– Да, лорд Фроуворт, именно этого я и хочу.

Фроуворт уже открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но запнулся. Посмотрев в окно за спиной Фэлкона, он покачал головой.

– Знаете, мистер Фэлкон, я собирался задать вам еще множество вопросов, как и положено в начале долгих и нудных переговоров. Но, вникнув в цифры и проблемы с вашей программой, думаю, нам не стоит тратить времени. Ведь если вы даже партнера своего не можете привести...

Окончания этой фразы Фэлкон не расслышал. Его отвлек шум, нарастающий за закрытыми дверями кабинета. Слышались голоса, звучавшие все громче; раздались какие-то удары, кто-то оглушительно барабанил в дверь. Фроуворт умолк и повернулся к двери. Мышка прижалась к стене.

Услышав, как вскрикнула Дженни, Фэлкон вскочил со стула. Дверь с грохотом распахнулась, и кто-то втолкнул девушку в кабинет. Она упала на колени и истерически разрыдалась. Вслед за тем спокойно вошел Рид Бернстайн и закрыл за собой дверь. В руках он держал большое ружье. Фэлкон сразу признал в нем двухстволку, которую несколько недель назад одолжил Бернстайну, собравшемуся якобы на утиную охоту.

– Рид, во имя всего святого... – Фэлкон сделал шаг к Дженни, полагая, что ей нужна помощь.

– Заткнись, Фэлкон. Устал я от всего твоего словесного поноса. Заткнись! – Бернстайн угрожающе ткнул в его сторону ружьем, и Фэлкон инстинктивно отступил к окну.

Дженни рыдала, прижав ладони к глазам.

– И ты заткнись, шлюха ты эдакая, идиотка. Уж как я тебя обхаживал, а ты – ноль внимания. Ну конечно, раз Фэлкон здесь, для тебя больше никого не существует. Ненавижу! – Бернстайн злобно пнул Дженни носком ботинка, и она ничком упала на пол. Фэлкон снова подался к ней, а Бернстайн тут же навел на него ружье. Но на сей раз он спустил курок. Позади Фэлкона с грохотом брызнуло вдребезги разлетевшееся стекло.

– Ты что, рехнулся?! – Фэлкон почувствовал, что ему обожгло щеку. Он вскочил и шагнул к Бернстайну.

– Фэлкон, стой где стоишь! – прошипел тот и опустил ружье, так что оба ствола оказались на уровне груди Фэлкона. – Ясно?

Фэлкон застыл на месте и посмотрел в глазок направленного на него дула. Он вдруг вспомнил, что постоянно задавал себе вопрос, как поведет себя, оказавшись под прицелом. Но сейчас ему совсем не хотелось выяснять это.

Бернстайн повернулся к лорду Фроуворту:

– А ты, наверное, и есть та акула из Англии, что должна была стать нашим избавителем? Вставай. – Бернстайн посмотрел на пожилого господина с презрительной ухмылкой. В ней было что-то безумное.

«Все ясно, – подумал Фэлкон. – Напряжение последних месяцев, безуспешные попытки излечить программу довели Бернстайна до края». Фэлкон метнул быстрый взгляд на Фроуворта. Тому тоже явно не приходилось прежде стоять под прицелом.

Фроуворт медленно поднялся.

– Я – лорд Фроуворт. – Его глухой голос явственно дрожал. – Я руковожу...

– Да по мне хоть Махатмой Ганди. – Бернстайн с ухмылкой повернулся к Фэлкону: – Отчего это я вдруг Ганди вспомнил? Надо как-нибудь на досуге подумать об этом. – В голосе его послышались серьезные нотки, но затем Бернстайн расхохотался.

– Рид...

– Сказал же я тебе, Фэлкон, заткнись. – Бернстайн обвел взглядом кабинет. – Говори, когда к тебе обратятся. Именно это всегда твердила мне мать. Детей делают для того, чтобы смотреть на них, а не слушать. Да, мать у меня была старушенция что надо.

Фэлкон заметил, что из-под пыльной бейсболки с эмблемой «Бостон ред сокс», почти прикрывавшей копну темных курчавых волос, у Бернстайна стекают крупные капли пота.

– Ну что, Эндрю, англичашка раскошелился или, как все другие, соскочил с крючка? Вложит он в нас денежки или к черту пошлет?

Фэлкон ощутил на себе взгляд Фроуворта, но никак на него не отреагировал.

– Почему бы тебе у него самого не спросить, Рид?

– Черт, а ведь ты прав. И как это я сам не подумал? – Бернстайн помахал дулом перед Фроувортом. – Так что, дашь немного денег под мое маленькое изобретение, хотя что-то в нем немного и поломалось? Ну... как? – с холодной серьезностью осведомился Бернстайн.

– Э-э... трудно пока сказать.

– Нет, старичок, так не пойдет, – презрительно фыркнул инженер.

– Уверен, мы можем прийти к какому-нибудь соглашению. – Голос Фроуворта снова дрогнул. Оттуда, где притаилась мисс Маллинз, послышались рыдания.

– Лжешь! – Бернстайн решительно прицелился и выстрелил. Пуля попала Фроуворту в грудь и прошла навылет. Стена окрасилась кровью. Бернстайна отшвырнуло назад: задев стул, он рухнул на пол.

Фэлкон вжался в стену. Женщины, охваченные ужасом, закричали.

– Молчать, молчать! – Бернстайн стремительно обежал взглядом комнату, попеременно целясь в Дженни, Фэлкона, Мышку. – Заткнитесь, говорю вам!

– Брось ружье, Рид! – пронзительно крикнул Фэлкон, слыша, как Фроуворт, лежащий по ту сторону стола, ловит последние глотки воздуха.

– Эй, что это, черт возьми, здесь происходит? – прозвучал из-за закрытой двери незнакомый голос.

Не успел Фэлкон открыть рот, как Бернстайн круто развернулся и снова выстрелил, на сей раз в сторону двери, откуда донесся голос. Полетели щепки. Вновь раздался истошный женский крик.

Бернстайн мгновенно повернулся к Фэлкону и навел на него ствол. На женщин он не обращал внимания. В его остановившемся взгляде таилась смерть.

Фэлкон медленно двинулся к Бернстайну, глядя прямо в горящие глаза безумца.

– Остановись, Эндрю!

– Ты что, хочешь застрелить и меня? – Фэлкон сделал еще шаг. Отсюда он видел тело Троя Хадсона, бедняги-техника, – это ему принадлежал голос, донесшийся из приемной. Он лежал в луже крови.

– Придется. Если бы ты не убедил меня бросить работу в «Майкрософт», был бы я сейчас, наверное, и здоров, и счастлив.

– Отдай ружье, Рид, – прошептал Фэлкон. Внизу, где-то вдалеке, послышались сирены. – Все кончено, и ты это знаешь.

– Да неужели?

– Конечно, знаешь. Это ружье я одолжил тебе для утиной охоты. В нем три патрона. – Звук сирен приблизился. – И все три ты уже израсходовал.

– Нет, Эндрю, не три, а пять.

– Было бы пять, но я поставил затычку. Этого требует законодательство штата Нью-Джерси. Три выстрела. Не больше.

Бернстайн бегло посмотрел на двух женщин, лежащих на полу. Они не сводили с него глаз, боясь даже вздохнуть. Он перевел взгляд на Фэлкона, немного опустил ружье, и вид у него стал грустным.

– Все кончено, Рид. – Фэлкон преодолел напряжение. Голос его звучал ласково и мягко. – Отдай ружье.

Бернстайн кивнул.

– Ты прав, все кончено. – Он встретился взглядом с Фэлконом. – Понимаешь ли, какая штука, Эндрю: видно, разбираюсь в компьютерных программах хуже, чем думал. Но про ружья я знаю все. Я снял затычку.

Молниеносным движением Бернстайн опустил приклад на голову Фэлкона, одновременно приподняв ствол. И выстрелил.

Сцепив пальцы на затылке и щурясь на солнце, беспощадно сжигающее лужайки и дорожки Центрального парка, Грэнвилл Уинтроп стоял у высокого, под потолок, окна своего люкса в отеле «Плаза». Сколько раз останавливался он у этого самого окна в поисках решения, размышляя о том, как лучше отнять у кого-нибудь собственность, как выстроить стратегию очередной сделки. Сотни, тысячи? И вот Уинтроп снова здесь, за привычным занятием. Разве что на этот раз интрига не имеет отношения к бизнесу. А если и имеет, то косвенное.

Он посмотрел на роскошные, достающие до самого пола портьеры, обрамляющие окно. Держать люкс – дорогое удовольствие, но это проще, чем покупать что-нибудь на Парк-авеню. Люкс – это актив, и его надо должным образом обслуживать, чтобы в один прекрасный день продать. Он не создает ситуации, когда приходится заботиться о том, чтобы купить подешевле и продать подороже. И в этом состоит его достоинство. Это не актив. Активов-то у него полно. А люкс – это просто то, что в случае необходимости всегда под рукой. Уинтроп снимал его на год и всегда имел возможность отказаться, когда срок действия договора истечет. Но никогда этой возможностью не пользовался.