Но вот стон раздался совсем рядом.

Малыш замер, готовый, если что, броситься назад, в спасительный лабиринт.

Стон повторился.

Малыш продвинулся вперед.

Опять стон.

Малыш, стоя на четвереньках, как настороженный, испуганный, нерешительный зверь, начал принюхиваться.

Судя по специфическому запаху, стонала женщина.

Хотя слабый аромат незнакомых духов явно был не из его прошлой жизни, Малыш все же произнес это ненавистное имя:

— Аида?

Но в ответ лишь стон.

Нарушая все законы самосохранения и выживания, Малыш смело протянул правую руку вперед. Пальцы, огрубевшие от постоянного контакта с твердостью, неровностью и шероховатостью стен, вдруг ощутили гладкость, теплоту и нежность чуть влажной кожи.

Стон прекратился.

Малыш пустил в дело вторую руку.

Женские прелести, которые он с удовольствием ощутил под руками, убеждали, что стонала не коварная мумия, не глупое привидение, не, тем более, хитрый и злобный хищник типа Минотавра.

Но все равно Малыш не знал, радоваться подобной находке или нет.

Женщина лежала на спине без сознания.

Округлость плеч.

Покатость бедер.

Изящество шеи.

Запахи…

Волосы, сухие и шелковистые, пахли травой и солнцем.

Обнаженная влажноватая кожа издавала слабый цветочный аромат.

Теплое дыхание, исходившее из нежных губ, которые он нашел по стону, отдавало топленым молоком…

Груди среднего размера — не такие роскошные, как у негритянки, коллекционирующей белые черепа, но далеко не такие плоские, как у специалистки по вампирам.

Ощупывая крепкие соски, Малыш вдруг ощутил, как в нем шевельнулось сексуальное желание. И это несмотря на время, проведенное в полной изоляции под знаком неизбежной гибели.

Правая рука Малыша, подчиняясь инстинкту возбуждающегося мужчины, скользнула по упругому животу с гладко выбритым лобком и, лишь только легла на нежный клитор, как объект вожделения ойкнул.

Малыш, подчиняясь кодексу истинного джентльмена, отдернул пальцы.

— Кто здесь? Кто? — спросил незнакомый женский голос, юный и дрожащий. — Кто?

В голосе одновременно звучали и страх, и надежда, и намек на истерику.

Малыш вполголоса, чтобы не вызвать паники у нежданной находки, произнес сакраментальное:

— Да я это, я.

— Кто я?

— Человек я, не бойся, человек.

— Пещерный?

Нелепый вопрос, перенасыщенный страхом и трепетом.

— Вроде, — сказал Малыш. — Просто я заблудился.

— Где?

— В лабиринтах ревности.

— Для неверных жен?

— И мужей.

— Значит, то, что я слышала про эту жуткую пещеру, оказалось правдой.

— Да, милочка, мы оба в «Бездонной глотке».

— Кажется, проклятый индеец именно так называл эту жуткую пещеру. Точно так.

— Добро пожаловать в ад! — вырвалось у Малыша.

Но незнакомка не отреагировала на язвительное приглашение.

— Значит, мы друзья по несчастью, — неожиданно констатировал голос, избавившийся от истеричных ноток. — Но я мало подхожу на роль неверной жены.

— Я тоже. Тогда как мы тут оказались? Но вместо ответа услышал жалобное:

— Как я хочу пить!

— А есть?

Малыш догадался, что незнакомку, в отличие от него, не обеспечили предсмертным питанием.

— Ну… — Незнакомка не стала продолжать. — Ну…

— У меня как раз время обеда, — соврал Малыш, намереваясь открыть ненормированную банку — одну из тех трех, что остались.

— Но вам, наверное, самому мало?

— Какая разница, когда загнуться, — на день раньше, на день позже…

— А я думаю, мы спасемся.

— Почему это?

— Дайте попить, и я обосную.

— Подождите немного, я сейчас вернусь.

— Нет!

— Что нет?

— Не уходи.

— Но вода здесь рядом. Я быстро.

— Возьми меня с собой.

— Нет, лучше дожидайся здесь.

— А ты вернешься?

— Конечно. Я так долго ждал этой встречи.

— Пожалуйста, вернись.

— Да не волнуйся.

— А лучше оставайся. Я потерплю без воды.

— Чтобы тебе не было страшно, я буду всю дорогу орать песни.

— Хорошо.

— А тебе какие нравятся? — спросил Малыш, прежде чем завернуть за уступ.

— Я обожаю «Вчера» и «Девушку».

— Хорошо, что не оперу «Аида».

— Ненавижу оперы и мюзиклы.

— А тушеную свинину? — прокричал Малыш. — Тушеную свинину с бобами?

И не дожидаясь ответа, начал орать ливерпульский хит семидесятых годов прошлого века.

Пока Малыш достиг спального мешка и вернулся назад, он исполнил, по крайней мере, два хита из битлзовского репертуара.

— Мишель, ма бель…

Ослабевшая незнакомка тихо подпевала нежным голоском:

— Мишель, ма бель…

Когда Малыш вернулся, незнакомка сначала общупала его, а потом принялась за груз.

— Это что такое гладкое и тяжелое?

— Мадам, это портативный унитаз.

— А без шуток?

— Какие могут быть шутки. Моя супруга позаботилось об экологическом внутрипещерном балансе.

— А можно воспользоваться этой роскошью?

— Вполне.

— А то зачем-то все терплю, терплю, терплю…

— Может, мне отползти подальше? — деликатно осведомился обладатель сантехнического раритета.

— Ни в коем случае. Все равно ничего не видно.

— Тогда не стесняйтесь.

Незнакомка не ответила.

Послышалась возня и столкновение пластмассы с камнем.

Наконец борьба женщины и унитаза прекратилась, и наступил миг гармонии.

Малыш хотел было мысленно представить себе картину происходящего буквально в метре от него, но в мозгу все еще господствовала Аида…

Супруге нравилось совокупляться при изобилии света. Наверное, так она компенсировала усталость от пещерного сумрака…

Громкий утробный звук вернул его в реальность.

Он прозвучал для Малыша как гимн надежде.

— Ой, извини, — смущенно сказала незнакомка из темноты.

— Да на здоровье, — улыбнулся он, чувствуя себя превосходно.

Вот и кончилось его принудительное одиночество. Теперь можно не разговаривать с самим собой. Теперь есть кому пожаловаться и есть кого пожалеть.

А быть может, эта невероятная встреча исправит ошибку равнодушной судьбы и злопамятной Аиды.

Вдруг эта незнакомка и есть тот шанс, который, как известно, один раз выпадает каждому в жизни.

Кто-то умудряется уцелеть в авиакатастрофе, кто-то — выкарабкаться из неизлечимой болезни, кто-то — выиграть джекпот федеральной лотереи.

А Малышу досталась пещерная незнакомка.

По крайней мере, прежде чем загнуться от голода и жажды, можно будет на прощание вкусить женщины. Судя по тактильным ощущениям, молоденькой и аппетитной.

Пока Малыш вспоминал случаи везения, его спутница вернулась в исходное положение.

И мгновенно продолжила засыпать его вопросами, как на экзамене.

— А это что, такое мягкое и крепко прошитое?

— Спальный мешок.

— Мы в нем уместимся вдвоем?

— Вполне. Тем более что там осталось всего три банки тушенки и три бутылки воды.

— Она что, тебе продукты оставила?

— Да, ровно двадцать пять банок тушеной свинины с бобами и двадцать пять бутылок питьевой негазированной воды.

— А мне вот оставили только одну спичку.

— Что ты сказала?

— Спичку, говорю, одну оставили.

— Повтори, — попросил Малыш, обрадованный потрясающей новостью. — Повтори.

— У меня есть спичечный коробок, правда, с одной-единственной спичкой.

— Ты знаешь, возможно, эта спичка перевесит всю съеденную мной тушенку и выпитую воду.

— Я тоже так думаю, — скромно сказала обладательница бесценного сокровища.

Оба замолчали.

— Я предлагаю зажечь огонь.

— Ни в коем случае! — закричал Малыш. — Ни в коем случае!

— Почему? Я так хотела, чтобы ты меня увидел хотя бы разок.

— Надо крепко подумать, прежде чем использовать этот подарок судьбы.

— Это не судьба, это наверняка муж оставил втихаря от сволочного индейца.