Но все осталось, как и было.

Его юная жена лежала, опершись на локоть и предоставляя ему любоваться совершенными линиями своего тела. Бранд весь покрылся потом.

— Я сказал — поднимайся, — повторил он, теряя терпение и усилием воли подавляя естественное желание.

Изабелла опустила ресницы и изогнула шею, отчего волосы тяжелой волной легли ей на плечи.

— Поднимайся! — процедил Бранд сквозь зубы.

Изабелла улыбнулась ему так, как, наверное, Далила не улыбалась Самсону.

— Бранд, милый. Это не очень вежливо с твоей стороны. Иди в постель. У тебя усталый вид.

— Потому что я устал. Ну? Ты сделаешь, как я сказал, или мне…

— Подойти и помочь? — хихикнула Изабелла, протягивая ему руку.

Господи, дай мне терпение… Бранд проглотил комок, застрявший у него в горле.

Неожиданный порыв ветра распахнул окошко над головой, и Изабелла подскочила.

Оказывается, не так уж она уверена в себе, как хочет казаться. Нервничает. Хорошо. Черт подери, неужели эта маленькая дура не может вбить себе в голову, что у него нет желания играть в ее дурацкие игры и нет времени на ее детские капризы.

— Подойду и помогу, — сказал он. — Только тебе это не понравится.

— Но я тоже устала, — протянула Изабелла.

Накопленное за последние дни раздражение требовало выхода. Ну почему она выбрала именно сегодняшний день? С него хватит… И без нее хватит всякого. Ему и так не по силам…

— Прекрасно, — проговорил он. — Не говори потом, что ты этого не хотела.

Не давал себе времени передумать, Бранд в один прыжок одолел расстояние между ними, схватил Изабеллу за руку и сдернул ее с постели.

Она пошатнулась, но он не дал ей упасть. Тогда она рукой коснулась его бедра, и он чуть не задохнулся от охватившего его желания.

Тихо выругавшись, Бранд отпустил ее и отодвинулся.

Он увидел отчаяние в ее глазах, когда она поняла, что ничего не изменилось, и от этого ему стало еще хуже.

— Я не ложусь в постель с маленькими девочками в черном белье, — прорычал он.

Сияющее юное лицо Изабеллы тускнело у него на глазах. Но он решил ничего не замечать. Ему надоело вечно чувствовать себя виноватым перед этим требовательным младенцем, на котором его угораздило жениться. Сейчас ему нужен покой. Она должна понять, что их брак может существовать только в определенных им границах, по крайней мере несколько лет. И если ради этого ему придется причинить ей боль, ничего не поделаешь.

Бранд распустил галстук. И что она смотрит на него с таким осуждением, словно он самый большой негодяй на свете?

— Оденься, — устало проговорил он.

— Я тебя ненавижу.

Она спустила с плеч бретельки, и в мгновение ока встала перед ним совершенно голая.

Бранд не сводил с нее глаз.

Изабелла пристально смотрела на него, ожидая, что он не выдержит и обнимет ее, но он лишь поглубже засунул руки в карманы. Тогда она нагнулась и стала собирать с пола разбросанное белье. После этого, повернувшись к нему спиной, она надела платье, стараясь, насколько возможно в таких обстоятельствах, сохранять достоинство.

Ей стало немного легче, когда Бранд вышел и, закрывая за собой дверь, тяжело вздохнул.

Впрочем, возможно, что ей показалось.

Она глядела на его аккуратно застеленную кровать. Конец. Конец всем ее надеждам. Больше она ничего не может придумать… Если только… нет, это ничего не даст.

Возможно, в будущем наступит наконец желанный день, когда Бранд перестанет вспоминать свою Мэри и его компания не будет требовать от него столько забот. Тогда… если этот день придет… может быть, он обратит свой взор на женщину, на которой женился не по любви, а из чувства вины.

Тогда она уже будет старой. Старой и уродливой. Но, по крайней мере, он не скажет ей, что она слишком молода.

Заплакав от отчаяния и беспомощности, Изабелла вновь легла на кровать. Она лежала, уткнувшись лицом в подушку, пока не пришел Бранд. Он сказал, что сварил суп и что если она голодна, то может встать и поесть вместе с ним.

Изабелла не была голодна, но тем не менее встала. Суп удался на славу, и она решила, что нет смысла стоять на своем.

Она сказала ему неправду. Какая уж тут ненависть? Даже если бы ей очень хотелось, она все равно не могла бы возненавидеть его. А если нет, то не остается ничего, кроме как терпеливо ждать.

Однако ждать Изабелла как раз и не умела.

Через три недели, пока Бранд спал, она надела на руку серебряный браслет, который он ей подарил, собрала чемоданчик и ушла.

— Вероника, куда ты подевала мой портфель?

Изабелла отвела трубку от уха, едва нетерпеливый мужской голос ворвался в ее переговоры с клиенткой.

— Прошу прощения. Вы бы не могли подождать минутку?

Женщина на другом конце провода говорила резким начальственным тоном и не дожидалась ответа, который, впрочем, был ей известен.

Изабелла, вцепившись в телефонную трубку, сидела в своем маленьком офисе, занимавшем спальню в снятой ею квартирке, и не сводила глаз с телефона, как будто он мог взорваться в любую минуту.

Свободной рукой она вытерла пот со лба.

Она бы узнала этот мужской голос в любое время и в любой стране, хотя не слышала его уже пять лет. Этот звучный баритон навсегда запечатлелся в ее сердце, как та страстная ночь, которую она провела с его обладателем.

Однако не так она представляла себе встречу.

Едва она справилась со слезами, как вновь услыхала крики мужчины. В любое мгновение Вероника могла вернуться к прерванному разговору.

Вероника. Интересно, кто она ему? Подружка? Возлюбленная? Служащая? И зачем она звонит в «Деловые обеды»? Изабелла накрутила на палец прядку волос.

— Прошу прощения, что заставила вас ждать. Это фирма «Деловые обеды»? — вновь зазвучал в трубке голос Вероники.

Наконец-то.

— Да, — ответила Изабелла, удивляясь собственному спокойствию. — Говорит владелица фирмы Изабелла Санчес. Чем могу помочь, мисс?..

— Дюбуа. Вероника Дюбуа. Я работаю в «Авиалиниях Райдера» мистера Райдера, и он поручил мне найти кого-нибудь, кто мог бы устроить предновогодний обед в его доме…

— На сколько человек? — перебила ее Изабелла.

Она сама не могла поверить, что это она разговаривает по-деловому, как всегда, и что ее родной испанский почти не заметен, разве что придает определенный шарм ее английскому языку.

— На двадцать, насколько мне известно. Для кое-кого из деловых партнеров и их жен. Миссис Санчес, вы уверены, что справитесь? У вас отличные рекомендации, но мне известно, что ваше дело существует совсем недолго…

— Год в Эдмонтоне. Четыре месяца в Ванкувере.

— Да?

Вероника Дюбуа молчала, и Изабелла поняла, что она все еще ждет ответа на свой вопрос. Справится ли она? Не так она представляла минуту, когда Бранд узнает, что она опять в Ванкувере, но… может быть, на сей раз судьба будет к ней милостива. Или ей надо благодарить своих патронов в Эдмонтоне? Впрочем, какое это имеет значение? Еще секунда, и она соберется с мыслями…

Открылась дверь, и в комнату, волоча за собой бегемота с розовыми глазами, вошла маленькая девочка.

Изабелла затаила дыхание. Никогда в жизни она не страдала от недостатка решимости и не собиралась страдать сейчас только потому, что она услышала голос Брандона Райдера. Ради Конни нельзя упускать эту возможность.

— Уверена, что справлюсь, — проговорила она. — Хотите обсудить меню, мисс Дюбуа?

Вот. И ничего страшного. В душе она знала, хотя не сказала об этом Веронике, что даже если бы ей ничего не заплатили, она бы все равно ухватилась за ее предложение. У нее нет выбора. Пока она не разберется со своим прошлым, она не сможет с уверенностью смотреть в будущее.

Ради Конни и ради себя ей необходимо прекратить метания. Пусть случится то, что должно случиться.

Дом Бранда находился в Ричмонде, всего в нескольких милях от аэропорта, однако его не было видно с дороги из-за деревьев. Правда, Изабелле не составило труда его найти, потому что дорога нигде не сворачивала. Но она не смогла справиться с изумлением, когда подъехала к заднему крыльцу. Дом был большой, в южном стиле, и окружен садом, каким он должен быть в представлении северян. Чистые белые линии особняка и плоская крыша напомнили Изабелле дом, в котором она выросла под жарким солнцем своей далекой Южной Америки. Однако он был больше и внушительнее, чем дома ее родственников.