– Господа, спасибо, что согласились уделить нам с Фэлконом немного времени. – Комнату заполнил густой баритон Барксдейла. – Хочу также поблагодарить, – Барксдейл повернулся к Чеймберсу, – своего друга Девона Чеймберса за то, что он устроил эту встречу.

– Позвольте заверить вас, – заговорил Лэндон, – что мы с Лексом счастливы, что поближе познакомились с Девоном за эти несколько дней, и не сомневаемся, что его опыт и знания очень пригодятся «Пенн-мар кемиклз». Мы также рады будем совместно работать с «Винс и К°» и Южным Национальным.

Фэлкон едва сдержал улыбку. Этот малый так нервничает, что с трудом выдавливает слова. Он хочет убедиться, что нравится новым хозяевам. Нет, Бхутто явно ошибся в этом человеке. Когда прозвучало первое – «захватническое» – предложение, он, должно быть, наговорил этим парням кучу всякой чепухи. Фэлкон будто видел, как индиец уверяет Лэндона и Сотоса, что у «Винс и К°» нет ни единого шанса выиграть сражение, поэтому им незачем ползать на коленях перед какими-то клоунами из третьестепенного бутика, называющего себя инвестиционной компанией. И все они, наверное, долго и от души хохотали. Даже в самых страшных кошмарах этим двоим не представлялось, что сегодняшняя встреча вообще когда-либо состоится. Фэлкон чувствовал это. То, что они более не контролируют работу «Пенн-мар», свалилось на них, как камень с крыши на голову. Сейчас они начинают постепенно понимать, что теперь у них снова есть начальство – Чеймберс и Барксдейл. И что отныне им уже не придется вести дела так, будто «Пенн-мар» – их личная вотчина, не считаясь, как скорее всего и было раньше, с мнением многочисленных держателей акций. Интересно наблюдать, как по-разному реагируют эти двое на новую ситуацию. Лэндона волнует его работа, Сотоса – его самолюбие.

– Как вам обоим прекрасно известно, – Барксдейл откашлялся, – Южный Национальный в этой сделке не просто один из инвесторов. Наш банк является одновременно агентом целого консорциума других банков, американских и зарубежных, которые вложили в сделку в общей сложности двадцать восемь миллиардов долларов. Именно в этой связи мы и сочли необходимым поскорее встретиться с вами. И вот мы здесь.

– И вот вы здесь, – саркастически повторил Сотос. – Какой процент акций достался вам от тендера?

– Девяносто восемь и шесть десятых. А оставшиеся одну и четыре десятых мы подцепили к поезду не далее как вчера, – пояснил Фэлкон.

– Хорошо сказано, – поморщился Сотос. – Подцепили. – В голосе его прозвучала горечь.

– Спокойно, Лекс. – Лэндон нервно улыбнулся сидевшим напротив него.

– Так или иначе, на следующей неделе мы планируем провести здесь, в Толедо, встречу с представителями всех заинтересованных лиц. Займется этим Эндрю. – Барксдейл указал на Фэлкона. – А еще через неделю мы проведем совещание с потенциальными инвесторами по акциям повышенного риска.

– Слушайте-ка, Барксдейл, а какова в этой сделке доля Южного Национального? – Сотос подался вперед.

Барксдейл искоса посмотрел на Чеймберса, тот слегка кивнул.

– На данный момент – тринадцать миллиардов. Три – собственный капитал контролируемых нами фондов, шесть – акции повышенного риска, четыре – то, что нам должны.

– Таким образом, «Винс» – просто прикрытие. А настоящие владельцы – это вы, ребята.

– У «Винс и К°» семьдесят пять процентов голосующих акций. Большая часть приобретенных нами страховок не дает права голосовать.

– В таком случае ваш приятель, – Сотос кивком указал на Чеймберса, – заключил неплохую сделку.

– Мы полагаем, что это для всех нас неплохая сделка, – возразил Барксдейл.

– Ладно, ну а что с нынешним руководством «Пенн-мар»? – осведомился Сотос. Тон его становился все более агрессивным.

– Лекс, я же просил вас. – Лэндон с трудом сдерживал дрожь в голосе.

– Да ладно, Датч, все нормально. – Дышал Чеймберс хрипло, что не помешало ему метнуть в сторону Сотоса весьма зловещий взгляд.

Такой взгляд Фэлкон видел уже второй раз. И он ему не нравился.

– Датч, – продолжал Чеймберс, – мы передадим вам целый пакет предложений, касающихся штатного расписания, и сегодня же во второй половине дня обсудим его. Что касается вас лично, могу уже сейчас сказать: мы будем счастливы работать вместе.

На некоторое время в комнате повисла тишина.

– Ну а со мной что? – Сотос оглядел собравшихся.

– Фэлкон, – Чеймберс кивнул, – вам слово.

Тот без колебаний подхватил эстафету:

– Слушайте, Лекс, мальчик мой, вы ведь любите играть в гольф, не так ли?

Сотос метнул на него презрительный взгляд. «Ну что ж, позабавимся», – подумал Фэлкон.

– Допустим. – Сотос внезапно охрип. Металл в его голосе плавился, как тает лед в аду. Ему вдруг стало ясно, что он полностью просчитался в оценке ситуации.

– В таком случае вам повезло. Отныне у вас останется масса времени для игры. Правда играть вы будете на другой площадке, не той, что примыкает к этому зданию. Вы уволены, – холодно закончил Фэлкон.

Еще в самолете Барксдейл сказал ему, что хочет избавиться от Сотоса. Чеймберс считает его слишком высокомерным типом и к тому же слабым работником. Фэлкон возражал. Возникнут дополнительные трудности с перепродажей банковских векселей и акций. Увольняя главного финансиста, сложно рассчитывать на энтузиазм потенциальных инвесторов. Но Барксдейл стоял на своем. У него есть ясные указания Чеймберса. А тот – генерал, он же, Барксдейл, всего лишь сержант. Но самому ему выметать этот мусор не по душе. Барксдейл ненавидел всякие свары. Вот и решил он отфутболить это дело Фэлкону. Такая возможность у него была. Потому что в данном случае он не сержант, а заместитель председателя правления банка.

– Уволены. – Ну а Фэлкон сейчас готов был заняться уборкой мусора. Этот малый – самое настоящее говно. Да и с инвесторами ему явно не справиться. – В вашем распоряжении ровно полчаса, чтобы освободить помещение. Пока вы будете собирать личные вещи, за вами понаблюдает охрана.

Сотос уставился на Фэлкона, приоткрыв рот.

– Да вы что, охренели тут все? – взвизгнул он.

– Вполне возможно, но вопрос решен, – улыбнулся Фэлкон. Он оказался прав. Спектакль получился на славу.

Сотос повернулся к Лэндону, но тот отвел глаза от того, кто только что стал его бывшим сослуживцем.

Штаб-квартира «Пенн-мар» напоминала Фэлкону штаб-квартиру известной компании по производству покрышек и резины «Гудийр», расположенную в Экроне, в противоположном конце штата. Работая в банке «Уинтроп, Хокинс и К°», Фэлкон был довольно тесно с ней связан. Те же четыре этажа, только здешнее здание длиннее и шире, стало быть, просторнее – кабинеты занимали сотни тысяч квадратных футов площади. Подобно множеству служебных помещений крупных компаний на Среднем Западе, это здание соорудили в 50-е годы прошлого века, когда в моде были размеры, а функциональность и экономия не входили в словарь руководителей компаний. Теперь «Пенн-мар» нужна лишь половина имеющихся площадей, ибо за последние несколько лет проведены «синергетические увольнения» персонала. Целое крыло здания – то самое, что осматривал сейчас Фэлкон, – едва ли не полностью пустовало.

Длинный, выстланный кафельной плиткой коридор, куда выходили сотни кабинетов (кроме одного-двух, пустые), тянулся бесконечно. Его слабо освещали довольно безвкусные люстры. Стены заставлены длинными стеклянными ящиками в темной деревянной оправе. Ящики же забиты черно-белыми фотографиями старых мануфактур, образцами вышедших из употребления продуктов, спортивными трофеями местных команд и иными призами и грамотами.

Фэлкон остановился у фотографии команды по софтболу, один из участников которой держал в руках кубок чемпионов Индианвудской летней лиги 1964 года. Все ребята подстрижены на один манер. Он улыбнулся и глубоко вздохнул. В старом коридоре пахнет плесенью. Все это напомнило Фэлкону государственную школу в Филадельфии, где он некогда учился.

Он двинулся дальше. Шаги его гулким эхом отдавались в пустынным коридоре. Увольнение Сотоса прошло, мягко говоря, не гладко. Когда он завопил, что подаст в суд на «Винс», вызвали охрану, и та выпроводила его, не дав даже времени собрать личные вещи. Фэлкон понимал, каково ему сейчас, но ни малейшего сочувствия к Сотосу не испытывал.