И доктор Стоупс без ложного стыда поясняет, как именно проявляется это возбуждение:
У поверхности тела женщины имеется небольшой рудиментарный орган, так называемый клитор, морфологически соответствующий мужскому пенису, и он, подобно пенису, чрезвычайно чувствителен к прикосновениям. Этот маленький гребешок, располагаемый спереди между малыми губами вокруг влагалища, увеличивается, когда женщина сильно возбуждается, и посредством стимуляции прикосновением сильно набухает, передавая свое возбуждение нервам, охватывающим все тело. Но даже если у женщины пробуждается спящее сексуальное чувство и все сложнейшие реакции ее естества приводятся в действие, может потребоваться еще десять-двадцать минут реального физического соития, чтобы довести до полного завершения ее желание. В то время как всего две или три минуты потребуется для завершения соития мужчине, не осознающему необходимость управлять своими действиями таким образом, чтобы оба могли получить двойное удовольствие от взаимного пика любви…
Этот общий оргазм чрезвычайно важен, но во многих случаях предел у мужчины наступает так быстро, что реакции женщины еще полностью не готовы к завершению, и она удовлетворения не испытывает.
Оргазм, живо поясняет доктор Стоупс, в особенности «по-настоящему полный, энергетически-мускульный оргазм», необходим женщине для ее здоровья, для ее нервной системы, для ее сна, и даже для ее способности к зачатию. Внимательный супруг сознательно, путем самоконтроля, обеспечит жене наслаждение даже до наступления своего собственного, хотя многие мужчины, пожалуй, даже большинство, об этом не заботятся.
И по положению вещей на сегодняшний день не будет преувеличением сказать, что большинству жен, лишенным сна в нервной неудовлетворенности, остается созерцать с нежным материнским чувством или с горькой завистью сон мужчины, который в своем невежестве и беспечности не удосужился заметить, что и женщине необходима разрядка от нервного напряжения.
Джеймс тотчас решил никогда не оставлять Джейн в нервной неудовлетворенности и без сна. Но в этом вопросе доктор Стоупс высказалась столь же категорично, как и наставник по общежитию: подобные обязанности отрабатываются уже после женитьбы:
Как бы он это ни скрывал под маской цинизма, светскости и карьеризма, в душе каждый молодой человек лелеет неизбывное томление, надежду на сказочную мечту о супружеском союзе на всю жизнь. И душой каждый инстинктивно сознает, что только вторая половина способна вполне оценить потенциальную значимость его сущности.
Возможно, после долгих битв со своим горячим юношеским темпераментом, мужчина сдается и время от времени для облегчения наведывается к проституткам, но потом, через какое-то время встречает ту, свою вторую половину, на которой, покаянно распростившись со своим грязным прошлым и завоевав ее прощение, он женится. После чего может случиться, что он невольно заставит страдать свою супругу, либо обращаясь с ней, исходя из опыта с другими женщинами, либо (что случается менее часто) рассматривая ее совершенно отдельно от них.
В отношении же того, что наставник по общежитию именовал «духовной гигиеной», доктор Стоупс также придерживалась мнения, что воздержание — верный путь, хотя доводы ее имели научное обоснование:
Исследования химических свойств извергаемого семени выявило, помимо всего прочего, наличие в нем высокого содержания кальция и фосфорной кислоты, которые являются драгоценными составляющими человеческого организма. Поэтому величайшей ошибкой было бы вообразить, что семя — это то, от чего следует избавляться часто. Вся жизненная энергия и нервные усилия, задействованные в этом извержении, а также ценные химические элементы, входящие в ее состав, могут найти и лучшее применение, будучи направлены на иную творческую деятельность.
Джеймса эта книга полностью перевернула, и отныне он твердо решил, во-первых, держать свои плотские страсти, равно как и потенциальную значимость собственной сущности, при себе, по крайней мере до первой брачной ночи; во-вторых, держаться подальше от проституток, и, в-третьих, поберечь свои запасы кальция и фосфорной кислоты для своей трудовой деятельности. Поскольку Джейн первая расторгла их отношения, первый момент был определенно гарантирован, второй и так особого любопытства не вызывал, но с третьим дело обстояло сложней, особенно сейчас, когда он попал под будоражащее воздействие южного климата. Джеймс попытался, согласно наставлениям Джексона, воздержаться от употребления морепродуктов, но жаркого солнца трудно было избежать, и пару раз случалось, что его служба в разведке в некотором смысле выявила дефицит кальция. Однако он отметил, что и доктор Стоупс, и его старый наставник, пожалуй, в одном оказались не правы. Временами случавшиеся у него отклонения от взятого курса не только не превратили его в неистового энтузиаста секса, но на самом деле возымели обратный эффект, приглушив на время голос плоти; но при своем определенно девственном образе жизни, он все равно продолжал все настойчивей думать о женщинах.
И в данный момент Джеймса будоражили как раз подобные мысли о женщинах. Или, если выразиться точнее, об одной из них. Когда в сознании всплывал образ обнаженной, обольстительно манящей руки, или когда платье сползало с плеча или что-то тенью проносилось мимо, то лицо, стоявшее за всем этим, — озорное лицо, и взгляд, одновременно и вызывающий, и презрительный, — принадлежало Ливии Пертини.
Видение накатывало в самые неподходящие моменты. Бывало, Джеймс производил опрос или составлял рапорт — он поглощен работой, но вдруг ледяная волна нагрянет сверху вниз по его спине, рождая физическое, сродни шоку, ощущение губ Ливии на своих губах. Он представлял себе прохладную кожу ее щеки, теплую мягкость уха, едва заметно пульсирующую жилку у основания шеи… И, что было тревожней всего, тело Джеймса вполне физически отзывалось на эти видения. Не раз ему приходилось поспешно прикрывать папкой колени, чтобы та, с которой он вел в тот момент беседу, не вообразила, что именно она виновница подобного дискомфорта.
Хотя плечо его не беспокоило, Джеймс счел, что будет нелишне показать его врачу.
— Отлично перевязано, — сказал тот, разбинтовывая наложенную Маризой повязку.
И внимательно смотрел рану:
— Ни малейшего признака инфекции. Чем, вы сказали, она обработала рану?
— Медом, — еще раз повторил Джеймс. — И еще пчелу приложила, чтоб та куснула. Ерунда какая-то, верно?
Доктор повел плечами:
— Странное дело, но когда я был в Непале, я слышал, что тамошние целители пользуются аналогичным средством. В конце концов, может, в этом что-то и есть. — Он перебинтовал рану. — Так или иначе, вам повезло. У меня осталась всего одна упаковка пенициллина, а я имею приказ сохранять его для нужд воюющих. Если бы вы подхватили инфекцию, пришлось бы, скорее всего, распроститься с рукой. Есть ли у вас еще вопросы?
— Вообще-то, да. — Джеймс изложил свою проблему. — Я решил, может, заразился малярией или еще чем, — добавил он.
— Гм-м… высуньте-ка язык.
Джеймс подчинился.
— На вид вы вполне здоровы, — сказал доктор. — Мой совет, пейте побольше чая. Позывы это не уменьшит, но, знаю по собственному опыту, выпьешь добрую чашку чаю, мысли о бурных страстях как рукой снимает.
Глава 20
Когда Ливия под конец постучалась в дверь кухни «Зи Терезы», был уже поздний вечер. Даже при затемненных наглухо окнах ресторана было очевидно, что он необитаем, и Ливия постучала только потому, что слишком устала, голодна и уже не было сил двигаться дальше.
Но, к ее изумлению, дверь, скрипнув, отворилась, в щель высунулась голова мужчины:
— Что надо?
Ливия повторила затверженные слова:
— Прошу вас… я ищу работу.
