— Площадь достаточно велика? — спрашиваю я.

— Я не знаю.

И потом все приходят в движение. Мы с Ксандером подскакиваем друг к другу, и он хватает меня за руку. Мы бежим прочь, наши ноги едва касаются земли, и ветер свистит над головами. Лоцман стремительно приближается к земле. Он может не пережить посадку, так же как и мы.

Что толкнуло Лоцмана на подобное безрассудство? Там же совсем немного пройти от посадочного поля до деревни. У него нет времени в запасе? Что такого случилось в провинциях?

Корабль резко дергается и кренится, — в горах всегда такой ветер. Лопасти корабля вращаются, в ушах свистит ветер, и мы не слышим ничего, кроме воя и крика, пока Лоцман падает, круша деревья и переворачивая корабль на бок.

Он не в состоянии посадить его, думаю я и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Ксандера. Мы стоим, прижавшись к стене здания, чтобы укрыться, и Ксандер закрыл свои глаза, не в силах смотреть на разыгрывающуюся перед ним драму.

— Ксандер, — окликаю я, но он не слышит.

Корабль снова наклоняется, разворачивается, содрогается, приближаясь к нам, слишком близко к краю площади. А бежать больше некуда. Нет времени или свободного места, чтобы обойти здание. Эти мысли стремительно мелькают в моей голове.

Я тоже закрываю глаза и прижимаюсь к Ксандеру, как будто один из нас может защитить другого. Он обнимает меня, и я чувствую его теплое упругое тело, — неплохое место в ожидании конца. Я жду скрежета металла, рушащихся камней и ломающихся деревьев, жду огня и жара, и смерти, такой же внезапной, как наводнение.

— Кассии здесь больше нет, — говорю я шепотом, слабым и трескучим.

Я чувствую себя не так, как обычно после сна. Я знаю, что прошло много времени. Я знаю, что я находился здесь, и что какое-то время был в отключке. Я пытаюсь пошевелить рукой. Успешно ли?

— Кассия, — зову я. — Может кто-нибудь найти Кассию?

Никто не отвечает.

Может, Инди найдет ее, думаю я, и потом вспоминаю.

Инди ушла.

Но я вернулся.

Открывая глаза, я вижу, что воздушный корабль заполнил собой всю площадь. Кассия спряталась в моих объятиях, вцепившись намертво. Никто не шевелится, когда Лоцман спускается с корабля и встает на том же самом месте, где недавно стоял я, возле корыт.

Колин идет прямиком к нему. — О чем ты думал, делая это? — спрашивает он разъяренным голосом. — Ты чуть не разрушил часть деревни. Почему ты не полетел к посадочному полю?

— У меня нет на это времени, — говорит Лоцман. — Провинции распадаются, и дорога каждая минута. Вы достали лекарство?

Колин не отвечает. Лоцман смотрит мимо Колина в сторону исследовательской лаборатории. — Найдите Окера, — говорит он. — Я хочу поговорить с ним.

— Это невозможно, — отвечает Лейна. — Он мертв.

Лоцман ругается. — Как это произошло?

— Мы считаем, это был сердечный приступ, — говорит Колин.

Все смотрят в мою сторону. Они по-прежнему считают, что я в ответе за случившееся с Окером.

— Значит, лекарства нет, — говорит Лоцман безжизненным голосом. — И нет шансов ни для кого. — Он возвращается к кораблю.

— Окер оставил нам лекарство, — кричит вдогонку Лейна. — Мы собирались испытать его на пациентах…

— Мне нужно лекарство, которое подействует немедленно, — говорит Лоцман, оборачиваясь. — Я не знаю, смогу ли прилететь сюда снова. Это — конец, понимаете?

— Ты имеешь в виду… — начинает Лейна.

— В Восстании появилась группа, которая хочет свергнуть меня с должности, — говорит Лоцман. — Они уже взяли под контроль больницы и склады с продовольствием. Если им удастся сместить меня, — а у них это получится, — у меня не будет никакого доступа к кораблям или способа отправить вас в Иные земли. Нам необходимо лекарство. Сейчас же. — Лоцман замолкает. — Восстание приказало отключить от капельниц определенный процент неподвижных.

— Сколько процентов? — спрашивает Кассия. Она выходит в центр площади, как будто у нее есть все права находиться здесь. Лейна, прищурившись, смотрит на Кассию, но разрешает ей говорить дальше. — Мы планировали, что они отключат около двух процентов неподвижных, чтобы оградить от заражения наибольшее число работников.

— Так было в самом начале, — уточняет Лоцман. — Но они повысили планку, и теперь рекомендуют двадцать процентов, и далее по нарастающей.

Один к пяти. Кого будут отключать в первых рядах? Тех, кто раньше впал в кому? Или позже? А в каком состоянии Лей?

— Это слишком много, — говорит Кассия. — В подобных мерах нет никакой необходимости.

— Алгоритм действий предусматривал, что люди будут готовы помогать,— объясняет Лоцман.— Что они не оставят неподвижных без присмотра. И Восстание распечатало хранилище образцов. Они выдают образцы тканей тем людям, которые соглашаются на отключение своих неподвижных близких в целях экономии места.

— И люди действительно идут на такой риск? — удивляется Касиия.

— Некоторые, да.

— Но они же не смогут никого вернуть. Ни у кого нет таких технологий. Ни у Общества, ни у Восстания.

— Пробирки с образцами никогда не предназначались для того, чтобы возвращать людей, — говорит Лоцман. — Их всегда использовали, чтобы контролировать народ. Поэтому я спрашиваю еще раз: Вы достали лекарство?

— Нам нужно еще время, — говорит Лейна. — Совсем чуть-чуть.

— Времени больше нет, — отрезает Лоцман. — У нас заканчивается запас продовольствия. Люди из больших городов бегут в провинции, где нападают на немногочисленных оставшихся жителей, или они покидают страну и погибают от мутаций, потому что нам не удается добраться до них вовремя. У нас заканчиваются ингредиенты для растворов, рекомендованные Окером, и пакеты для капельниц, и пока ни один ученый из провинций не сумел найти лекарство.

— Лекарство есть, — говорит Кассия. — Ксандер может показать вашим фармацевтам, как его приготовить. — И она показывает Лоцману шприц с лекарством. Кассия словно сидит за игровым столом и раскрывает все свои карты.

На секунду мне кажется, что Лейна и Колин не дадут Кассии уйти с лекарством, но никто из них не произносит ни слова. Каждый ждет следующего хода Кассии.

— На скольких пациентах вы испробовали его? — спрашивает Лоцман, выхватывая лекарство у Кассии.

— Только на одном, — говорит Кассия. — На Кае. Но мы можем сделать больше.

Эти слова вызывают у Лоцмана приступ смеха. — Один человек, — говорит он. — И почем мне знать, что Кай действительно выздоровел? Когда я видел его в последний раз, он даже еще не впал в кому.

— Он был болен, — говорит Кассия. — Ты сам видел его. И каждый здесь может подтвердить его болезнь.

— Конечно, они подтвердят, — смеется Лоцман. — Они хотят улететь в Иные Земли и согласятся со всем, что ты скажешь.

— Если у тебя больше не будет шанса приехать в деревню, — говорит Кассия, — тогда ты должен хотя бы поглядеть, что у нас есть. Это не займет много времени.

Лейна подходит ближе, улыбаясь, как будто ей изначально было все известно. Но подойдя вплотную к Кассии, тихо, чтобы не услышал Лоцман, Лейна шипит: — Кто? Кто помог тебе?

Кассия не отвечает. Она защищает людей, которые помогали ей с лекарством: меня, охранников, Анну, Ноа, Тесс.

— Лекарство приготовлено по рецепту Окера, — говорит она громко. Она смотрит на Лоцмана, но говорит для каждого, пытаясь расположить их на свою сторону. — И оно содержит ингредиент, который хотел использовать Окер. Это настоящеелекарство Окера и оно действует. — Она ступает на тропу, ведущую к лазарету. — Было бы стыдно, — бросает она Лоцману через плечо, — если бы ты проделал весь этот путь, и не получил того, что тебе нужно.

Лоцман следует за ней через площадь, и все остальные спешат за ними. Кассия распахивает дверь лазарета так, будто полностью уверена в том, что внутри дела идут замечательно. Но я замечаю, как дрожат ее губы, когда Кай смотрит на нее чистым и осознанным взглядом. Она не знала, что лекарство подействует, во всяком случае, не была уверена на сто процентов. И потом, на секунду, для них двоих исчезает весь мир, как будто никого из нас нет рядом. — Кай, — говорит она.