О благотворной деятельности князя много говорили его преемники по должности городского головы. Например, князь В. М. Голицын: «Многие из москвичей помнят его рослую, грузную фигуру настоящего барина-москвича, его неизменно благодушную улыбку, его приветливость и его искреннее увлечение всеми «вопросами дня», всеми проявлениями и перипетиями нашей общественности, сохранившиеся в нем до конца его жизни. Избрание его городским головой возложило на него трудную задачу — преобразовать отжившее, в буквальном смысле допотопное городское управление в такой организм, который согласовался бы с потребностями и запросами нового времени и который отвечал бы принципам и идеалам действительного общественного самоуправления. И с этой задачей он справился с полным успехом. Многое из того, что в течение шестилетнего его управления было им заслужено, улучшено, развито, сохранилось и до позднейшего времени и осязалось, так сказать, последовательными его преемниками… Впоследствии, когда князь Щербатов долгие годы прожил без активного участия в муниципальной деятельности, он явил собою живой пример той магнетической силы, которая, по-видимому, присуща городскому делу и специально московскому».

А. А. Щербатов был гласным думы еще около пятнадцати лет после ухода с командного поста, продолжал жить на широкую ногу, принимая у себя чуть ли не весь город, и оставался одним из немногих представителей московского старинного барства в его лучшем воплощении. «Уже глубоким старцем, — вспоминал многолетний секретарь, а потом и городской голова Московской думы Н. И. Астров, — опираясь на неизменную палку-костыль, князь Щербатов изредка появлялся в новом здании Думы на Воскресенской площади… Новые поколения почтительно расступались перед ним, узнавая в нем первого московского голову и первого почетного гражданина города Москвы».

После кончины в 1885 году матери Александр Алексеевич исполнил ее заветную мечту — учредил приют для неизлечимо больных детей, для которого пожертвовал ее дом на Садовой (Софийская детская больница). С открытием в 1894 году участковых попечительств о бедных князь возглавил попечительство Первого Пресненского участка, участвуя своим капиталом и инициативой в устройстве богадельни, яслей и дешевых квартир для беднейшего населения Пресни.

Скончался А. А. Щербатов 5 января 1902 года в своем доме на Никитской улице, где прожил почти сорок пять лет, и был похоронен рядом с родителями в Донском монастыре.

В дореволюционные годы имя А. А. Щербатова носили три созданных по его инициативе женских училища (на Пресне, в Рогожке и Лефортове) и построенные думой особое Щербатовское училище и Дом дешевых квартир имени Щербатова в Пресненской части города.

В советские годы на Пресне увековечены имена десятков революционеров, превративших ее в Красную. Имя же первого почетного гражданина Москвы исчезло.

В 1638 году посольство царя Михаила Федоровича во главе с Василием Старковым вернулось из Монголии с подарком от Алтын-хана — тремя пудами чая, развешенного в двести бумажных пакетов. Хоть и опасался царского гнева, но Старков все же вручил государю странную траву. Но настоянный на ней горячий напиток при царском дворе понравился, его стали применять в лечебных целях, и постепенно он вошел в моду. По прошествии ста лет чай уже получил важное значение в торговле России с Китаем.

Переселившийся в начале XIX века в Москву зажиточный крестьянин Псковской губернии Петр Кононович Боткин (1781–1853) быстро смекнул, что здесь во главе всех напитков стоит чай. Чаем, а отнюдь не шампанским, большинство обывателей вспрыскивали удачную покупку или сделку. Его пили с солью, малиной, сливками, душистыми травами и кислыми яблоками. У большинства москвичей самовар весь день не сходил со стола, его даже брали с собой на загородные гулянья. Появилась специальная терминология: «чаи гонять» (подолгу сидеть за самоваром), «растопить пятиалтынный» (пить чай в трактире), «подносный чай» (презрительное название плохонького чая на светских вечерах).

Петр Кононович вместе с братом Дмитрием основал одну из первых чайных фирм. Они вели дела непосредственно с Китаем, поставляя туда в обмен сукно. Дело шло в гору и было продолжено после смерти братьев товариществом «Петра Боткина сыновья».

Все девять сыновей и пять дочерей Петра Кононовича жили на удивление дружно. «Семья поражала своей редкой сплоченностью, — вспоминал Н. А. Белоголовый, — тесным единодушием. На фамильных обедах нередко за стол садилось более тридцати человек домочадцев».

Поражали братья Боткины и своими талантами: Василий (1811–1869) — участник кружка Станкевича, автор «Писем об Италии» и свыше восьмидесяти статей по вопросам торговли, философии и искусства; Дмитрий (1829–1889) — председатель Московского общества любителей художеств, владелец великолепной картинной галереи западноевропейской живописи; Сергей (1832–1889) — знаменитый врач, ученый и общественный деятель; Михаил (1839–1914) — академик живописи, автор книги «А. А. Иванов, его жизнь и переписка», коллекционер произведений античного и средневекового искусства. Их имена часто мелькают в исторических исследованиях, посвященных истории русской науки и искусства второй половины XIX века, в энциклопедических словарях. А вот Петра упоминают гораздо реже братьев, вернее, почти вовсе нигде не встретишь его имени. Такова судьба многих русских людей, не проявивших своих талантов на ниве науки или искусства, но взваливших на свои плечи многочисленные заботы о близких, родных и даже о вовсе не знакомых людях.

Петр Петрович Боткин родился в 1831 году и после смерти отца сначала с братом Дмитрием, а после и его смерти с племянником Петром Дмитриевичем и зятьями Н. И. Гучковым и И. С. Остроумовым управлял товариществом чайной торговли «Петра Боткина сыновья».

К Петру Петровичу от отца перешла знаменитая усадьба Боткиных по Петроверигскому переулку, где подолгу жили или часто бывали в гостях В. Г. Белинский, И. С. Тургенев, Т. Н. Грановский, А. А. Фет, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, Н. В. Гоголь, М. С. Щепкин, П. С. Мочалов, А. В. Кольцов, Н. А. Некрасов, А. Н. Островский, Л. Н. Толстой.

Коммерции советник Петр Петрович Боткин был основой благосостояния как своих трех дочерей (Анны, Надежды и Веры), так и семей большинства братьев. Например, после смерти Сергея он взял на свое попечение его вдову и семерых детей.

Петр Петрович имел представителей своей чайной фирмы в Кяхте, а в Москве три магазина для розничной торговли чаем: на Тверской, Кузнецком Мосту и на Ильинке. Он основал самостоятельное сахарное предприятие и завел свекловодческие плантации. Был гласным Московской думы в 1870—1880-х годах, членом Московской купеческой управы и Московского биржевого комитета.

Двадцать три года Петр Петрович состоял старостой Косма-Дамианского храма на Покровке и постоянно благоукрашал его за свой счет. Многие другие храмы России получали его доброхотные пожертвования. Его стараниями были возведены православные храмы даже там, где он ни разу не бывал — в Польше, Японии, Америке, Палестине. Каждый день Петра Петровича — это усердные труды по купеческим, семейным и благотворительным делам.

Что еще добавить?.. Скончался на семьдесят седьмом году жизни и похоронен на кладбище Покровского монастыря.

Кем он был?.. По словам художника М. В. Нестерова, практиком, умудренным опытами жизни. И если память о нем где-то и сохранилась, то лишь у потомства некогда знаменитой семьи Боткиных.

В Москве в конце XIX века газету можно было выбрать по своему вкусу. Официальные «Московские ведомости» читали особы, приближенные к генерал-губернатору. Либеральные «Русские ведомости» — интеллигенты-разночинцы. Скучноватое «Русское слово» — профессора Московского университета. Была любимая газета и у простого люда — торговцев, ремесленников, мелких служащих — «Московский листок».