Задержались на вечеринке дольше, чем Ксения это обычно себе позволяла, даже Лена ушла раньше них. А они танцевали, снова разговаривали, и Ксении на самом деле удалось на время расслабиться и позабыть о своих проблемах. По дороге домой слушали радио, а Куприянов упрямо допытывался, какая у Ксении любимая песня. Она назвала ему ряд любимых произведений и исполнителей, а он смеялся и погромче включал "Русское радио". И требовал рокового признания.

Из машины Ксения вышла смеясь. Осторожно ступила в лёгких сапожках на снег и практически тут же почувствовала холод, который проходил через тонкую подошву. Топнула ногами, стряхивая с сапожек снег, и сделала несколько шагов к подъезду. Обернулась на Дмитрия, который как раз хлопнул дверцей машины. Улыбнулась.

— Замечательный вечер.

Куприянов кивнул.

— Да, иногда и скучные светские вечера могут приносить удовольствие.

Подошёл, посмотрел долгим взглядом, а затем аккуратно запахнул на ней пальто.

— Мороз, — сказал он.

Она кивнула и слабо улыбнулась, понимая, что так просто отступить от него не может. Теперь уже не может. Дима так смотрел на неё, продолжал держать её за отвороты пальто и тем самым притягивал к себе. И вроде бы размышлял. Взгляд был задумчивый, тоскливый и нерешительный.

Ксения тихонечко вздохнула и мысленно себя обругала. Почему она такая неблагодарная? Ну что ей стоит сейчас поднять на него глаза, открыто посмотреть и улыбнуться? Он ведь этого ждёт. А она этого не делает. Не потому что боится или смущается… она просто не хочет. Стоит, практически прижавшись к нему, чувствует его дыхание на своей щеке, вспоминает, как им было хорошо в этот вечер… а вот целоваться с ним совсем не хочет.

— Ксюша, посмотри на меня.

Приподняла одну ногу, а потом с силой упёрлась каблуком в поребрик, оказавшийся прямо позади неё.

Очень хотелось оглянуться по сторонам.

Хотя, чего оглядываться, если и так ясно, что вокруг ни души и списать смущение на появление прохожих не удастся. Зима, мороз, скоро полночь, все добропорядочные люди сидят по домам, а то и пятый сон уже видят…

Наконец, решилась, подняла глаза и посмотрела на Диму. Очень надеялась, что панический ужас у неё на лице не написан.

Несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и каждый хотел увидеть своё. Куприянов продолжал притягивать её к себе за отвороты пальто, потом медленно отпустил и руки переместились на её талию. В его взгляде ещё сквозила нерешительность, и Ксении даже показалось, что он попросит у неё разрешения на поцелуй, но потом Дмитрий просто опустил голову и прижался губами к её губам.

Ксения тут же зажмурилась и в первое мгновение превратилась в ледяную скульптуру, чувствуя, как тёплые твёрдые губы нежно касаются её. Это длилось всего несколько секунд, потом Куприянов отстранился, позволив ей вздохнуть. Но тут же вновь прижал к себе, уже сильнее и теперь поцелуй стал совсем другим. Уверенно раздвинул её губы, горячая ладонь легла на Ксюшин затылок, и ей ничего не оставалось, как покориться и на поцелуй ответить. Потому что по-другому было нельзя, Дима просто не оставил ей выбора в этот раз. Кровь зашумела в висках, сердце беспокойно подскочило, пальцы вцепились в ткань пальто Куприянова, Ксения просто испугалась, что колени подогнутся.

Он целовал её страстно, почти безумно, а Ксения могла думать лишь о том, сумела ли соответствовать его порыву. Не разочаровала ли. Вложила ли в этот поцелуй всё то, что должна была вложить, и что Дима от неё ждал.

Понимала, что ответной страсти не получается, но была очень ему благодарна, и Куприянов этот поцелуй заслужил.

Мысли о благодарности расстроили, но показывать этого было нельзя.

Дмитрий, наконец, отпустил её, с трудом перевёл дыхание, правда, в последний момент снова потянулся к ней и ещё раз быстро поцеловал. Ксения улыбнулась дрожащими губами, прислонилась лбом к его плечу, чувствуя, как Куприянов её обнимает. Он тяжело дышал, а она боялась, что он попытается напроситься в гости. В голову не приходило ни одного подходящего слова, чтобы отказать ему и при этом не обидеть…

Дело было не в том, что ей не понравился или не впечатлил его поцелуй. Было приятно, тепло, но горячо и сладко, на что она в тайне надеялась, не стало. Не было того сбивающего с ног безумия и желания, когда один поцелуй — и полная потеря контроля над собой. Не было того, что было с Андреем. Не почувствовала она щемящего восторга и желания укрыться от всего мира… за шаткими стенами сеновала. Не случилось гулкой пустоты в голове, когда не думалось о последствиях, а хотелось почувствовать здесь и сейчас всё, что именно этот мужчина мог ей дать.

С Димой этого не случилось.

Ксении потребовалось не меньше минуты, чтобы прийти в себя и осознать то, что катастрофы не случилось. Да, Куприянов её поцеловал. Это произошло, а мир не рухнул, и она сама от чувства вины не умерла. А то, что не почувствовала внутренней дрожи и желания кричать от счастья… что ж, разве такое может случаться каждый раз? Возможно, это как раз и есть взрослые отношения? Без дрожи в коленях.

От этой дрожи только проблемы и мучения.

Дима уткнулся носом за воротник её пальто, но быстро выпрямился и от себя Ксению отстранил. Большим пальцем провёл по её щеке и улыбнулся.

— Иди домой, холодно.

Всё-таки облегчение, которое накатило на неё в эту секунду, явление не нормальное.

Кивнула, заправила волосы за уши и отступила ещё на шаг. Старалась в глаза Диме не смотреть, чтобы не видеть в них радость, и не демонстрировать своё облегчение по поводу их расставания. Но улыбнулась, сделала какой-то непонятный жест рукой, вроде махнула на прощание, и пошла к подъезду. И только скрывшись за дверью, почувствовала себя спокойно.

— Дом, милый дом.

Денис, кряхтя, занёс в прихожую чемодан Светы, бухнул его на пол, вздохнул и выразительно глянул на Говорова, который вошёл в квартиру чуть раньше и уже оглядывался, словно позабыл интерьер собственного дома. Или соскучился.

Света вошла в прихожую, держа в руках стопку писем, которую ей вручил консьерж, и посмотрела на мужа и его друга с недоумением.

— Что вы оглядываетесь? Денис, проходи.

Горский с тоской посмотрел на чемодан и потащил его к двери спальни.

— Доброта моя, — бормотал он себе под нос, — никакой пощады от неё.

Андрей проводил его взглядом, но сам прошёл в гостиную, оставив остальные чемоданы у двери. Снял пальто, бросил его на спинку дивана и потянулся.

Он дома. Он в Москве. Наконец-то.

— Андрюш, письма…

— На стол положи, я потом посмотрю.

Он сел в кресло и с удовольствием вытянул ноги. И исподтишка глянул на жену, которая продолжала недовольно оглядывать гостиную. Каждый раз, когда она появлялась "у них дома", принималась что-то менять, улучшать и даже сама с собой согласия не находила. Вот и сейчас в один момент нашла то, что её не устраивало.

А вот Андрея устраивало всё. Для него всё было на своих местах и служило для его удобства. Об остальном Говоров не задумывался, и что-то менять необходимости не видел. Но и жену останавливать не собирался. Пусть поступает, как знает. Пока она занята — он свободен.

Света собиралась пробыть в Москве неделю. Уезжая из Лондона, они с родителями обговаривали свои ближайшие планы, и Андрей отметил, что мама попыталась намекнуть его жене на то, что, возможно, ей не следует так поспешно возвращаться в Париж. Даже у отца поинтересовалась, неужели настолько остра необходимость присутствия Светы во Франции. Тот пожал плечами, а после ударился в пространные рассуждения, попытался вовлечь в это Андрея, но тот лишь усмехался и украдкой наблюдал за тем, как жена нервничает. Не нравился Свете этот разговор. И естественно, у неё нашлось тридцать причин, чтобы вернуться в Париж к определённому дню. Намечался показ новой коллекции в одном из известнейших модных домов, и пропустить это долгожданное событие было никак нельзя.