К концу XVI века на Боровицком холме появились аптекарские огороды (ботанические сады), где, кроме традиционных для Москвы фруктовых деревьев и ягодных кустов, произрастали арбузы, дыни, финики, грецкий орех, лекарственные травы, пряности. В 1706 году по указу Петра I для военного госпиталя в Лефортове был основан аптекарский огород к северу от Москвы. В 1805 году он перешел в ведение Московского университета и стал называться Ботаническим садом. Ныне его официально именуют филиалом Ботанического сада МГУ (проспект Мира, 26). Своей славой, которая в XIX веке разнеслась не только по России, но и по Европе, он обязан ученым-садоводам Т. Герберу, Ф. Стефану, Г. Гофману, Д. Григорьеву, Н. Кауфману, И. Чистякову, И. Горожанкину, а также богатым дворянам и купцам, делившимся с университетским садом редкими растениями своих усадебных оранжерей. Сад — не дикая природа, он — творение человеческого ума, души и рук. Поэтому в нем часто, как в зеркале, отражаются характеры его создателей. Расскажем об одном из них, четверть века занимавшем должность главного садовника Ботанического сада.

Густав Федорович Вобст родился в имении Гейда, близ города Вурцена в Саксонии. В четырнадцать лет он поступил учиться в садовое заведение Ф. Шумана под Лейпцигом, где пробыл пять лет. Потом еще три года учился в садовом училище К. Вагнера в Лейпциге. Усвоив премудрости садового искусства, Вобст два года провел в садовом питомнике Э. Либиха в Дрездене, после чего в конце 1855 года уехал в Санкт-Петербург заведовать оранжереями графа К. В. Нессельроде. С 1857 года он стал заведовать садовым хозяйством великой княгини Елены Павловны. Но свое постоянное пристанище Вобст обрел в 1865 году в Москве, когда был приглашен преподавать в недавно открывшуюся Петровскую сельскохозяйственную и лесную академию (ныне Сельскохозяйственная академия имени К. А. Тимирязева). С ноября 1870 года до дня своей кончины 2 октября 1895 года он прослужил в Ботаническом саду Московского университета.

Удивительное впечатление производила лютеранская церковь Петра и Павла 5 октября 1895 года. Предалтарная часть храма была превращена в роскошный тропический сад. Сам же гроб Вобста утопал в роскошных венках, возложенных его учениками и коллегами. Особенно часто встречались орхидеи — любимые цветы университетского садовника. Многие жалели, что из-за сурового московского климата их нельзя высадить на могиле покойного, которого похоронили на кладбище Введенских гор. Вся его жизнь прошла в разноцветном царстве деревьев, трав и цветов. Он, можно сказать, не вылезализ теплиц и оранжерей, превратив университетский сад в райские кущи растений всех широт и поясов мира. Вобст выписывал диковинные семена и саженцы из заграницы, приобретал их у российских садоводов, занимался учеными исследованиями, пытаясь разнообразить флору московских окрестностей. Постоянно живя в мире красоты, он всегда был добр, любезен и отзывчив к окружавшим его людям, бескорыстно делился с ними своими знаниями и опытом. Перечислять его повседневные труды — чистка прудов, дренирование почвы, устройство обходных дорог и тропинок и т. п. — дело скучное. Зато, когда представишь, что он был ежедневно окружен царством орхидей, агав, олеандров, пальм, что он жил в феерическом мире, созданном дружеским соучастием природы и человека, становится завидно.

По своей неразумности нынче мы завидуем людям денежных суетных профессий — министрам и депутатам, ловчилам нефтяного и газового бизнеса. А те из них, кто поумней и не страдает ненасытной жадностью личного обогащения, наверное, с безысходной грустью завидуют профессии Густава Федоровича Вобста.

До XVIII века занятия русских людей математикой не выходили за рамки арифметического счисления во время торговых сделок и начаток геометрии для нужд земледелия. Лишь в 1701 году государство впервые решило всерьез заняться изучением точных наук, учредив для сего дела в Москве специальную школу. Спустя два года появился и первый учебник — «Арифметика, сиречь наука числительная» Магницкого. Но даже в середине XIX века, когда Россия уже могла гордиться такими замечательными математиками, как Н. И. Лобачевский и П. Л. Чебышев, учебники Буссе и Погорельского, по которым изучали арифметику и геометрию, заставляли желать лучшего. Тригонометрию и вовсе не по чему было учить, оставалось только записывать за учителем.

В 1860-х годах наступил переворот в народном просвещении — переход к более живому преподаванию учебных предметов. Но как быть с одной из самых строгих наук — математикой? Как добиться в ее изложении ясности мысли и простоты слога? Чиновникам Министерства народного просвещения недолго пришлось ломать голову над этой проблемой — скоро стали появляться учебники А. Ф. Малинина, и проблема отпала сама собой. Его книги «Руководство арифметики», «Руководство тригонометрии», «Собрание арифметических задач» и еще целый ряд, благодаря ясности изложения и общедоступности, вьщержали каждая не менее десяти изданий, стали примером и источником для учебных пособий XX века.

Их автор Александр Федорович Малинин родился в 1834 году в здании Третьего московского уездного училища у Красных Ворот, где служил смотрителем и квартировал его отец. Сын поступил во Вторую гимназию на Разгуляе, а по смерти отца был переведен на полный пансион в Первую гимназию, которую и окончил с золотой медалью. Золотой медали удостоил его и Московский университет по окончании в двадцатилетнем возрасте физико-математического факультета. Шестнадцать лет преподавал Александр Федорович в гимназиях, пока не был в 1872 году назначен директором Московского учительского института, располагавшегося в тихом Замоскворечье и готовившего из детей провинциальных мещан, крестьян и мелких чиновников народных учителей. Жил Малинин неподалеку, в собственном доме на Полянке, в приходе Спасской, что в Наливках, церкви, все свободное время посвящая сочинению новых и усовершенствованию уже изданных своих учебников. Так и закончилась скромная его жизнь за работой над очередной книгой 24 февраля 1888 года. Она не была богата внешними событиями, но много ли наберется людей, о которых после смерти скажут гордые слова: «Вся грамотная Россия училась и учится по всем отраслям математики в низших и средних учебных заведениях по его учебникам»?

Даже умирать надо — и то вовремя. Когда 28 ноября 1905 года Н. А. Найденов покинул бренную землю, большинству друзей было не до него — по всей России расползались самосуды, убийства, грабежи помещичьих усадеб. В Москве бастовали официанты, почтово-телеграфные служащие, фабричные рабочие. Горели подмосковные дачи, Ф. И. Шаляпин исполнял на концертах «Дубинушку», новый генерал-губернатор Ф. С. Дубасов каждодневно арестовывал по нескольку десятков человек. Лишь в две-три строчки появилась в газетах информация о кончине «одного из главных представителей торгово-промышленной Москвы». Статей же о нем с изложением биографии и характеристики деятельности, как полагалось для людей подобного ранга, не появилось вовсе. Придется спустя почти сто лет восполнить этот пробел в истории московского купечества и составить некролог, достойный памяти известного негоцианта.

Фамилия Найденовых произошла от прозвища Найден, его предки были крепостными крестьянами, занимаясь хлебопашеством в селе Батыево Суздальского уезда Владимирской губернии. Дед Николая Александровича, Егор Иванович, родился в 1745 году и в 1764 году пришел в Москву, где основал благосостояние своей семьи. Он заимел собственную красильню и в 1816 году был записан в московское купечество по третьей гильдии. Отец, Александр Егорович, родился в 1787 году, а в 1828 году вступил в брак с Марией Никитичной, урожденной Дерягиной. Николай, появившийся на свет 7 декабря 1834 года, был третьим ребенком в семье и имел старших брата Виктора и сестру Анну и младших Александра и Ольгу.