— У меня сегодня все впервые, — прервала наконец молчание Ливия. — Во-первых, в первый раз с начала войны пью настоящий кофе, во-вторых, впервые в жизни готовят для меня. Спасибо тебе, Джеймс!

— Неужели для тебя никто никогда не готовил?

Она покачала головой:

— Я всегда стремилась все делать сама.

— Когда-нибудь, — сказал Джеймс, отхлебывая кофе. Свой, как он отметил, она выпила жадно, в три глотка, — я приготовлю ужин для нас двоих. Только для нас.

Ее взгляд внезапно приклеился ко дну кофейной чашки.

— Значит, ты все-таки не против выйти со мной прогуляться?

— Больше всего на свете мне хочется быть с тобой. И все-таки, Ливия, я хочу, чтобы между нами была ясность. Мне нельзя показываться с тобой публично. Я не могу объявить, что ты моя девушка. Я даже не могу позволить, чтобы другие офицеры узнали о моих чувствах к тебе, потому что, если мой командир об этом узнает, скорее всего, мне придется — мешок на спину и отправляться куда-нибудь в Африку. Я понимаю, выглядит все это довольно неприглядно, но больше мне сказать тебе нечего.

— И, конечно, жениться на мне ты тоже не сможешь, — тихо сказала Ливия.

Джеймс отрицательно покачал головой.

— У нас в деревне — просто скандал, если парень ходит за девушкой, а жениться не хочет. Если б узнал мой отец…

— Война не может длиться бесконечно…

— Она уже четыре года идет. Кто знает, сколько еще до ее конца? — Ливия печально улыбнулась. — А потом кончится война, и ты уедешь домой. К тому времени я тебе уже надоем.

— Ты никогда мне не надоешь!

— Гм-м-м, — протянула она. — Ладно, приму к сведению.

Джеймсу оставалось довольствоваться этим.

Но вместе с тем кулинарные уроки возобновились. Джеймс по собственной инициативе сходил на рынок и купил кухонные весы, чем весьма рассмешил Ливию. С этого момента, следя за тем, как она готовит, он постоянно спрашивал, сколько каких продуктов она при этом берет.

— Сколько баклажан нужно на человека?

Недоуменный жест.

— Один-два. Смотря какой.

— Смотря какой баклажан?

Она выкатила на него глаза.

— Нет, ты что! Смотря какой человек.

— Как долго ты их тушишь?

Аналогичный жест.

— Пока не сготовятся.

— Ладно, сколько нужно крошеного хлеба?

— Столько, чтоб приняли баклажаны.

— Ливия, — сказал Джеймс, потеряв терпение, — как же ты собираешься научить меня готовить, если не желаешь говорить, сколько чего надо?

— Но я понятия не имею,сколько надо!

— Ведь должна же ты хотя бы иногда что-то взвешивать?

— Мне это как-то ни к чему, да и у матери весов не было.

Джеймс попробовал зайти с другой стороны:

— Предположим, кто-то дает тебе какой-то рецепт, разве тебе не придется в точности делать так, как там написано?

Ливия презрительно рассмеялась:

— Если кто-то готов выдать готовый рецепт, значит это какая-нибудь халтура!

В одном из многочисленных книжных магазинчиков на Виа Маддалони Джеймс раздобыл старую кулинарную книгу и принес показать Ливии.

— Вот смотри! — победоносно сказал он. — Рецепты. Самые настоящие.

Ливия с сосредоточенным видом полистала книгу и припечатала:

— Полная чушь.

— Откуда ты знаешь, ты ведь даже не попробовала?

— И по количеству не то. А иногда и не в том порядке готовится.

— Да откуда тебе знать, если ты мне не можешь сказать, сколько чего нужно?

Она пожала плечами.

— Я просто готовлю, и все.

Джеймс вздохнул.

— Вот что, — сказал он, — в следующий раз, когда будешь стряпать, взвешивай, пожалуйста, на весах, сколько чего кладешь, и записывай все, как делается в этой книге. Ладно? Тогда я смогу в точности за тобой повторять.

— Ну, если так надо…

После того, как Ливия приготовила melanzane farcite, он обнаружил запись на обороте армейского информационного бюллетеня. Бумага была сплошь заляпана маслом и луком и содержала следующее:

— Что это? — спросил Джеймс.

Она сделала удивленные глаза:

— Рецепт, как ты просил.

— Это список, Ливия!

— Какая разница?

— Хорошо, что значит это «q b»?

— Quanto basta. Сколько пойдет.

Джеймс сдался, и на другой день весы из кухни исчезли.

Излюбленным методом ее обучения было делиться с ним кухонными афоризмами своей матери. Ливия с радостью Джеймсу их поверяла. Например: quattr' omini ci vonnu pre fari 'na bona 'nzalata: un pazzu, un saviu, un avaru, e un sfragaru — готовить салат должны четверо: псих, умник, скряга и мот.

— И что это значит? — озадачено спрашивал Джеймс.

— Значит, что мешать салат должен псих — вот так! — И ее пальцы принимались бешено тасовать все составляющие. — А умник должен точно знать, сколько надо соли — щепотку. Скряга — тот отвечает за уксус. — Она капнула всего пару капелек. — Ну, а для оливкового масла — тут нужен мот, потому что хорошее масло никогда нельзя экономить.

Еще Джеймс узнал, что sparaci е funci svrigógnanu cocu, спаржа и грибы приучают стряпуху к умеренности; что надо чтить latti di crapa, ricotta di pecura e tumazzu di vacca, молоко от козы, рикотту от овцы и сыр от коровы; и что cci voli sorti, cci voli fortuna sinu a lu stissu frijiri l'ova, приготовить простую яичницу это и счастье, и удача. Кое-что представлялось вполне разумным, кое-что нет, но ради удовольствия быть с Ливией он все терпел.

Наблюдались и более загадочные явления во время ее кулинарных уроков. Когда Джеймс спросил, для чего Ливия опускает пробку в кастрюлю, где варятся разные морепродукты, она буркнула что-то невнятное, он сразу не уловил, что именно. При дальнейших расспросах выяснилось, что пробка охраняет от malocchio, от сглаза. Еще: есть огурцы в августе или дыни в октябре считалось дурной приметой и могло вызвать лихорадку. Пролить вино — добрая примета, но осколки разбитого зеркала надо тщательно собрать и подставить под струю воды. Однажды он застал ее за подсчитыванием зернышек лимона: на вопрос, что она делает, Ливия сказала, что это она считает, сколько у нее будет детей. Нож с вилкой, лежащие крест на крест на пустой тарелке, повергали ее в ужас, а покупая лотерейный билет у горбуна, который обходил городские сады с громадным щитом трепещущих билетиков за спиной, она погладила его горб на счастье. Однако во вторник или в пятницу Ливия никогда не покупала билетик и ничего связанного с удачей не предпринимала, так как общеизвестно, что в эти дни недели ne di venere ne di marte non si sposa ne si parte! — нельзя жениться, отправляться в дорогу или начинать новое дело!

Все это было смешно, но ведь, замечал Джеймс себе, и он сам не осмеливался выбросить кусочек мощей, который сунул ему священник в соборе.

Ему хотелось подробней разузнать о ее муже; он, тщательно выбирая подходящий момент, дождался, когда после ужина все офицеры займутся своей любимой игрой scopa.

— Я понимаю, Энцо мне не заменить никогда, — начал он. — Обещаю, что даже не буду пытаться.

— Звучит как-то странно, — сказала Ливия задумчиво. — Что значит «заменить», как будто одного мужчину можно заменить другим, как сменить лампочку. По-моему, люди скорее на кулинарные рецепты похожи.

— Ливия, — сказал озадаченный Джеймс, — честно, ей-богу, я хочу понять, о чем ты. Но я не понимаю!

Она удивилась: ей казалось, все и так ясно.

— Когда ты меняешь лампочку, тебе, понятно, для замены требуется точно такая. С рецептами иначе. Помнишь, мы ходили на рынок и выбрали тогда рыбу-саблю? Ну вот, а в другой день я, возможно, выбрала бы не ее, а тунца. Но из той и из другой рыбы получаются разные блюда, куда входят разные продукты. В рецепте для тунца нельзя заменить его на рыбу-саблю. И наоборот. Значит, если у тебя рыба-сабля, тебе нужен и другой рецепт. И то хорошо, и это; но по-разному.