Мне оставалось проучиться всего два семестра до получения аттестата. После этого передо мной бы открылись хоть какие-то возможности. Правда, директор доброжелательно заметила, что я могла бы найти частных педагогов и попытаться сдать выпускные экзамены экстерном. Но все мы понимали, что это нереально. С моим образованием было покончено.

По дороге домой, когда я, съежившись, сидела на заднем сиденье «Моррис-Майнора» мистера Хэнсли, мать рассказала мне об отце. Она говорила, что его распутство однажды уже испортило ей жизнь, и вот теперь я пошла по его стопам.

— То есть ты хочешь сказать, что мой отец жив? — потрясенно спросила я.

— Я понятия не имею, где он и что с ним, — ответила мать. — И не имею ни малейшего желания это выяснять.

— Ты не имела права говорить нам, что он умер!

— Не смей разговаривать с матерью в таком тоне, — оборвал меня мистер Хэнсли.

Мать даже не обернулась ко мне. Глядя прямо перед собой, она сказала:

— Я с самого начала знала, что ты плохо кончишь. Ты была таким трудным, капризным ребенком.

Она еще что-то говорила, но я ее уже не слушала. Прислонившись щекой к стеклу, я смотрела в окно. У меня появилась цель. Я решила уехать и жить с отцом. Ничто не удерживало меня в Портистоне, и я не видела никаких причин здесь оставаться.

Я больше никогда не видела Паркеров. Кто-то сказал мне, что они переехали в Эдинбург.

Я решила подождать такси в кафе.

— Куда-то собрались? — поинтересовался его мускулистый хозяин. Со мной был лишь небольшой пакет, но я постоянно открывала сумочку, чтобы убедиться, что не забыла билет и паспорт.

— Я уезжаю в Ирландию на выходные.

Он поставил передо мной чашку с кофе и почесал за ухом.

— С любовником?

Я улыбнулась.

— К сожалению, нет.

— Разве вы едете не со своим деверем?

Я посмотрела на него. В его взгляде не было ни осуждения, ни ехидства. Он просто задавал вопросы, которые казались ему абсолютно естественными. Отвернувшись, я начала помешивать кофе. Запах был божественным.

— Конечно, это не мое дело, — продолжал хозяин кафе, — но мне кажется, что такая женщина, как вы, не должна ждать такси в одиночестве.

— Это сложно объяснить.

— Это всегда сложно.

Я продолжала сосредоточенно помешивать кофе. Хозяин отошел и почти сразу же вернулся с небольшим ломтиком восхитительного пирога с патокой. Когда я поняла, что он хочет угостить меня, мне стало так приятно и комфортно, что я почувствовала себя как дома.

— Можно я присяду? — спросил он.

— Конечно.

— Не возражаете, если я закурю?

— Нет.

Достав из-за уха самокрутку, он начал щелкать одноразовой зажигалкой. Наконец ему удалось прикурить, и он глубоко затянулся. Я с удовольствием вдохнула запах табачного дыма, который был мне так же хорошо знаком, как запах моего старого шампуня.

— Мой муж тоже курил самокрутки, — сказала я.

Хозяин кафе слегка приподнял бровь.

— Отвратительная привычка.

— Он умер, — неожиданно для себя добавила я.

— От курения?

— Нет-нет. Он погиб в автомобильной катастрофе.

— Черт, извините. Жизнь бывает такой сволочной.

— Да, иногда.

— Так куда именно в Ирландии?

— В Шеннон.

— Красивый город. Вам там понравится. Ирландцы умеют развлекаться. Не то что здешние зануды.

Я собрала пенку с кофе и с удовольствием облизала ложку.

— Мой муж тоже был шеф-поваром.

— Как большинство настоящих альфа-самцов.

— Он собирался открыть собственный ресторан в Лондоне.

— Какой именно ресторан?

— Что-то типа вашего кафе. Только в итальянском стиле. Без горячих завтраков.

— Попробуйте пирог.

Я отделила вилкой крохотный кусочек и попробовала. Вкус был потрясающим. Пирог таял во рту, оставляя после себя нежнейшее карамельное послевкусие.

— Вам понравилось?

— Восхитительно.

— Я рад. Мне очень приятно…

— Вы что-то хотели сказать?

— Нет, ничего, — он затушил сигарету в стеклянной пепельнице. Я заметила, что его пальцы пожелтели от никотина.

— Точнее, я собирался сказать, что мне приятно видеть, как вы улыбаетесь, но потом подумал, что это прозвучит немного банально.

Мне было приятно и легко рядом с этим человеком. Я снова улыбнулась и съела еще кусочек пирога. Хозяин кафе встал из-за стола и вытер руки фартуком.

— Пусть ваш деверь обязательно свозит вас на скалы Мохер. Если в графстве Клэр и стоит на что-то посмотреть, то это на эти скалы. Они просто потрясающие. Вам там понравится.

— Ладно, учту, — сказала я. — Спасибо за пирог, ну и вообще за все.

Он пожал плечами.

— Берегите себя.

А потом приехало такси, и я отправилась в аэропорт на тайную встречу с моим любимым деверем, Марком. Это был наш первый совместный уик-энд. Он же оказался последним.

Было начало лета. Недавно мне исполнилось восемнадцать. Считается, что это самый лучший и счастливый возраст. Но, к сожалению, за прошедший год в Портистоне не произошло ни одного скандала, и я по-прежнему оставалась городской парией. Я отправилась в «Маринеллу» в надежде уговорить Анжелу взять меня на работу, наивно полагая, что она готова закрыть глаза на мое неблаговидное поведение. Ведь я так хорошо работала в прошлые годы. Дверь открылась с мелодичным звоном, и первым человеком, которого я увидела, был Лука. Он стоял за стойкой и вытирал бокалы.

Ему уже исполнилось двадцать. Он все еще был долговязым, с большими руками, широкими плечами, тонкой шеей и чуть заметными прыщиками на подбородке. Его черные шелковистые волосы до плеч, его улыбка могли свести с ума любую девчонку.

— Лив! — воскликнул он. Мое сердце екнуло и перевернулось в груди. Я видела, как искренне он обрадовался моему приходу, и это оказало на меня живительное воздействие. Я шла в «Маринеллу» с надеждой, но за прошедший год настолько привыкла к роли отверженной, что постоянно ходила, потупив взгляд, как кающаяся грешница. Теперь же я немного приободрилась.

Лука одним прыжком перемахнул через стойку — если бы это увидела Анжела, она бы пришла в ярость — и в два шага оказался возле меня. Я почувствовала, что мои ноги отрываются от земли.

— Девочка, ты очень плохо себя вела! — воскликнул он, перефразируя слова одной из наших любимых песен «Битлз».

У меня словно камень с души свалился. Было так приятно видеть его открытое радостное лицо, что я повисла у него на шее, уткнувшись носом в плечо. С наслаждением вдыхая его запах, я чувствовала, как ко мне возвращаются душевные силы. К сожалению, это длилось недолго, потому что в ресторан вошла Натали.

Услышав ее многозначительный кашель, я отстранилась от Луки, но он все равно продолжал смотреть на меня, широко улыбаясь.

— Это наша местная знаменитость, — сказал он Натали, хотя в этом не было никакой необходимости. Натали посмотрела на меня. В ее взгляде не было и намека на сочувствие. Глаза на непроницаемом лице были холодными и равнодушными.

— Что тебе принести? — спросила она, доставая блокнот и карандаш. Я обернулась к Луке, надеясь на его поддержку. Он стоял, закусив губу, и продолжал смотреть на меня.

— Честно говоря, я пришла к Анжеле, — сказала я. — Я хотела спросить насчет работы.

Натали даже бровью не повела.

— У нас нет вакансий, — сказала она.

Но я не сдавалась. Призвав на помощь все свои актерские способности, я скромно потупила взгляд и сказала:

— Меня устроит любая работа. Я бы могла…

— У нас нет вакансий, — повторила Натали.

— Перестань, Нат, — вмешался Лука. — Наверняка у нас найдется какая-нибудь работа для Лив. Она старый друг семьи. Она работала у нас три лета подряд.

Во взгляде Натали появилось нечто, не сулившее мне ничего хорошего.

— Какое это имеет значение? — спросила она.

— Мы могли бы, по крайне мере, спросить у папы, не нужна ли ему помощница на кухне.