, чтобы схлопотать шальную пулю в затылок. Он по-прежнему понятия не имел, куда ему идти. Внезапно привиделось, будто он, по ошибке забредя на нейтральную полосу, уже застрелен, не успев прибыть на место назначения. Как вдруг Джеймс увидал лесенку, ведущую в окоп, и указатель от руки, гласивший «Лондонская Подземка — это сюда!» Он протискивался еще футов пятнадцать по узким лабиринтам окопов, забитых людьми с впавшими глазами, с лицами сплошь в саже. Джеймс продвигался мимо них, — как опоздавший в театре, вспугнувший целый ряд зрителей, — пока не очутился в маленьком блиндаже, освещенном чадящей лампой, сооруженной из жестянки из-под сигарет. Сержант козырнул ему, капитан протянул руку. Робертс с Херви торчали тут уже четыре недели, не считая краткой передышки в сосновом бору на побережье — куда все равно долетали снаряды; и оба дружно соглашались в одном: Анцио — сущий ад на земле.

— Здорово, что хоть место для меня нашлось, — сказал Джеймс, обнаружив угол посуше и кладя туда свое снаряжение. И тотчас понял свою оплошность.

— Простите. Не подумал…

Понятно, он занял чье-то место. Херви кивнул.

— Это Стивенса, — сказал он спокойно. — Погиб от разрыва противопехотной мины позапрошлой ночью. Мы похоронили его за ручьем.

Херви провел Джеймса обратно по окопу, показывая, какие позиции занимает их батарея. Откуда-то прямо напротив них кто-то что-то прокричал по-немецки. Херви гаркнул:

— Rhue da, wir können nicht schlaffen!

— Что ты сказал? — спросил Джеймс.

— Чтоб заткнулись, спать не мешали, — ответил Херви.

Судя по всему, продолжительность жизни корректировщиков огня у артиллеристов была невысока. Каждую ночь они по очереди выползали на нейтральную полосу, перебираясь с одного наблюдательного пункта на другой, сдерживая от действий тех, кто был под их началом, и вызывая минометный обстрел в местах активности немцев. День проходил в попытках уснуть, в ловле лобковых вшей — рекорд по блиндажу составлял восемьдесят пять штук за день, — в написании писем, в забавах с гонками жуков и в ожидании ночи, когда в продовольственных грузовиках прибывала единственная за день пища. Во вторую ночь своего пребывания Джеймс уже полз по грязи нейтральной полосы, как вдруг увидел немецкую каску, осторожно ползущую на фоне горизонта. Через мгновение голова слегка приподнялась. Вытащив пистолет, Джеймс прицелился. Голова немца маячила прямо перед ним. Оставалось лишь нажать курок. Мгновение, и он нажал бы его. Но все же одумался. На данный момент приказ был не убивать, наблюдать. Стоит выстрелить, и он лишит семью сына, или, возможно, жену ее мужа, при этом Джеймс вовсе не был уверен, что это как-то скажется на ходе войны. На самом деле, выстрел попросту выявил бы его местонахождение, за что он получил бы заслуженное возмездие от немецких минометчиков.

Через мгновение Джеймс отпустил предохранитель и вложил пистолет обратно в кобуру. Он должен делать свою работу, и если для этого потребуется убить человека, он это сделает. Но убивать без разбора он не станет.

Шли недели, а обещанное наступление все откладывалось, и мир Джеймса сузился до той поры, пока блиндаж и узкое поле битвы не заполнило все его думы и помыслы. Где-то в глубине сознания смутно сквозила мысль, что хорошо бы рвануть за тот мост, за ту реку, и сражаться там, за теми прекрасными бело-голубыми холмами, видневшимися вдали, прорываясь к Риму. Его жизнь с Ливией была иная жизнь, и если он и думал о ней, то это был какой-то мираж, неясная, отчаянная тоска по жизнерадостному смеху, нежности и аромату дымящегося fettuccine al limone — собственно, по всему тому, где нет этой непролазной грязи, вшей и крови.

81
{"b":"160711","o":1}