Они стали очень правильной семейной парой, всё как мечтала Света. Чему способствовали не слишком частые встречи. Возможно, это и есть залог счастливой супружеской жизни? Пока друг друга не видишь, соответственно и ругаться возможности не имеешь. Они жили за тысячи километров друг от друга, постоянные перелёты, встречи-расставания, несколько дней вместе, светские вечера, деловые ужины, супружеский секс по откатанной давно программе — и оревуар, дорогая, позвоню из Москвы. Очень удобно.
Да и не было у него в тот момент ни на что и ни на кого сил и времени. И если бы Света была постоянно рядом, мешала ему сосредоточиться, ещё неизвестно, как бы всё повернулось. А так они стали для всех идеальной парой, улыбчивой и счастливой.
А жизнь в то же время не стояла на месте, набирала обороты. Подписали контракт, представили новую коллекцию в Париже и Москве, о "Эстель" писали газеты, Говорова приглашали на телевидение, Андрей начал всерьёз подумывать о покупке ещё одной фабрики, в этом уже ощущалась необходимость.
Он не знал чего ещё пожелать. Всё шло настолько хорошо, приносило такие результаты, о которых он совсем недавно и мечтать не смел. Он был доволен, гордился собой, отмахиваясь от страданий, от которых не было абсолютно никакого толка. С головой погрузился в работу. Старался не думать ни о чём, что могло бы его смутить или сбить, да и некогда было, и чрезмерная занятость и сумасшедший график работы приносили облегчение и хоть какое-то успокоение.
Андрей старался не думать о Ксении. Каждый раз, как всплывало её имя, даже случайно, его словно кипятком изнутри ошпаривало. Он начинал суетиться, нервничать и ненавидеть себя за то, что позволил ей зацепиться за его душу. Эта заноза сидела где-то глубоко и не давала покоя, зудела и ныла. Говоров старался всё переводить на Ваньку, подолгу смотрел на его фотографию, а потом уменьшил её и стал носить с собой в бумажнике. Вот по мальчику он на самом деле скучал и не скрывал этого. В такие моменты Москва Андрею казалась очень маленькой и тесной. Было непонятно, как они со Степновой не пересеклись ни разу за эти месяцы. Скорее всего, подсознательно избегали этого, хотя были тысячи возможностей увидеться.
Первое время Андрей сильно мучился из-за всего произошедшего. Он пообещал Свете быть честным мужем, обещал стараться, но иногда было очень сложно удержаться… и не позвонить Ксении, не поехать к ней, снова не потерять голову.
Было безумно обидно за Ваньку. Обидно, что из-за их странных и нелепых, неумелых игр с его мамой, больше всех пострадал именно он, маленький и несмышленый, и никто его от этого защитить не смог.
Что уж тут скрывать, он любил этого мальчишку и очень не хотел причинить ему боль. Но с задачей этой не справился.
Как оказалось, он со многими вещами в этой жизни справиться не мог.
Но время было неумолимо, и в один не совсем прекрасный день, Андрей вдруг понял, что уже не так больно. И противно на себя не так сильно, и угрызения совести заметно притихли. Вспоминать по-прежнему было печально, но ведь можно было и не вспоминать, уже появился выбор. Он продолжал бережно хранить Ванькину фотографию, но к тому моменту пришла уверенность, что, скорее всего он там, в "их жизни", уже не столь сильно и нужен. Прошло время, раны затянулись, и бередить их было совсем ни к чему. Да и Ваньке такие встряски полезны вряд ли будут.
Вот так каждый и остался при своих.
Андрею хотелось вспоминать о самых ярких моментах своей жизни с теплотой, но всё равно получалось с горечью. С потаённой, но горечь неизменно вылезала, хотя Андрей этого искренне не хотел.
Но успокоение, пусть понемногу, но приходило. Время шло, и Говоров загонял все, мучавшие его воспоминания, всё глубже в себя и даже научился с этим жить. Научился справляться, с накатывающей приступами тоской и неудовлетворенностью. К тому же, кроме его воспоминаний и фотографии в бумажнике, ничего и не осталось. Его квартира, с полюбившимся видом из окна, была давно продана. Машина, спорткар, который он так любил, тоже. Ему на смену пришёл солидного вида чёрный Lexus.
Дверь в маленький кабинет по соседству заколотил…
Шутка, конечно. Ничего он не заколачивал. Просто со временем маленькая комнатушка превратилась в нечто вроде кладовки, заваленной бумагами, ненужными документами, какими-то вещами и папками с образцами тканей и фурнитуры. Зато Говоров, наконец, перестал в ожидании смотреть на его дверь. Ждать больше было некого.
Конечно, притворяться было глупо, но он притворялся, и все вокруг притворялись. Андрей встречался с Сазоновой по работе, они улыбались друг другу, делились новостями, но Говоров так ни разу и не решился спросить у неё про Ксению, и она сама ничего не рассказывала. А ведь Лена всё про неё знала, каждый день Ксюшу видела, дружила с ней… Иногда Андрей чувствовал безумное раздражение по этому поводу, но поделать ничего не мог. Сжимал кулаки и продолжал улыбаться и жить дальше, постепенно отгораживаясь от воспоминаний, забывая.
Они даже в свете не встречались. Андрей подозревал, что это не случайно. Когда ему приходилось бывать на вечеринках и различных презентациях, и Говоров видел в толпе Сазонову, невольно начинал высматривать Ксению, но так ни разу и не встретил её.
Она была где-то рядом, но её не было. Призрак, мираж. Она стала прошлым. Приятным, трогательным, желанным, но прошлым. Наверное, Андрей даже мог похвастать тем, что в его жизни было то прекрасное безумие. Что он знает, каково это, когда тебе не хватает воздуха, бешено стучит сердце, трясутся руки, когда Он прикасается к Ней, к самой желанной… Как голос пропадает, когда её имя произносит…
В этом месте Говоров обычно запрещал себе продолжать думать в этом направлении…
Недостатка в женщинах у него никогда не было, он славился своей любовью к слабому полу. Любил завистливые взгляды окружающих, любил быть у всех на виду, крутил скандальные романы, а с ума сошёл от скромницы в скучном костюме. Она заставила его потерять голову. А ведь раньше этого никому не удавалось от него добиться, даже самым опытным и соблазнительным его подругам.
Он скучал по тому времени, что провёл рядом с Ксенией и Ванькой. Вместе с ними ушла острота чувств, трогательность и трепет. Что такое трепет, он и узнал-то только рядом с Ксенией Степновой. Когда смотрел на неё и понимал, что не просто смотрит, а любуется. Не на что-то конкретно, не на красоту, а на неё саму, настоящую, просто его Ксюшу. Когда не хватало дыхания, глядя на то, как она порой обиженно дула губы или краснела от какого-то его слова, закусывала пухлую губку, от её невинно-непонимающе-смущённых взглядов, мягкой улыбки… смелых и дерзких прикосновений, соблазнительных поцелуев, от которых на самом деле кружилась голова.
Но всё это осталось в прошлом. Андрей старался больше обо всём этом не думать, чтобы не бередить душу. Порой намеренно окунался с головой в проблемы, от которых мог бы легко отгородиться и свалить на кого-нибудь из подчинённых, а он брался за всё сам. Чтобы некогда было копаться в себе, обвинять или искать оправдания. Надеялся, поскорее забыться. И даже преуспел в этом.
Пару месяцев жил практически в самолётах. Москва-Париж-Лондон-Москва, всё по схеме. А всё ради воплощения задуманного, многолетней мечты. Говоров жутко уставал, но при этом чувствовал эйфорию. Наконец-то у него всё начало складываться. Даже у Светы не находилось повода, чтобы его в чём-то упрекнуть. У него даже на глупости времени попросту не было. Лишь изредка выдавался свободный вечер, Денис неизменно принимался его теребить, пытался раскрутить на то, что пора уже "отвлечься и зажечь", но Андрей порой физически не мог "зажигать", приезжал домой и валился в постель.
Родители утверждали, что он изменился. Наконец-то. Повзрослел, успокоился, стал вдумчивее… Света тоже была им довольна, очень любила его называть "мужем", это доставляло ей отдельное удовольствие. Возможно, у них не было достаточного времени, чтобы наладить быт, но они неустанно строили какие-то планы, вносили виртуальные улучшения в семейную жизнь, в мечтах о светлом будущем. И Андрей понимал, что это не просто разговоры, хотя сейчас возможно всё и кажется далёким, но придёт время, это неотвратимо, когда Света вернётся в Россию и начнётся настоящая семейная жизнь, изо дня в день. И Говоров себя к этому изо всех сил готовил.
