Возможно, оба варианта. Независимо от того, что задумал вампир, покои короля хорошо охраняются и там слишком оживленно, чтобы эта тварь смогла подобраться также близко к королю, как она подобралась к королеве, не подняв тревоги.

Его перекосило. Кристофер понимал, что Розалинда не оценит его умалчивание. Он вернулся к разрушенному зданию позади конюшен и нашел Элиаса, сидящего на том же самом месте. Он был не один. Вампир наклонил голову набок, как будто шептал что-то молодой женщине, стоящей на коленях между его бедрами. Через минуту Элиас сел прямо. Он улыбнулся Кристоферу; его длинные клыки были все еще видны.

— Все в порядке. — Он подозвал Кристофера. — Я просто пил ее кровь. Она находится в трансе.

Теперь Кристофер мог ощутить это — неуловимый намек крови и вампирской магии, подчиняющей разум.

— Хочешь ее крови? Она не заражена.

Кристофер отскочил.

— Я не вампир.

Наклонив голову, Элиас с любопытством смотрел на него. Безупречные золотистые локоны трепал холодный ветер.

— Все же в жилах твоей семьи течет кровь вампиров.

— Кто сказал вам это?

— Я знал вашу семью в течение почти трехсот лет. Ты думаешь, что я не посвящен в их тайны, … не поэтому ли ты, к примеру, придерживаетесь древних клятв Митры? — Улыбка вампира выражала жалость. — Даже те тайны, вы пытаетесь похоронить с мертвыми.

Кристофер стиснул зубы.

— Я невампир.

— Если ты на этом настаиваешь. — Элиас обратил внимание на молодую женщину, которая была одета, как доярка. — Милая, ты должна уйти отсюда и лечь спать. Спи до рассвета и забудь все, что произошло между нами этой ночью.

Послушно поднявшись, женщина присела в легком реверансе и вышла из разрушенного здания. Ее глаза были безжизненными, а поступь неуверенной.

Кристофер посмотрел на девушку, когда она прошла мимо него; две отметины укуса на шее были все еще видны.

— С ней все будет в порядке?

Клыки Элиаса исчезли; он облизал крошечное пятнышко крови в уголке его недавно окрашенных в красный цвет губ.

— Конечно. Она молода и здорова, и я выпил лишь самую малость.

Кристофер попытался не реагировать на его небрежный вид. Несмотря на все годы, проведенные среди вампиров, он никогда не любил смотреть, как они сосут кровь другого человека. Он сказал себе, что друиды делают вещи и похуже, а вампиры редко убивают, и то по большому счету лишь в интересах собственного вида, тогда как друиды практикуют безбожные ритуалы с человеческими жертвоприношениями. Но, если Розалинда сказала правду, они больше не практиковали это извращение…

— Что вы хотите от меня, сэр Кристофер?

Кристофер стал на колени и, положив камзол на землю, развернул его, чтобы показать перчатки. Элиас наклонился вперед, безразличие сразу же исчезло с его лица, когда он вдохнул аромат засохшей крови.

— Что это?

— Пара любимых перчаток королевы. Одна была прибита к двери спальни королевы, другая — к внешней двери внутренних покоев короля.

Элиас сердито прошептал страшное проклятие. Он посмотрел на Кристофера.

— Это недопустимо. Вампир играет со всеми нами.

— Вы и вправду боитесь?

Элиас дрожал.

— Конечно, боюсь. Этот вампир настолько могущественен, что может убить меня силой мысли.

— Тогда, почему он просто не пошел и не убил короля?

— Не думаю, что этот вампир действует рационально, не так ли? Его цели нелогичны и неясны, и именно поэтому Совет вампиров не может оставить эту проблему в покое. — Он указал на перчатки. — Эти перчатки лишь подтверждают мое предположение.

— Каким образом?

— Это не человеческая кровь.

— Тогда чья?

— Вампира. Древнего вампира. Подозреваю, того самого, которого мы ищем. Разве вы не можете различить запах?

Кристофера осторожно вдохнул.

— Пахнет старой кожей и цитрусовыми.

Озарение вспыхнуло в серебряных глазах Элиаса.

— Да ведь вы недооцениваете свои таланты, сэр Кристофер. Ваше обоняние сравнимо с друидским. — Он дотронулся до перчатки. — Вампир метит кровью, как собака мочой, предостерегая остальных. Это вызов. — Он сделал паузу. — Возможно, ваше страстное увлечение Розалиндой Ллеуэллин сильнее затронуло ваши чувства, чем вы предполагали.

— Мое обоняние несравнимо с ее обонянием, и я не увлечен Розалиндой.

— Она, кажется, думает, что увлечены.

Кристофер вздохнул.

— Это более глубокое чувство.

— Вы любитеее? — Элиас улыбнулся. — Как мило.

Кристофер не улыбался в ответ.

— Я не глуп, Элиас. Я все время подозревал, что есть особая причина, почему из всех людей именно я был назначен на это задание. Никого не заботит, если вдруг я умру, пытаясь остановить осуществление пророчества. — Он внимательно смотрел на лицо Элиаса, но на нем не дрогнул ни один мускул. — Полагаю, меня специально послали сюда, как и Розалинду Ллеуэллин.

— Это очень интересная мысль, сэр Кристофер.

— Вы слышали пророчество.

Элиас очень медленно закрыл глаза.

— Насчет троих избранных.

Кристофер попытался поставить Элиаса перед фактами.

— И у вас есть собственные предположения относительно того, почему я мог быть включен в эту неправдоподобную группу. Также это может объяснить ваш жуткий интерес к Розалинде Ллеуэллин. Что скажете?

— Я ничего не скажу, сэр Кристофер. — Он улыбнулся, словно и, не пытаясь уверить Кристофера в чем-либо. — Я оставляю дикие теории вам.

Он поднялся и поклонился.

— Доброй ночи.

Кристофер не пытался остановить вампира. Не было никакого смысла. Он высказал свое мнение, и ничто не изменилось. По правде говоря, он этого не ожидал. Он предчувствовал беду. Общеизвестно, что вампиры скрытные существа, но вполне возможно, Элиас знал о запутанной, кровавой истории Кристофера. Мужчина вздохнул и начал думать, куда бы закопать камзол. Он надеялся, что сегодня ночью его не ждет никаких находок в спальне, ведь он так отчаянно нуждался во сне — и свежей голове на утро.

Розалинда остановила лошадь.

— Может, спешимся и пройдемся немного пешком? — спросила она у Риса.

Утро выдалось ясным, с той пронзительной яркостью, которая многое обещала, хотя еще стояло время года, которое часто ничего не давало. Розалинда практически не спала: ее мысли были заняты Рисом, Кристофером и волнующим письмом от дедушки. На рассвете она оделась и пошла на конюшни, где ее уже ждал Рис, как будто он знал, что она придет именно в этот час.

Он кивнул и слез с коня, поймал поводья и, ловко стреножив лошадь, помог девушке слезть с седла. Рис не пытался поцеловать ее этим утром, и взгляд у него был настороженным, а не теплым и мягким. Ее дедушка дал ему те же самые инструкции, что и ей?

— Я прочитала письмо дедушки.

Он мельком взглянул на неё.

— И?

Розалинда глубоко вздохнула.

— Мой дедушка узнал, что сэр Кристофер во дворце, и приказал познакомиться с ним.

—  Познакомиться с ним? Он написал мне совсем другое.

Ее щеки вспыхнули. Она уставилась на его прочный коричневый шерстяной камзол, лишь бы не смотреть собеседнику в глаза.

— Я не хотела расстраивать тебя.

Смех Риса прозвучал резко и неприятно.

— Что точно он написал?

Розалинда скрутила перчатки для верховой езды в узел. Было трудно говорить о таких деликатных темах с человеком, который мог бы однажды стать ее мужем.

— Он приказал, сблизиться с сэром Кристофером, насколько это возможно.

Наступила гробовая тишина. Было слышно лишь позвякивание лошадиных уздечек и прерывистое дыхание Розалинды. Девушка медленно подняла голову и встретилась взглядом с Рисом.

— Я знаю. И он сказал мне помогать тебе любым возможным способом. — Усмешка вышла кривой. — Твой дедушка думает, что я настолько лоялен к нему, что охотно свяжу тебя и брошу в кровать этого подонка.

Розалинда положила руку на рукав его камзола.

— Он знает о твоих чувствах ко мне. Он никогда не подумает об этом. — Тем не менее, казалось, что дедушка никогда не потребует от внучки подобного, и от этой мысли у нее скрутило живот.