—   О Боже,— пробормотала она едва слышно и тяжело привалилась к стене. — Слишком поздно. — Невидящим взглядом она вперилась в стену, лицо ее исказила гримаса ужаса. — Мой Бог! Бриг! Бриг! — голосила она.

—   Кто-нибудь! В больницу ее — живо! — крикнул Т. Джон.

—   Нет! О Господи, нет! Они горят! Го­рят!

—   Присмотри за ней! — на ходу скомандо­вал помощник шерифа подоспевшей Дорис Ро-лингс.— Мы к Чейзу Маккензи. Возможно, потребуется подкрепление. Я позвоню.

—   Понятно. — Дорис приблизилась к Сан­ни, которая рвала ворот, словно у нее началось удушье.

—   Я вижу смерть… он умрет!

Т. Джон сломя голову бросился по коридо­ру — никогда еще он не испытывал такой тре­воги. В спину ему дышал Гонсалес. Распахнув дверь, Т. Джон кинулся к машине и вдруг ус­лышал жалобное завывание сирены.

— Черт побери! — выругался у него за спи­ной Гонсалес. — Никак, пожарные?

Т. Джон остановился — низкие гудки ма­шин, глухой рев двигателей,— затем перевел взгляд на запад, в сторону гор, и увидел проре­завшее ночную тьму оранжевое зарево. Садись! — крикнул он.

Не успел Гонсалес захлопнуть дверь, как машина рванула с места, выехала со стоянки и с включенными огнями помчалась туда, где бушевало пламя. Ночную тишину разрывали звуки сирены.

Т. Джона не осталось ни малейших сомнений — Санни была права. Он опоздал. Вну­три у него все оборвалось…

Кэссиди уходила из дома с тяжелым серд­цем, оставив только коротенькую записку. По­целовала спящего Брига в висок, хотела попро­щаться с Раскином. Но пса нигде не было. Странно! Прежде он всегда находился побли­зости, как правило, лежал на крыльце. Она попыталась успокоить себя, решив, что просто не знает его ночных повадок.

Она вела машину по инерции, совершенно не представляя себе, куда направляется — лишь бы уехать. Обручальное кольцо поблес­кивало на пальце, словно насмехаясь над ней.

— О, Чейз,— пробормотала она, чувствуя себя последней предательницей. Да, она забо­тилась о нем и была верна ему, но никогда по-настоящему не любила — так, как Брига. — Идиотка.— Она судорожно сжала руль и по­вернула в сторону Просперити.

Зачем ты уезжаешь? Ведь ты всегда мечтала] о Бриге, и вот он твой. Он любит тебя. Он сказал, что любит тебя. Зачем же ты уезжаешь?

Я должна. Я жена Чейза.

Уже нет. Чейз мертв. И не ты виновата в его смерти. И Бриг не виноват. Просто гак уж вышло. Ты же любишь Брига! Зачем ты уезжаешь?

— Я должна! — Она посмотрела в зеркало заднего вида и выражение, которое она уви­дела в собственных глазах, заставило ее сбро­сить газ.

Ты уезжаешь, потому что боишься, Кэсси­ди Бьюкенен! Боишься чрезмерной любви, бо­ишься признаться, что сердце твое всегда при­надлежало Бригу, боишься будущего, о кото­ром никогда не смела даже мечтать. Кэсс, посмотри же правде в глаза, ты, трусливая дрянь!

— Боже! — Она резко нажала на тормоза, джип пошел юзом и замер, встав поперек до­роги. Она пристально смотрела в отражение своих глаз в зеркале. — Кэссиди Маккензи, ты никогда не бежала от трудностей этой прокля­той жизни. Останься!

Она любила Брига. Он любил ее. Ничто не должно омрачать этой любви. И что бы ни уготовила им судьба, как бы тяжело ни пере­живали они смерть Чейза, они должны спра­виться с этим. Примириться с прошлым, что­бы жить будущим. Вдвоем!

Ее сердце вдруг затрепетало в предчувствии счастья. Он и не заметит ее отсутствия, а когда проснется, когда лучи восходящего солнца лягут на их лица, она признается, как сильно любит его. И докажет…

Вывернув руль, она нажала на газ. Взвизг­нули шины, и джип, развернувшись, пом­чался назад, к дому. Тогда-то и заметила она на горизонте оранжевые всполохи, ко­торых не должно было там быть. Кэссиди обмерла.

— Боже мой, только не это! — Крик за­стрял у нее в горле.

Уже зная, что случилось что-то ужасное, она тем не менее отказывалась верить… Неу­жели снова пожар?.. Боже, там же Бриг…

— Ну-ка, поднимайся, ты, ублюдок! — щелкнул взводимый курок.

Кэссиди? Где же Кэссиди?

Бриг поднял голову; от мерзкого страха засосало под ложечкой — прямо на него смот­рело ружейное дуло, и Деррик Бьюкенен дер­жал палец на спусковом крючке.

—   Мне давным-давно следовало это сде­лать.

—   О чем ты? — Бриг попытался собраться с мыслями, побороть леденящий душу страх, который он испытал при виде наставленного на него ружья. Но Кэссиди рядом не было.

Слава Богу. Если только… если только Деррик уже не расправился с ней.

— Одевайся, Маккензи.— Лицо Деррика исказила гримаса ненависти.

Во рту Брига пересохло, почему-то стало трудно дышать. Оглядевшись, он заметил, что в комнате, несмотря на глубокую ночь, до­вольно светло. Жарко. Тревожно. Где собака? Медленно, чтобы не спугнуть Деррика резким движением, Бриг натянул джинсы, но обувать­ся не стал, чтобы не упускать того из виду.

— Где Кэссиди? — требовательным тоном спросил он.

Деррик ухмыльнулся:

—   Разве за твоими бабами уследишь?

—   Она была здесь. — Он лихорадочно пы­тался сообразить, где она могла быть. Только бы с ней ничего не случилось.

—   Была, да вся вышла. Даже ее джипа У дома что-то не видно. Как же так, красавчик? Тебе даже некого позвать на помощь.

Бриг с облегчением вздохнул. Главное, что­бы Кэссиди была цела и невредима — осталь­ное не страшно. Остальное уже не имело зна­чения.

— Что до твоей псины, она, должно быть, съела крысиной отравы или дала деру вместе с хозяйкой.

Видя перед собой эти горевшие ненавистью глаза, Бриг чувствовал, как наливаются силой его мышцы. Он хотел уже выхватить ружье, прижать мерзавца к стене и задушить, но ре­шил, что пока находится в невыгодном поло­жении— Деррик успеет выстрелить,— и от­ступил, стараясь выиграть время.

Весь потный от напряжения, Деррик поко­сился на дверь и злобно рявкнул:

— Ну и как тебе, каково трахаться с моими сестрами?

Бриг почти физически ощущал волны нена­висти, исходившие от Деррика.

— Что?..

Деррик повел дулом в сторону двери, и Бриг понял, что тот не желает оставаться в спальне. Он медленно вышел в коридор — кровь бешено гудела в висках.

— Ну расскажи, с кем лучше— с Энджи или с Кэссиди? Мне всегда было интересно. Мне-то Кэссиди так и не удалось попробовать.

— Что ты несешь?

— Маккензи, здесь приказываю я, — чтобы придать весу своим словам. Деррик ткнул хо­лодным стальным дулом в обнаженную спину Брига.

Мозг Брига лихорадочно работал. Да, Кэс­сиди в доме нет, это точно. На ночном столике он разглядел записку, которую Деррик не за­метил. Так что он, скорее всего, не соврал, и с Кэссиди ничего не случилось.

— Пошевеливайся! Подними руки! Заложив руки за голову, Бриг босиком шел по коридору, чувствуя, что пол непривычно теплый. Что-то неладно. И причиной тому не только Деррик с ружьем…

— Бриг Маккензи, я знаю, что это ты, а не Чейз. Фелисити все верно разгадала.

Бриг похолодел— в окно, сквозь задерну­тые шторы, он увидел первые оранжевые вспо­лохи.

—   Она считала, что тебя следовало сдать полиции — за убийство Энджи и Джеда, но я не уверен, что это подходящая идея.

—   Потому что ты сам и устроил пожар, в котором погибла Энджи, верно? — Пожар! Так и есть! Снова пожар! Деррик что-то поджег.

—   Нет, черт побери, я не убивал ее. — Хо­чешь верь— хочешь нет, Маккензи, но ты будешь у меня первым. Я просто сгораю от нетерпения.— Он с силой пнул дулом между лопатками, так что Бриг еле устоял на но­гах.— Я ни разу не причинил Энджи боль, хотя знал, что любой в городе может запросто побаловаться с ней.

— Включая тебя?

— Она была моей, черт тебя побери! — Деррик сорвался на крик. — Моей! Мы потеря­ли мать, отец, женившись на этой сучке Дене, отдалился от нас. От Энджи и от меня. Мы с ней были одно целое.

В открытое окно тянуло дымом, но Деррик, казалось, ничего не замечал. Брига разобрал кашель.