– Тхарайя вернётся, – сказала я.

Я уже успела понять всё. Наверное, те, кто сообщал мне о том, как умрёт Тхарайя, более-менее знали, о чём говорят. Наверное, они правы: у моего бесценного мужа не в обычае бегать от выполнения долга. Я только принять это не могла. Не могла – и всё. Я была готова настаивать на своём и топать ногами, не слушая никаких разумных доводов.

Я не умела представить Тхарайя мёртвым, а они все торопились его похоронить… Впрочем, Лаа-Гра кричал, что Тхарайя мёртв, когда война ещё только началась. Теперь я точно знала, что это ложь; после той его лжи мне было легко представить себе, что все остальные тоже лгут, лгут, лгут – как бы правдоподобно ни звучали их слова.

– Лиалешь, – сказал Нур-Тийе, – ты так умна и смела – а ведёшь себя так глупо. Неужели ты хочешь, чтобы солдаты Лаа-Гра содрали с тебя кожу заживо?

Шуарле когда-то говорил, что глубоко дышит, когда хочет успокоиться. Я сделала несколько быстрых и глубоких вдохов и заставила себя успокоиться ради Эда. Ничего-ничего, думала я, в конце концов, я могу просто притвориться, что поверила. Сделать вид. Пусть Нур-Тийе говорит, что хочет – но я знаю: Тхарайя хранят боги. Оба. Господь наш и Нут.

А может, ещё и Солнце Керима и Сейад.

– Хорошо, – сказала я через силу. – Я поняла. Ты заботишься обо мне. Но как ты можешь мне помочь, Нур-Тийе? Я же обречена!

Он улыбнулся милой открытой улыбкой.

– Лиалешь, закон не запрещает младшему брату унаследовать жену старшего. Ты восхитила меня – и в тот день, когда Тхарайя показал тебя покойному отцу, и нынешней ночью, когда ты посмела отчитать Лаа-Гра. Ты необыкновенная женщина, Лиалешь, и я готов спасти тебя и приблизить к себе, несмотря на то что ты принадлежала Тхарайя.

Услышав это, я почти не удивилась. Кажется, я даже не была по-настоящему оскорблена. Меня только позабавило выражение лица Нур-Тийе – его снисходительная нежность. Он вовсе не спрашивал, намерена ли я принять его решение, и не ожидал ответа, а лишь ставил меня в известность.

Ну, хорошо же, подумала я и спросила:

– А что станет с моей свитой?

Нур-Тийе улыбнулся ещё более снисходительно и вальяжно.

– Демоницу удушат на похоронах Тхарайя, как старшую жену, если она доживёт до похорон, – сказал он. – Кастрата-демона, я думаю, удушат раньше. Лаа-Гра не выносит ни аглийе, ни полукровок; он, наверное, уже распорядился избавиться от них, как только представится возможность… А кто ещё у тебя в свите?

– Сейад, няня малыша, – сказала я машинально.

– Шаманка? – Нур-Тийе задумался и перестал улыбаться. – Лиалешь… ну ты же понимаешь, что у тебя будут человеческие дети?

– Ах вот как? – сказала я, сдерживая собственный гнев, как норовистую лошадь. – Ты желаешь спасти меня, но убить моего ребёнка? Твои поступки поражают благородством.

– Это не твой ребёнок, а Тхарайя, – возразил Нур-Тийе.

– Да, моего мужа и твоего брата, – сказала я, удивляясь собственному тону. – Уж не говоря о том, что ко мне это дитя тоже имеет отношение. Но это уже не важно. Я изменяю собственному естеству, беседуя с мужчиной, способным убить младенца.

Лицо Нур-Тийе удивлённо вытянулось.

– Я бы понял, если бы это был человеческий ребёнок, – сказал он, явственно пытаясь не унижать себя раздражением. – Но это демонёнок, Лиалешь. Подумай, как будешь мучиться, когда он вырастет… и потом – неумно и опасно оставлять на этом берегу кровь Тхарайя…

– Это напрасный разговор, – сказала я. – И он мне неприятен.

– Ты, оказывается, капризна, – сказал Нур-Тийе с сожалением. – Но дело в том, что твои повадки и твоя отвага зацепили меня за живое. Я готов уступить женщине. Я даже найду знахаря, который сделает это существо безопасным, и позволю тебе нянчиться с чудовищем, если ты хочешь. Надеюсь, ты образумишься, когда у тебя родятся нормальные дети.

– Жаль, что тебя не сделали безопасным в младенчестве, – вырвалось у меня. – Я ухожу.

Кровь бросилась Нур-Тийе в лицо. Он в ярости вскочил – и со стоном крайней досады опустился обратно. Мой страж-тень вышел из воздуха рядом со мной; его светящийся меч был обнажён и направлен Нур-Тийе в горло.

– Кому ты служишь?! – выкрикнул принц, почти вне себя, указывая на тень вытянутой ладонью: «Именно ты тут и некстати!» – Разве ты не слыхал приказа вашего царя?!

– Нет, я не слыхал, – мой страж покачал головой, и мне послышалась ледяная издёвка в потустороннем шелесте его голоса.

– Я – принц, тень! – рявкнул Нур-Тийе.

– Младший, – губы тени дрогнули, обнажив ужасные клыки. – Тебе лучше не двигаться с места, младший принц, иначе у твоего старшего брата будет меньше соперников по трону!

– Лиалешь! – воскликнул Нур-Тийе. – Тот, кто слишком благоволит чудовищам – накликает беду!

– Мне ли бояться беды, – сказала я, поднимаясь. – Ведь ты называешь чудовищем и моего сына. Я ухожу, спасибо за беседу.

– Хочешь умереть? – спросил Нур-Тийе, и по его тону я почувствовала, что все маски сорваны. – Изволь, доверяйся демонам – и умри, когда они тебя бросят!

– Возможно, это будет лучший выход для меня, – сказала я. – Честная жена должна всюду следовать за мужем.

Я вышла, и тень-страж скользнул за мной, не став невидимым и не убрав в ножны меча. Когда дверь в Зал Посещения закрылась за нами, я вдруг ощутила, как саднят мои ладони: сжав кулаки, я впилась в них ногтями с такой силой, что выступила кровь.

Тень взглянул на меня своими нечеловеческими мерцающими очами:

– Я слышу аромат крови, госпожа…

Я протянула ему оцарапанную ладонь.

– Вот как я была глупа… Прости меня, ты любишь кровь?

Ноздри стража раздулись, как у пса. Он отвёл взгляд.

– Если ты хочешь… – я запнулась, думая, кто из близнецов меня сопровождает – и тень тут же подсказал:

– Ла, с позволения госпожи.

Мне померещилась некоторая нервная торопливость; Ла повёл себя как вассал, боящийся упустить миг милости. Я улыбнулась:

– Что ты хочешь сделать, Ла?

– Поцеловать руку госпожи, – прошелестел тень, склонясь изящно и слегка, почти как придворный моего отца. – Ощутить этот аромат у лица. Это дерзко? – он поднял на меня глаза, не разгибаясь.

– Нет, – решительно ответила я и протянула ему руку.

В тот момент я не представляла, насколько опрометчиво поступаю. Я просто не знала, каково человеку коснуться тени. Невыносимо странное ощущение пронзило меня с головы до ног, заставив вздрогнуть всем телом, а от холода его пальцев и губ меня зазнобило. Ла был – гроза во плоти. Знай я, что меня ждёт – вряд ли согласилась бы оказать ему услугу.

Но когда он с неохотой оторвал губы от крохотных ранок на моей руке и поднял голову, меня поразило выражение блаженства и какой-то пьяной нежности, какое бывает лишь у очень влюблённых людей.

– Я должен кое-что сказать моей драгоценной госпоже, – сказал Ла, и шелест его голоса превратился почти в урчание. – Лишь один смертный до сих пор давал нам с Хи крови по доброй воле – и это господин наш Тхарайя; мы с братом оценили его – оценили и тебя. У нас с Хи один разум на двоих – и в настоящий момент мы с ним приняли решение…

– Любопытно, – пробормотала я, прилагая все силы душевные к тому, чтобы не начать судорожно вытирать руку о платье.

Ла приблизил своё лицо к моему и прошелестел мне в ухо, отчего волоски на моих руках встали дыбом:

– Нур-Тийе прав. Нынче ночью мы с братом по приказу нашего царя должны покинуть дворец людей. Царь теней по древнему ненарушимому договору никогда не участвует в драках за власть, которые ведут люди между собой. И тем не менее нет приказа, который нельзя было бы обойти, не нарушив. Мы уйдём – но вместе с тобой, госпожа.

– Ты шутишь, – прошептала я.

– О нет! – Ла улыбнулся, как, вероятно, могла бы улыбнуться гадюка, имей она лицо, сходное с человеческим. – Мы проведём тебя и твою свиту по самому берегу – и проводим до Каменного Гнезда. Аглийе, родственники Раадрашь, позаботятся о тебе. Когда вырастет твой сын, здешним мерзавцам останется уповать только на Нут и на шестёрки на костях. Как бы то ни было, теням известно, что Хатшеа – законное дитя и наследник Тхарайя.