Увидев нас, принц приподнялся и расширил глаза. И его хвост тоже приподнялся – в виде вопросительного знака.

– Добрый вечер, – сказала я и чинила политес.

– Добрый, – ответил его высочество и приказал Шуарле: – Пошёл вон!

Шуарле взглянул на меня – и не двинулся с места.

– Господин, – сказала я и улыбнулась, – я сочла, что нехорошо посещать тебя без провожатых в такой поздний час, поэтому пришла со свитой. Прости, но разве я сама не могу приказывать своим слугам?

– Так отошли его, – приказал принц уже мне.

– Мне не хочется, господин, – сказала я. – Можно, он останется? Или, может, ты передумал со мной разговаривать и лучше мы вместе уйдём?

Его высочество рассмеялся и сел.

– Ты забавно рассуждаешь, – сказал он весело. – Вероятно, ты думаешь, что твой паж защитит тебя от меня, если я всерьёз захочу тебя заполучить? Ты его несколько переоцениваешь.

– Нет, – сказала я как можно более кротко. – Я так не думаю. Я отлично представляю себе силу твоих родичей. Я просто надеюсь, что ты не любишь убивать – потому что сначала тебе придётся убить Шуарле, а потом – меня, наверное…

Принц расхохотался.

– А тебя за что, Лиалешь?

– Пока ты будешь убивать моего друга, – сказала я, – я попытаюсь убить тебя.

Он так смеялся, что вытер слёзы:

– Как же будешь убивать меня, женщина?

Я огляделась и прикинула.

– Вероятно – подсвечником, – сказала я печально. – Но, знаешь, принц Тхарайя, мне этого совершенно не хочется. Во-первых, Шуарле дорог мне, а во-вторых, мне было бы очень неприятно причинять тебе боль. Тебе ведь и так часто бывает больно, правда?

Пока я говорила, принц стал серьёзным.

– Если военные донесения когда-нибудь будут доставляться со скоростью сплетен, ни одной войны мы больше не проиграем, – сказал он с усмешкой. – От этого ты думаешь обо мне дурно?

Я удивилась.

– Я вовсе не думаю о тебе дурно, господин, – сказала я. – Я тебя просто боюсь. Ты же напугал меня.

Тхарайя снова улыбнулся, и я порадовалась исчезновению острой складки между его бровями – от неё его лицо становилось чрезвычайно мрачным.

– Я не пугал, – сказал он, всё улыбаясь. – Я глупо пошутил. Ты просто не знаешь, как я могу напугать, Лиалешь.

– Ну почему? – возразила я. – Об этом легко догадаться.

От улыбки лицо принца казалось моложе; привыкнув и приглядевшись, я даже нашла его милым, как у мальчика, несмотря на морщины и седую прядь. Он сел, по-кошачьи обернувшись хвостом.

– Послушай, Лиалешь, – сказал Тхарайя. – Если ты не думаешь обо мне дурно, то, может быть, останешься выпить со мной травяного отвара? Трава ти, которую заваривают мои слуги, растёт на солнечных склонах Белой Горы, она лучшая в стране. Пить травник, предложенный принцем, – не унизительно, верно?

– Да, – сказала я. – Даже любезно с твоей стороны. Мне нравится, и нравится особенно, если положить в него мёда и размешать.

Тхарайя взглянул на Шуарле, и тот, по обыкновению, без слов сообразив, о чём его просят, перенёс с резного столика на тахту что-то между переносной столешницей и подносом. На этом чудном подносе, расписанном синими цветами, стояли сосуд с носиком, в котором заваривали травник, широкие плоские чашки, блюдо с тоненькими до полупрозрачности белыми лепёшками и горшочек с мёдом.

Я поклонилась и села рядом с ним, подобрав шаль под себя. Шуарле налил травника, а я взяла лепёшку и стала её рассматривать. Обычно мне предлагали другие лепёшки, пухлые и сдобные. На вкус это новое угощение показалось мне очень странным: намазанное мёдом, оно было как бы одним мёдом, без хлеба.

– Тебе это в новинку, принцесса? – весело спросил его высочество. – Таким хлебом при дворе берут с блюда лакомства, липкие или жирные, чтобы не запачкать рук. Один простак с той стороны гор, говорят, впервые увидев эти лепёшки, принял их за лоскутки холста и хотел заказать себе целую штуку на рубаху.

Я рассмеялась, Шуарле улыбнулся и опустил глаза. Он наполнил наши чашки и сел на пол, застеленный ковром, у моих ног. Тхарайя бросил ему подушку.

– Так тебе будет удобнее, отважный страж, – сказал он очень милостиво, а потом обратился ко мне. – Скажи, принцесса, что ты намерена делать дальше?

Я облизала капельки мёда с губ.

– Мне хотелось бы вернуться домой, – сказала я. – Я очень признательна тебе за гостеприимство, господин, но не могу пользоваться им долго. Видишь ли, я обещана в жёны принцу Трёх Островов, от этого многое зависит. Поэтому мы с Шуарле собирались добраться по твоим горам до столицы. Там, как говорят слухи, бывают огнепоклонники, у которых есть корабли. Вот с одним из огнепоклонников я и собиралась договориться, чтобы он доставил меня на север. А мой отец и будущий муж заплатят ему.

Тхарайя выслушал меня с нежной и какой-то грустной улыбкой – а потом переглянулся с Шуарле.

– И ты собирался сопровождать свою принцессу до столицы?

– Туда, дальше – и за реку, если так лягут кости Нут, – сказал Шуарле, глядя на принца спокойно и смело. – Я знаю, шансов почти нет – но у меня одна госпожа. Для чего мне ещё жить?

Принц кивнул ему и сказал мне:

– Твой слуга, похоже, думает, как я, Лиалешь. Надеюсь, тебя не разочарует то, что я скажу.

– Мне кажется, разочарует, – ответила я. – Но – скажи.

– Только вышняя воля проведёт вас через эти горы, – сказал Тхарайя. – Такой пустяк, как грибы-аманейе, едва не стоил вам жизней. Но – предположим, милость Нут вас сопроводит. Вы попадёте в Лаш-Хейрие, найдёте огнепоклонников – а они возрадуются деньгам, попавшим в их руки, и продадут вас обоих. Девушка необычной красоты, похожая на горный нарцисс, и юный кастрат-полукровка, который ещё несколько лет не будет оскорблять взор господина своим безобразием, – это хороший товар.

Шуарле грустно кивнул.

– Нет! – возразила я. – Мой отец – король! Он заплатит больше, чем какой-нибудь скряга на ярмарке! За мной дают в приданое военную помощь и колонии на Зелёном Мысе!

– Ты знаешь натуру своего отца, – сказал принц, – а мне знакома натура огнепоклонников. Они еретики, умные, хитрые и корыстные. Они веруют в возможность вымолить милость богов, что бы ни творили, это во-первых. А во-вторых, чужое золото где-то там всегда весит меньше, чем своё в кармане. Чтобы получить награду от твоего отца, им надо переплыть океан – а твои сородичи ведут со всеми нашими соседями почти постоянную войну. И потом – что, если огнепоклонники доставят тебя, а воины твоего отца потопят их корабль вместо благодарности? Зачем же им рисковать, когда они и так могут получить плату?

Я опустила голову.

– Но допустим даже, что найдётся человек, который решит рискнуть вопреки здравому смыслу, – продолжал Тхарайя. – Уверена ли ты, что твой жених дождётся тебя? В вашей северной стране мужчине, сколько я помню, дают лишь одну женщину. Неужели, узнав, что твой корабль пропал в океане, его отец не разыщет ему другую – чтобы не терять времени?

В этом была безжалостная логика; кровь прихлынула к моим щекам то ли от стыда, то ли от досады.

– Вероятно, я очень глупа, – пробормотала я, перебирая бахромки платка. – Но как же быть?

– Остаться у меня, – проникновенно сказал принц, улыбаясь совершенно братской улыбкой. – Тебя подарила мне Нут; нам ли, смертным существам, спорить с волей богини?

– Тебе подарила меня Раадрашь, – сказала я, немного обидевшись. – Твоя странная жена, которая рыщет по Хуэйни-Аман, как солдат, и не ставит людей ни в грош. Судя по её речам, обращённым ко мне, она не обрадуется, если ты оставишь меня при своей особе. И ещё – я боюсь, что она причинит зло Шуарле: у меня больше никого нет.

Принц как будто слегка смутился.

– Она настоящая сахи-аглийе, – сказал он. – Женщины-птицы с трудом владеют собой. И вот она сопровождала патруль…

– Мне показалось, – возразила я, – что патруль сопровождал её.

Принц рассмеялся.

– Женщины всегда всё переиначивают к собственной выгоде, – сказал он. – Как бы ни было, я не позволю Молнии причинить вам вред. А воля Нут ясно видна в недавних событиях: ты же прошла длинный путь и попала сюда необычным способом?