—      Этого хочет любой репортер в нашем штате.

—       А может, захватишь меня с собой в больницу сегодня после обеда?

—       Нет! — Он бросил на нее недовольный разочарованный взгляд, который она проиг­норировала.— Послушай, Билл, я понимаю, что тебе нужно делать свою работу; вероятно, я даже сознаю это лучше, чем большинство других, но Чейз еще в очень тяжелом состоя­нии. Ему разрешено видеться только с членами своей семьи.

— Ас полицейскими?

—      Они не спрашивают нашего разрешения. Билл схватил карандаш с ее стола и стал вертеть его между пальцев.

— Кэссиди, если бы я хорошо не знал тебя, то подумал бы, что ты что-то скрываешь.

— Что же?

Усмешка его была жесткой.

—   Пытаюсь понять.

—   Не пытайся! Это пустая трата времени.

—   Ну хорошо! Дай мне хоть какие-то све­дения из биографии Чейза, о'ксй?

—   Полагаю, что у нас на нею уже заведено досье.

—   Знаю, но я же говорю не об общих сведе­ниях. То, что он, будучи юристом, перешел на работу в компанию твоего отца после того, как вы поженились,— общеизвестно. Мне нужно копнуть поглубже.

— Не понимаю, о чем ты.

Билл недобро поджал губы и начал вра­щать карандаш в руке с каким-то ожесточени­ем.

—   Ладно! А что ты скажешь о Джоне Доу? Вопрос неожиданно застиг ее врасплох.

—   А что с ним такое?

— Похоже на то, что полиция скоро ус­тановит его личность.

Сердце ее почти остановилось.

—   Каким образом?

—   Кажется, им наконец удалось совершить прорыв. Сегодня утром они нашли бумажник, хотя об этом не очень-то распространяются. Но мой осведомитель…

—   Какой осведомитель?

—   Не скажу,— с усмешкой произнес он, покачивая головой. — Ты сама многое знаешь, зачем тебе спрашивать. — Он понимающе под­мигнул ей, чем довел до крайности уже нарас­тавшее в ней нервное напряжение.— Но гово­рят, что тот человек в реанимации скоро об­ретет имя. Будет дьявольски интересно узнать, кто же он такой, тебе не кажется?

Уилли не понравилось в тюрьме. Он рань­ше побывал в одной из них, уже довольно давно, и навсегда возненавидел их. Будучи не­много напуган своим соседом но камере — здоровенным громилой с татуировкой на гру­ди, бакенбардами и маленькими свиными глаз­ками,— Уилли лежал на нарах вдали от этого парня и вдали от параши, от которой шла отвратительная вонь. Он ждал, что Рекс при­дет за ним и выручит его, как это всегда бы­вало прежде, и чутко прислушивался к шороху ботинок по цементному полу, позвякиванию ключей в замках и звукам голосов. Почему же не возвращаются полицейские с выраже­ниями сожаления на лицах, почему не объясняют, что совершили ошибку, схватив его? Он даже не возражал бы против криков и ругани, лишь бы выбраться отсюда. Почесывая заты­лок, он пытался заполнить свое воображение чем-то хорошим, чтобы не сойти с ума. Он боялся сойти с ума. Безумных людей помеща­ют в психушки, а психушки были подобны тюрьме. Вроде этой.

Где же Рекс? Он облизал губы и почувство­вал соль на языке. Он весь был грязным и пот­ным. Нужно сделать все возможное, чтобы выбраться отсюда. Все возможное! Он даже готов на ложь. Просто чтобы выйти на свобо­ду. Но Рекс не велел ему врать и сочинять сказки и просил ничего не говорить полиции. Предполагалось, что он будет ждать и держать язык за зубами.

Дверь в дальнем конце коридора с лязгом отворилась. Невнятные голоса заглушали шум шагов. Уилли мгновенно вскочил и подбежал к двери камеры в надежде, что за ним пришел Рекс. Он знал, что Рекс станет бранить его как маленького, а Уилли будет снова обещать вес­ти себя хорошо. Затем он заберет его отсюда. Он полагал, что Рекс должен заплатить кому-то какую-то сумму денег, но не вполне пони­мал зачем, и это не заботило его. Уилли прос­то желал побыстрее выбраться отсюда.

Пальцы его сжимали железные прутья ма­ленькой дверной решетки, он прижал к ней лицо, ощущая, как холодный металл врезался в щеку. У двери камеры возникли фигуры дво­их мужчин.

— Прекрасно, прекрасно, кажется, кто-то горит желанием выбраться отсюда! — Голос принадлежал неприятному человеку в кожаной куртке и джинсах: на нем не было формы, и Уилли не доверял ему. Это был тот самый человек, который задавал ему вопросы о пожа­ре. А еще раньше, хотя Уилли тогда прятался в тени здания, он видел, как этот человек выле­зал из машины со вспыхивавшими огнями. Нет, этому человеку нельзя доверять!

Другой находившийся с ним парень был худощавым, с узкими черными глазами и длинны­ми черными же волосами. Он уже заходил повидать Уилли и пытался выдать себя за друга.

— Я слышал, ты подрался с Марта Фиску-сом?— сверля его глазами, спросил мужчина в кожаной куртке.

Уилли молчал, потупив взор. Не ври. Не ври. Они будут держать тебя здесь, если ста­нешь врать!

— Марта Фискус — подонок! — проворчал заключенный с татуировкой и сальными воло­сами из дальнего угла камеры.

— Не вмешивайся не в свое дело, Бен,— предостерегающе произнес черноволосый по­лицейский.

Бен вдруг скатился со своего грязного мат­раса, подлетел к закрытой двери, и Уилли инстинктивно отпрянул в сторону. Он не лю­бил драк, но иногда, слишком долго задер­живаясь в баре у Берли, попадал в потасовки. Бен невозмутимо сложил на груди свои мя­систые руки.

—      Я хочу видеть своего адвоката!

—      Чудесно! А я всю жизнь мечтаю пови­дать папу римского, но мне пока не везет.

—      У меня есть права, Уилсон!

—      Не так уж много, Бен.

—      Когда я выберусь отсюда, я…

—      Если выберешься, Бен. Если.

—      Позовите моего придурка-адвоката.— Глаза Бена внезапно налились кровью.

—      Замолкни! Его вызывали. Но он не го­рят желанием видеть тебя. Это вроде бы каса­ется неоплаченного счета. И я понимаю его.— Полицейский снова сосредоточил свое внима­ние на Уилли. — Извини, приятель! Я помощ­ник шерифа, Уилсон, помнишь меня? А это мой напарник, Стив Гонсалес. Мы уже видели тебя в доме твоего хозяина, на следующий день после пожара на лесопилке, помнишь?

—      Я же говорил, что хочу сделать телефон­ный звонок! — Бен еще не выговорился.— Вы, свиньи, не имеете права задерживать меня здесь. Когда я обзаведусь адвокатом, вы еще пожалеете, что упрятали меня сюда!

—      Поверь мне, — невозмутимо сказал Уи­лсон,— мы уже сожалеем.

—      Ублюдок!

Уилсон громко вздохнул.

— Послушай, Бен, разве так разговарива­ют с представителем закона? — Он сунул руку в карман и вытащил пачку жевательной ре­зинки. — Медленно развертывая одну из плас­тинок, он добавил: —Тебе лучше быть поосто­рожнее, иначе кто-нибудь здесь может и ос­корбиться.

— Заткнись, Уилсон!

— Послушай-ка, Уилли,— поморщился Т. Джон.— Давай пройдем отсюда куда-нибудь, где вам никто не помешает поговорить по душам.

Замок лязгнул, и дверь распахнулась. Уил­ли почувствовал, будто металлические прутья, стягивавшие его грудь, наконец немного раз­двинулись. Он смог вздохнуть чуть свободнее. Но он еще держал себя настороже. Рекс предо­стерегал его: не лги. Не лги.

Он проследовал за человеком, который называл себя помощником шерифа Уилсоном, по длинному полутемному коридору. Его приве­ли в комнату без окон, со столом и несколь­кими стульями. На старом деревянном столе лежала папка, наполненная бумагами. Уилли, еще недавно уверенный, что его хотят выпус­тить, начал от волнения покрываться потом и делать суетливые движения. Нет, его не соби­рались отпускать. Где же Рекс?..

—      Садись-ка, дружок,— произнес стар­ший, показывая на один из металлических стульев. — И расскажи мне все, что знаешь. — Он бросил на стол бумажник, и Уилли немед­ленно отвел глаза. Он не хотел смотреть на обгорелую кожу. Она напоминала ему о пожа­рах. Об обоих. Он закусил губу.