Малыш дал слабеющему диктофону передохнуть, а сам принялся готовиться ко сну.
Вынимая из спальника банки с бутылками и составляя их в самый дальний надежный угол зала, пересчитывал количество и переводил его в отпущенные дни.
Забравшись в спальник, Малыш все-таки не выдержал жажды, порожденной мексиканской свининой с бобами.
Открыл бутылку, но позволил себе только два глотка.
Приготовившись ко сну, Малыш снова включил диктофон.
Смех бывшей жены теперь не раздражал и не огорчал, а даже, наоборот, успокаивал.
Чем больше смеялась Аида, тем сильнее хотелось Малышу доказать этой ревнивой дуре, что он способен спастись.
И «Бездонная глотка» ему нипочем.
Малыш снова и снова включал запись.
Но вот ресурс диктофона иссяк.
Малыш, подперев щеку ладонью, включил диктофон и, так как батарейки начали садиться, поднес его к самому уху.
Но случилось то, что и должно было случиться.
В последний раз диктофон издал нечленораздельный звук, исказив голос коварной супруги.
Издал — и умолк навсегда.
Батарейки наконец-то сдохли.
Безжалостная судия так и не подсказала пути к спасению.
Малыш, прежде чем попытаться заснуть, позволил себе еще пару глотков минеральной воды.
— Прощай, Аида, — сказал Малыш. — Прощай.
Глава 23
Пробный этап
Малыш отоспался как следует.
Без привычной черной повязки на глазах от слишком раннего рассвета.
Без мягких берушей, отделяющих барабанные перепонки от утренних рокерских взвоев и строительных шумов.
Даже сны, обычно заполненные неисправными бачками да капающими смесителями, обошлись без сантехнических кошмаров.
Во снах не было ничего, кроме ровного и спокойного мрака.
Ничего.
Проснувшись, Малыш ополовинил бутылку воды и принялся вскрывать консервы.
Во второй банке оказалась тоже свинина с бобами в том же перченом томатном соусе.
Не повторяя вчерашней оплошности, Малыш сразу запил пряное блюдо водой. Но осушил бутылку не до конца, оставив, судя по весу и бульканью, где-то четверть от объема.
Малышу предстояло начать штурм лабиринта.
Без света.
С перетаскиванием спальника, груженого продуктами.
С транспортировкой биотуалета, постепенно набирающего вес.
С вынужденным заползанием в каждый тупик.
И Малыш, пока не рассосались калории, двинул в сторону, противоположную тупику имени Столовой Ложки.
Унитаз с округлым дизайном прекрасно исполнял роль тарана и предохранял хозяина от нежелательных контактов с камнями, охраняющими перекрестки.
На первом разветвлении Малыш, оставив и продовольственный спальник, и туалет позади, отважно сунулся наощупь во что-то узкое и почти непролазное.
Негостеприимный тупик обозначился весьма скоро.
Малыш задом покинул ошибочное направление и углубился в соседнее, более широкое и удобное.
Минут через пять Малыш с волнением почувствовал, как преодоленный им ход превращается в расширение.
Держась левой рукой за обрез стены, чтобы не потерять возможности правильного возвращения к оставленному спальнику и брошенному биотуалету, Малыш правой начал зондировать открывшееся пространство.
И тут — почти шок.
Рука наткнулась на еще один унитаз.
И запах у найденного предмета был точно такой же, как у первого.
Но никаких объяснений и догадок не потребовалось, когда рука Малыша продвинулась от пластмассовой гладкости и угодила в мягкость спального мешка.
Малыш не стал опровергать теорию вероятности и согласился с мыслью, что просто-напросто сделал круг, а скорей всего, полукруг и очутился на развилке, с которой стартовал.
Чтобы не повторять подобных ошибок, а также чтобы исключить повторные посещения уже преодоленных ходов, Малыш придумал оставлять на перекрестках тару — пустую бутылку или пустую банку — и обязательно класть ее отверстием назад, к главному ходу, а пройденные рукава отмечать барьером из вереницы камушков.
Там, где позволяла ширина и высота, Малыш не расставался с сопутствующим грузом. Но перед особо узкими проходами все же оставлял на временное хранение биотуалет и спальный продуктовый мешок. И каждый раз, возвращаясь из очередного тупика, несказанно радовался встрече с комфортом и консервами.
Передвигался неопытный спелеолог то ползком, то на четвереньках, то выпрямляясь, то на полусогнутых, то медленно, то чуть быстрее, то прощупывая каждый дюйм, то перехватывая стену с руки на руку.
Консервный нож и столовая ложка издавали бодрящий звук, обещающий вознаграждение за проделанный путь.
Початая булькающая бутылка провоцировала на незапланированные глотки.
Но консервы Малыш так и не решился вскрыть раньше намеченного времени.
Программу первого этапа лабиринтного преодоления он упорно воплощал в жизнь.
Двигаться, пока есть силы.
Останавливаться для передышки на перекрестках и в достигнутых тупиках.
И снова вперед.
А когда не останется ни желания, ни возможности, закончить пробный разведывательный этап длительным отдыхом, переходящим в крепкий сон.
И только выспавшись и частично восстановив силы и кондиции, открыть очередную банку и заправить организм калориями.
Такой режим полностью исключал создание хотя бы минимальных энергетических запасов в мускульных тканях, но зато давал иллюзию поиска спасительного варианта.
А чтобы хотелось продолжать и продолжать вынужденное слепое обследование лабиринтных извивов и ответвлений, Малыш снова и снова прокручивал мысленно диктофонную запись.
— Я хочу продлить твою агонию.
Стена.
— Тебе никогда не выбраться наружу.
Угол.
— Ты виноват.
Поворот.
— Я всегда любила другого.
Стена.
— Тебе будет о чем вспомнить, скитаясь в лабиринте.
Тупик.
— Ты заслужил.
Разворот.
— Я вернусь к своим рукокрылым вампирам, а ты останешься навсегда в полном одиночестве, как подлец, живой или мертвый, но подлец.
Перекресток.
— Ты уничтожил наше тихое семейное счастье.
Новая стена.
— Виноват.
Новый угол.
— Заслужил.
Новый поворот.
— Никогда.
Новый тупик.
— Даже не надейся.
Принудительный разворот.
— Никогда.
Стена.
— Приговорен.
Угол.
— Обречен.
Тупик.
— Прощай, Малыш.
Стена.
— Навсегда.
Угол.
— Прощай.
Тупик.
— Прощай.
Непроницаемая тьма превращала каменный лабиринт в дурную бесконечность.
Но Малыш втянулся в ритм почти безнадежного путешествия — неизвестно куда, неизвестно зачем. Все равно двигаться лучше, чем сидеть на одном месте и ждать неизбежного финала.
Иногда наказанному за случайную измену мужу казалось, что претендентка в скорые вдовы одумается и снова захочет превратиться в жену.
Аида со своим колоссальным пещерным опытом легко отыскала бы своего непутевого супруга, обреченного на скитания вдали от дневного света и ночных звезд.
Но о раскаявшейся жене, спешащей на помощь, Малыш вспоминал все реже и реже.
А вот ее горькие слова повторял снова и снова.
— Подлец.
— Сволочь.
— Гад.
И вот наконец жертва ревности выбилась из сил.
Биотуалет замер, наткнувшись на очередное препятствие.
Малыш, даже не освобождая спальник от банок и бутылок, уснул сверху на консервированном запасе.
В полной темноте и абсолютной тишине.
Глубоко под землей.
В смертельном лабиринте.
Глава 24
Чудесное спасение
Малыша разбудила шумная и веселая кинематографическая перекличка.
— Дубль третий!
— Камера!
— Поехали!
— Уберите с переднего плана этого кретина.
— И света, добавьте света.
И Малыш заметил слабый, но явный отблеск света.
Перекличка была прекрасно слышна, но вот роскошное освещение только угадывалось по мерцанию на стене.
