Литмир - Электронная Библиотека
A
A

9

Ласло Бенвенути, великий оператор Бориса – или, если точнее, главный оператор картины «Лики любви», – в тот день прибыл из Лос-Анджелеса вместе с двумя операторами-ассистентами, бригадой осветителей из трех человек, одним звукооператором и парой тонн оборудования, включая гигантскую студийную камеру.

– Какого черта ты ее из Парижа или из Рима не притащил? – поинтересовался Борис.

Но Сид отмахнулся жестом в стиле Муссолини и торопливо взглянул на Морти в поисках поддержки.

– Быстрее, – заверил он Бориса, – и безопаснее доставить ее с Побережья. Поверь мне, я точно знаю. С лягушатниками и макаронниками я уже кое-какие дела имел. А кроме того, у нас с Хайми Вайссом вышла славная сделка на этот «митчелл». Верно, Морти?

– Верно, Сид.

– Ты имеешь в виду славный магарыч, – сказал Борис, изучая камеру. – Ласло ее проверял?

Сид сделал колечко из большого и указательного пальцев, а для верности еще и подмигнул.

– Самое то, Б.

– А как насчет «арри»? – спросил Борис.

– Сегодня днем мы получили из Парижа два подходящих «аррифлекса». Что касается «арри», тут я лягушатникам доверяю. Но только не с большим «митчеллом». Верно, Морти?

– Вернее не бывает, Сид!

Борис смотрел на них с усталой улыбкой.

– Ловко это у вас, парни, получается. Вам бы концерты давать.

Сид загоготал, пихая Морти локтем и закатывая глаза.

– Может, мы их и даем – верно, Морти?

Морт безумно ухмыльнулся.

– Верно, Сид!

10

Из-за задержки с сооружением декорации касбы, а также ввиду непосредственной доступности Арабеллы съемочный график был пересмотрен. Теперь первым предстояло отснять лесбийский эпизод. Тем вечером за обедом, прежде чем отправиться в постель, Борис пересказал Тони историю Арабеллы, Денизы и дяди. Сид и Морти тоже слушали.

Тони пришел в восторг.

– Заебись фантастика! – Он тут же шлепнул на стол свой желтостраничный блокнот и принялся набрасывать диалоги.

– А сможет она за такую молодую сойти? – с сомнением спросил Сид.

– Сможет, – заверил его Борис. – Мало того, при помощи дю Кувье она сможет назад в колыбель вернуться. Все будет прекрасно.

Дю Кувье был французским волшебником гримерного дела. Специализацию его как раз составляло превращение пожилых актрис в орлеанских дев.

Сид щелкнул пальцами в сторону Морти.

– Будь любезен мне этого человека.

– Все уже улажено, – сказал Борис. – Она сама его позвала. Завтра утром он будет здесь.

– Расслабься, Морти.

– А кто будет играть другую девушку? – поинтересовался Тони, поднимая взгляд от своего желтого блокнота.

Борис улыбнулся.

– Вы не поверите… Памела Дикенсен.

Тут все разинули рты.

–  Памела Дикенсен?!

– Ты как пить дать шутишь!

– Это уже совсем заебись фантастика!

Памела Дикенсен была прелестной британской актрисой лет двадцати двух, в стиле Сюзанны Йорк. Ее амплуа составляли инженю девятнадцатого столетия (сплошь нижние юбки и кружева) – девственные, чопорные и даже стыдливые.

Тони никак не мог это переварить.

– А чья это идея?

– Арабеллы. Она решила, что охотнее всего проделала бы это с Памелой Дикенсен – после Анджелы Стерлинг и принцессы Анны.

Сид был ошеломлен.

–  Принцессы Анны?!Ты хочешь сказать – принцессы Маргариты, да? Верно?

Борис, медленно вращая бокал с коньяком, внимательно изучал лицо Сида.

– Верно? – повторил Сид, шокированный неуместностью предложения.

– Да, конечно, – кивнул Борис. – Послушай, Сид, а как бы тебе понравилось сыграть дядю?

– Ты как пить дать шутишь, – сказал Сид, затем посмотрел на Тони. – Он ведь шутит, да, Тон?

– Лучше тебе, блин, в это поверить – он шутит, – отозвался Тони, раздраженно размазывая в пепельнице только что закуренную сигарету.

Борис пожал плечами.

– Арабелла сказала, что Сид напоминает ей дядю. Тони бросил карандаш и заговорил с интонацией Линдона Джонсона:

– Эх-ма, какой же, тут это, диалог для, тут это, Сида Крассмана нанишаш? Эх-ма, он же, тут это, ни хера его не прочиташ! Говна мне, мама, а не Вьетнама!

– Мы там петлю сделаем, – сказал Борис. – Задержимся на ее лице, а потом сделаем петлю. Главное, она думает, что он выглядит как надо. Черт, это могло бы выжать из нее фантастическую игру! Как мыслишь, Сид?

Сид мыслил амбивалентно – был польщен вниманием, но несколько уязвлен тем, что Арабелла представляла его себе таким старым.

– Так она сказала, что я, гм… что я ей ее дядю напоминаю?

– Не сейчас, дубина, – заверил его Борис. – Когда ей было пятнадцать.

– Выходит, прямо сейчас Сид ей как дедушка, – сказал Тон.

– Нет-нет, – возразил Борис. – Прямо сейчас ты ее, вполне возможно, очень даже привлекаешь… Я хочу сказать, знаешь, как с такими вещами бывает… тонкая грань между любовью и ненавистью… между страстью и отвращением… а в чем, собственно говоря, дело? Мне казалось, ты на нее такими большими глазами смотрел.

– Да, но ты сказал, что собираешься использовать для этого дублерш – то есть для настоящего дела.

– Давай Сид, я вот как тебе скажу – до того как мы срежем для съемки проникновения, мы собираемся отснять уйму пленки, верно? Уйму пленки с дядей – то есть с тобой, – где он на ней лежит и ворочается в манере, которая предполагает – нет, даже убеждает публику, – что он реально ее трахает. Вот тебе ситуация – вы оба голые, ты наверху, у нее между ног… между ее чудесным, идеальным влагалищем и твоим грубым животным членом ничего нет, верно? Короче, если сможешь его воткнуть, втыкай – а мы поглядим, что из этого выйдет. Только не заставляй ее слишком бурно кончать, ага?

Сид загоготал так нервно, что смех тут же перешел в один из его традиционных приступов кашля.

– Господи Иисусе! – продолжал повторять он. – Господи Иисусе!

– У Сида пунктик насчет лесбиянок, – объяснил Борис Тони. – Не может угомониться, пока не заставит их кончить.

– Господи Иисусе, господи Иисусе…

– Ничего, Сидней, даже если она не кончит, – сказал Тони, – это все равно сделает тебе крутое имя. Я хочу сказать, когда вы будете так прижиматься, твой грубый животный член и ее чудесное влагалище…

– И сиськи, – напомнил ему Борис, – все голые сиськи, какие ты только захочешь… как тебе пососать те идеальные розовые соски…

– Такой шанс только раз в жизни выпадает, – согласился Тони.

Сид опустил лицо на ладони и принялся громко стенать.

– Ох, парни… вы совсем спятили… Морти, что они со мной делают?

Морти радостно вскинул руки.

– Да это же просто прорыв, Сидней! Великая актриса, великий режиссер! Ты должен это ради одного только масштабапроделать!

– Бери выше, – сказал Тони, – он там даже сможет кусочек этого дела зацепить – врубаешься, Морт? Кусочек? Дела?Ха-ха-ха!

– Ох, парни… – Сид почти рыдал. – Вас, парни, вообще хоть что-то волнует? Я просто не знаю, чему верить.

11

Стылость летнего утра мгновенно разрушилась, когда нумератор, помеченный как «„Лики любви", сцена один – один, проба один», издал громкий стук.

– Камера, – сказал главный оператор.

– Запись, – сказал звукооператор.

– Мотор, – сказал Борис – и на голубовато-травянистом берегу серебристого озера знаменитая Арабелла и прекрасная Памела принялись лениво расстегивать блузки и выступать из юбок. Тем временем режиссер, два оператора за камерами, первый и второй помощники режиссера, главный оператор, сценарист, звукооператор, бутафор, гример, редактор сценария, парикмахер, продюсер, помощник продюсера, костюмерша, три электрика, а также рабочий, поддерживающий микрофон на журавле, старательно сохраняли на лицах выражение профессионального интереса.

Девушки должны были раздеться и, радостно пританцовывая и держась за руки, направиться к воде, пока одна камера снимала сзади, а другая сбоку. Затем то же самое действие предстояло снять с двух других углов, прежде чем они реально войдут в воду, и размажут грим.

21
{"b":"159745","o":1}