– Этот человек, по-видимому, сумасшедший, – покачал головой я. – Как его зовут?

– Он предпочитает оставаться инкогнито. Для людей такого уровня это вполне нормально.

– Но вам же приходится к нему как-то обращаться! – возразил я.

– Он называет себя Кинопсом, но это всего лишь псевдоним. Главное – он платит щедро и быстро. Мы не можем его разочаровывать – уж слишком много стоит на кону.

– Но мы ведь находимся в той же самой точке, в какой находились во время нашего предыдущего разговора: я не знаю, с чего начать.

– Здесь тоже кое-что изменилось, – сказал Десместре, и его глаза засветились энтузиазмом. – Грабителям, похоже, откуда-то стало известно, что им будет предложена сделка, и они сами протягивают нам руку. Взгляните на факс, который я положил в конверт вместе с деньгами.

Я поднес листок бумаги, на котором были нечетко напечатаны какие-то цифры, к торшеру и увидел, что на нем всего лишь повторяются много раз цифры от 0 до 3:

– Это какая-то головоломка. Какой мне от нее толк?

– Откажитесь ненадолго от манеры мыслить в духе картезианской философии, Видаль. Неужели вы ничего не поняли? Набор цифр от 0 до 3 содержит все цифры, имеющиеся в числе 2013. Они пытаются вступить с нами в контакт, не привлекая постороннего внимания. Для непосвященного эта распечатка похожа всего лишь на проверку принтера.

– Даже если это и так, я не понимаю, как я смогу вступить с ними в контакт.

Тут в разговор неожиданно вмешалась Эльза:

– Ради всего святого, Лео, перестань прикидываться дураком!

Самое плохое для меня в этой ситуации заключалось в том, что я вовсе не прикидывался дураком, а действительно не знал, на что мне сейчас намекают.

– Ты прекрасно знаешь, где нужно смотреть.

И только тут я заметил, что к факсу был приколот еще один листок, на котором значилась информация о времени приема факса и о номере телефона-факса, с которого его прислали.

– Код страны – 355… – прочел я, пытаясь придать своему лицу умный вид. – Факс пришел из…

Десместре и его дочь в один голос закончили мою фразу:

– …Албании.

Вполне можно было предположить, что грабители знали о большой ценности оказавшихся у них в руках писем – по крайней мере, имели об этом какое-то представление. Раз они увезли комод, а затем бросили его на заброшенной улице – значит, они обнаружили письма уже после ограбления. Им просто улыбнулась судьба – так, как до этого она улыбнулась антиквару Десместре. Этим объяснялось и то, почему итальянцы бросили свой грузовик и вместе с добычей покинули Испанию как можно быстрее.

– Они согласны продать письма, но не хотят рисковать, – сказал антиквар, дополняя этими своими словами мои мысли. – Именно поэтому они выбрали для осуществления купли-продажи такую страну, как Албания. Думаю, там полно итальянцев, занимающихся разными сомнительными делами.

– В таком случае, на мой взгляд, вы предложили мне слишком мало денег для того, чтобы я поехал туда и стал рисковать своей жизнью.

Десместре с недоверчивым видом посмотрел на меня, а затем сердито затараторил:

– Полмиллиона евро – этого для вас мало? Примерно столько вы получите, когда все закончится!

– Я, как говорят здесь, в Испании, считаю, что лучше одна птица в руках, чем сотня таких же птиц в облаках, – заявил я, ставя бокал на пол и чувствуя, что меня начинает клонить ко сну. – Кто мне гарантирует, что наш безымянный спонсор сдержит свое слово, если письма все-таки попадут к нему в руки?

– До сего момента он демонстрировал высокую платежеспособность, – возразил Десместре. – Мы с вами, кстати, можем еще поторговаться. Я не хочу, чтобы вы ехали в Тирану без особого желания.

Я увидел, как этот пройдоха стал стряхивать пыль со своего старого пиджака. Он, наверное, уже тысячу раз проделывал это, прежде чем заключить какую-нибудь сделку. Я понял, что он получил от Кинопса солидный аванс, из которого мне хотел выделить лишь жалкие крохи. Кроме того, у меня не было никакой гарантии, что он отдаст мне мою долю, если я благополучно завершу задуманную им авантюру.

– Тирана… – вздохнул я, напряженно размышляя над тем, сколько денег можно было бы в данной ситуации затребовать. – Я не знаю ни одного человека, который бы там бывал. Как туда можно добраться?

Единственное, что я знал про Албанию, – так это то, что в ней еще сравнительно недавно существовал самый последний в мире тоталитарный режим сталинского типа и что в девяностые годы судно, забитое албанцами аж до вершины мачты, без разрешения местных властей уплыло из Албании в Италию, и там все эти албанцы попросили политического убежища.

– Спросите об этом завтра в аэропорту, – сказал в ответ Десместре, с напряженным видом ожидая, сколько денег я у него затребую.

– Не надо так спешить, – сказал я, решив потянуть время. – Мне, наверное, придется получать въездную визу, придумывать, с какой целью я туда еду – ну, и все такое прочее.

– Думаю, что не придется. С тех пор как вашего президента Джорджа Буша-младшего угораздило посетить с официальным визитом Тирану, к американцам там относятся очень хорошо.

Я не знал, говорит ли Десместре серьезно или же он просто надо мной насмехается. Чтобы наконец покончить с этим взаимным прощупыванием – на часах ведь было уже четыре часа утра, – я решил потребовать от антиквара немалую сумму;

– Кроме пяти тысяч евро на расходы во время поездки и четырехсот евро ежедневно, мне еще нужен на моем текущем счету своего рода страховой фонд в размере десяти тысяч евро – чтобы застраховаться от тех рисков, которым я буду подвергаться.

Ожидая ответа антиквара, я краем глаза посмотрел на Эльзу, которая к тому моменту уже уснула на своем кресле-качалке, склонив голову набок.

– Договорились, – сказал антиквар, протягивая мне руку для рукопожатия. – Я, правда, остаюсь практически без ликвидных средств, но мы уже не можем больше терять время.

– Да, договорились, – удивленно кивнул я, пожимая антиквару руку. – Поскольку нам придется ждать, когда откроются банки, я пока поеду в отель и несколько часов посплю.

– В этом нет необходимости, я могу предоставить вам постель прямо здесь, в этом доме. Пойдемте.

Я уже более часа пытался заснуть – то и дело чихая – в пыльном чулане, когда мне вдруг показалось, что в темноте неподалеку от меня кто-то есть. Чувствуя, что последние события меня довольно сильно утомили – а ведь все еще только начиналось, – я слегка приподнялся и напряг зрение и слух.

Несколько секунд спустя я ощутил, как уже знакомые мне холодные и мягкие пальцы коснулись моего лба и, надавив на него, заставили меня положить голову на подушку.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, скорее догадавшись, чем увидев в темноте, что Эльза улыбается.

– Мне не нравится спать одной, – сказала она, забираясь в кровать, которая и для меня одного была не очень широкой.

– Тогда иди и спи в одной кровати со своим отцом.

– Ты, возможно, не поверишь, но иногда именно так я и поступаю. Ты станешь меня выпихивать из кровати?

Я прижался к стене, чтобы наши тела не касались друг друга. Хотя Эльза и казалась мне физически очень привлекательной, я вовсе не хотел – ради мести Айне – разделять ложе с этой чокнутой женщиной, а тем более в доме ее отца.

– Мне сегодня ночью почему-то страшно, – стала объяснять свое поведение Эльза с такой непринужденностью, как будто залезть в чужую кровать для нее было самым обычным делом. – Тебе известно, что по кварталу Эль-Каль бродит призрак? Это призрак молодой женщины, которую звали Толрана.

– А этот призрак – случайно не ты? – пробурчал я.

– Молчи, – сказала Эльза, легонько ударив меня по ноге своей босой ступней. – Эту женщину, насколько мне известно, в те времена, когда здесь еще жили евреи, нашли с отрубленной головой, с тех самых пор она бродит по окрестным улицам, и можно даже услышать ее вздохи и стоны. Никто ее никогда не видел, но все разок-другой слышали ее грустную песню, которая сначала звучит так, как будто эта женщина поет где-то недалеко, а затем внезапно стихает. Тебе хотелось бы ее услышать?