– Блин, Липс Мэлоун собственную жопу от дырки в земле не отличит – а теперь, черт побери, он запросто с С. Д. треплется! Что здесь за дьявольщина происходит?

Морт пожал плечами.

– Кто знает? Какое-то обеспечение, верно? Он старика чем-то таким обеспечивает.

Сид фыркнул.

– Ну, если так, пока что он особо не продвинулся. Шлюхи с этими двумя я еще не видел.

Морт с сомнением поднял брови.

– Ну и что? Может, у старика теперь новый задвиг… кто знает?

– Шутишь? – Сид все больше раздражался. – У этого старого ублюдка, блин, одна пизда на уме! Поверь мне, я точно знаю! Да что это еще может быть, черт побери? Наркота?

Но мудрый Морт только пожал плечами.

– С этими двумя? Кто знает?

Тревога Сида, помимо чисто абстрактного раздражения и недоумения (приправленного хорошей дозой зависти) при виде того, как Липс и С. Д. ходят парой, основывалась еще и на вполне реальном страхе, что Липс раскроет старику суть легенды «Лес в Париже».

– Он никогда этого не сделает, – сказал Морти. – Липс может быть кем угодно, но то, что он не стукач – совершенно точно.

Сид в этом сомневался.

– Да? В самом деле? Если деньги верные, Липс Мэлоун стукач – поверь мне, я этот тип людей хорошо знаю.

– Да нет, Сид, ты ошибаешься. Для парней вроде Липса это принцип. Я знаю среду, в которой он вырос… и в этой среде он многому не научился, но одну вещь он знает четко: «Если ты стукач, ты труп».

– Ладно, Морт, – предупредил Сид, грозя ему пальцем, – но тебе лучше наверняка убедиться, что ты прав. Потому что если он на нас накапает… то есть если старик узнает, что мы его сыночка в дурдом заховали, вмазывая его каждые два часа наркотой, то трупами станем мы! Это же охрененное государственное преступление, приятель, – похищение ребенка, так это называется!

Морт начал воспринимать гротескно-серьезные перспективы, а затем в темпе напялил на себя шляпу спецуполномоченного по разрешению проблем. – Ладно, Сид, – лаконично сказал он, – я проверю.

Тем временем все – кроме разве что Дженни Джинс – были приятно удивлены тем, что С. Д. не сделал из себя капитальную занозу в заднице. Вместо этого он пока что предельно сосредоточился на просмотре кое-какого материала из подборки «Мод в детстве». На протяжении всего просмотра старик сделал лишь один-единственный комментарий, хотя Сид терпеливо сидел рядом с желтостраничным блокнотом и шариковой ручкой, готовый записать любое похвальное или критическое замечание. Упомянутый комментарий был сделан во время того солнечного натурного эпизода, когда Mод (Дженни) в возрасте восьми лет, с косичками и в коротком крахмальном передничке, при съемке среднего плана, отвернулась от камеры и нагнулась подобрать котенка с травы. Это движение наполнило экран задней частью ее конечностей, начиная от белых носочков по лодыжку над аккуратными туфельками из лакированной кожи и поднимаясь по тыльной стороне ее икр, коленей и ляжек к цветущей попке – обернутой, точно подарок на Рождество, белыми хлопчатобумажными трусиками маленькой девочки с простыми краями, без всяких там кружев, типа «дитя природы».

– Гм, позаботься о том, чтобы на ней было то же самое нижнее белье – хорошо, Сидней?

– Есть, – тут же откликнулся Сид, сам мистер Эффективность, машинально включая лампочку на верху пюпитра с блокнотом и только затем понимая, что это вовсе не то замечание, которое ему требуется записать, что это ему записывать совсем даже не нужно. Тогда он изобразил небольшой приступ кашля и выключил лампочку. – Не беспокойтесь, С. Д., – сказал Сид радостно и бодро, стараясь вернуться в игру. – Я обо всем позабочусь.

Но С. Д., который продолжал без выражения просматривать все тот же фрагмент, только кивнул и хмыкнул.

Как раз в этот момент за ним прибыл Липс. Сид не на шутку удивился. Был заранее расписан один час просмотра, и этот час явно не закончился. Он взглянул на часы – оставалось еще пятнадцать минут.

– Ты рановато, Липс.

Липс, после приглушенного обмена репликами с С. Д. помогавший ему надеть плащ, посмотрел на Сида, избегая его взгляда.

– Нет, Сид, я так не думаю. То есть, знаешь, не рановато.

– Это подождет, – сказал С. Д., хлопая Сида по плечу. Из просмотрового зала они с Липсом, как показалось, выходили довольно поспешно, пока серебряный экран у них за спиной заполняла еще одна проба сказочного фрагмента «Мод нагибается подобрать котенка».

Однако еще более сильное удивление Сид испытал на следующий день, во время просмотра одного из самых завлекательных, как казалось Сиду, эпизодов подобранного материала. Это была сцена, в которой «матушка» (Луиза Ларкин) объясняет Мод концепцию «положение обязывает» в том ее виде, в каком она приложима к юной леди на Юге. Во время просмотра упомянутой сцены (когда Сид, наблюдая краем глаза, с радостью отметил, что С. Д., похоже, всем этим наслаждается) дверь просмотрового зала, бросая во тьму лезвие света, чуть-чуть приоткрылась – ровно настолько, чтобы кто-то вошел. Липс Мэлоун. Он наклонился к С. Д. и что-то зашептал ему на ухо – совершенно неразборчиво, не считая одного слова: «теплый», хотя Сид не мог быть уверен. Так или иначе С Д откликнулся на сообщение с необыкновенной живостью, какую обычно припасают для эффектного броска к смертному одру горячо любимой матушки.

– Это прекрасно, Сидней, увидимся, – хрипло пробормотал он и торопливо вышел из зала с плащом в руке.

Липс на сей раз ничего не сказал и даже не посмотрел на Сида – просто поспешил за стариком В руке у него был замшевый саквояж, который Сид уже однажды видел.

Толковому Моргу Кановицу не потребовалось много времени на то, чтобы выяснить подлинную природу странной дружбы Липса Мэлоуна со старым С. Д. – хотя сделал он это скорее случайно, нежели намеренно. Это произошло на второй день просмотра материала «Мод в детстве». Так уж получилось, что неожиданное вмешательство Липса примерно совпало с тем моментом, когда Морту потребовалось покинуть вахту у койки своего «пациента» и предпринять вояж к местному аптекарю для пополнения скудеющего запаса морфина, теперь поглощаемого все нарастающими дозами.

Завершив сделку, Морт вышел из аптеки и не на шутку встревожился, когда мимо него вильнул большой студийный «мерс», за рулем которого сидел Липс. Вел он как сумасшедший, а старый С. Д. горбился, точно ястреб, на заднем сиденье, сжимая в когтистой хватке замшевый саквояж. В угольно-черных очках выглядел он по-настоящему зловеще. Морт машинально отпрянул обратно в дверной проход. Его первой мыслью было, что Липс раскололся, и теперь они преследуют его, желая взять со свежей наркотой на руках. Дико озираясь и всерьез ожидая увидеть позади «мерса» какую-нибудь «мусоровозку», Морт испытал громадное облегчение, когда ничего такого не узрел. Еще большее облегчение он испытал, увидев, как громадный автомобиль промчался мимо аптеки и завернул за угол. Облегчение, однако, сменилось удивлением, когда несколькими секундами позже Морт понял по звуку, что машина остановилась. Тайком, но достаточно бесцеремонно он прошел в ту сторону и заглянул за угол. Громадный «мерс», припаркованный у соседнего с аптекой здания, был пуст. Судя по всему, С. Д. с Липсом вылезли из машины и вошли через черный ход. «Что это еще за дьявольщина?» – задумался Морт и отступил назад, разглядывая фасад небольшого здания и пытаясь понять, что в нем находится. Он не сразу понял, почему этот дом кажется ему знакомым, но затем все-таки вспомнил – именно здесь они брали напрокат катафалк; это был морг. Поняв это, Морт буквально затрясся в панике. На его взгляд, это могло означать только одно: Лес Харрисон умер от передозировки. Но как такое возможно? Пятнадцать минут тому назад, то есть через полчаса после получения очередной дозы, с ним было все в порядке, тогда как симптомы передозировки морфина проявляются мгновенно. «Значит, он загнулся от чего-то еще», – решил Морт. В любом случае он должен был это выяснить.