Слепцову пришла еще одна шальная мысль. Он кое-как поменял положение, запустил руку в ящик с инструментами и нащупал там дрель. Вынув ее, он попытался просверлить отверстие в стенке багажника. Его надежды оправдались. Гнилое железо можно было и пальцем проткнуть. Теперь у него появился прекрасный обзор. Слепцов прильнул к глазку, но сразу узнать местность не смог. И только когда увидел метро, понял, где находится.

Несмотря на поздний час, на улицах было много прохожих. «Москвич» остановился у обочины. Шофер вышел и попал в поле зрения Слепцова. Писатель наконец-то смог рассмотреть его.

Мужчина подошел к стоящей у книжного киоска женщине лет тридцати. У нее были прекрасные формы и длинные светлые волосы. Красотка в его вкусе. И судя по тому что Белецкий поцеловал ей руку, стало понятно, что ждет именно его, а не кого-то другого.

Пока они мило беседовали, Слепцов достал телефон и позвонил старику.

– Ты где, Егор Иванович?

– Стою в десяти метрах от вашей машины. Все вижу и фотографирую.

– Молодец! Скажи, а на чем этот тип приехал к гаражу?

– На черной «Мазде». Она так и осталась возле гаража. Наверное, он скоро вернется, раз не поставил ее на место «Москвича».

– Теперь все понятно. План нашего героя я разгадал. Давай, дед, они идут к машине.

«Москвич», заметно просев, когда захлопнулись дверцы, тронулся с места. Белецкий и девушка заговорили, и Слепцов слышал каждое их слово.

– Вам все понравится, Марина. Я сейчас не езжу на машине, подготовленной к продаже. И только после вашего согласия на сделку вы сможете сами опробовать ее на ходу.

– Но я не могу так быстро решиться на покупку. Вы же понимаете, сколько сейчас аферистов развелось. Я же вас совсем не знаю.

– Я вас напугал?

– Нет. Извините меня. Я даже не рассчитывала встретить такого приятного интеллигентного мужчину. А долго ехать?

– Минут пятнадцать.

– Вообще я хотела приехать с мастером. Но у него семья, и по вечерам он не работает, а вы днем заняты. Но мне сразу стало понятно, что вы не из тех, кто будет предлагать дрянь за большие деньги.

– Продавец всегда должен рассчитывать на грамотного покупателя. Да вы все сами увидите. Позвали бы с собой мужа. Или он ничего не смыслит в машинах?

Павел Михайлович услышал женский смех.

– Намек поняла. Нет, я не замужем. Разведена, живу одна, хорошо зарабатываю, образование высшее. Вредных привычек не имею. Но только я подавала объявление не в рубрику знакомств, а в рубрику купли-продажи.

– Приятно слышать. Я тоже не женат и не имею вредных привычек. По этому поводу предлагаю выпить натурального сока. У меня есть клюквенный, с кислинкой, и малиновый, сладкий. Выбирайте.

– Пожалуй, клюквенный… О, он действительно необычный.

Это были ее последние слова. Больше Слепцов женского голоса не слышал.

Через несколько минут «Москвич» подъехал к гаражу. Белецкий загнал машину и запер ворота изнутри. Потом включил свет, открыл дверцу машины, и Павел увидел в глазок, как он на руках отнес женщину к люку и помог ей спуститься. Женщина не была без сознания, но явно ничего не понимала.

Вскоре послышалась музыка.

Лежа в багажнике, писатель Слепцов пытался договориться со своей совестью. Под боком полно инструментов, он мог без труда взломать замок багажника, выбраться наружу и спасти женщину. Подобраться к ничего не подозревающему маньяку не трудно. Один удар гаечным ключом по голове – и все вопросы решены. Но тогда не будет никакого романа, сенсации, скандала, непредсказуемого расследования и миллионного гонорара.

Постепенно Слепцов превращался из обличителя в адвоката. Он почему-то решил, что Белецкий не преступник, а больной человек, совершающий злодеяния не по своей воле, а в минуты помрачения. Суд не может быть справедливым, его решения диктуются сверху и под давлением общественного мнения. А кто те самые, которые называют себя народом? Они ничем не лучше маньяка. Любого разорвут, лишь бы позволили.

Размышляя, Слепцов не сразу заметил, что музыка стихла. Послышались шаги. Белецкий вывел Марину за руку, как ребенка. Пустые глаза, глупое хихиканье, похожее на икоту, пошатывание, будто она пыталась поймать равновесие. Женщину трудно было узнать: она походила на уличную шлюху.

Дальше все было по плану. Машина покаталась по Москве, и в районе Кузьминского парка Белецкий высадил свою подопечную, бросив ее на лавочке. Она еще что-то лепетала, но подняться на ноги не могла. Маньяк вернулся в машину и поехал обратно.

«Ну вот, – подумал Слепцов, – так становятся соучастниками. Еще один спектакль окончен. А завтра доктор Белецкий наденет белый халат и начнет прием пациенток. И все они с восторгом будут отзываться о скромном, внимательном и обходительном враче Виталии Семеновиче».

Белецкий выключил свет, запер гараж и ушел. Слепцов позвонил старику.

– Ты где, Егор Иванович? Выпусти меня из багажника. Не хочу замок ломать.

– Подъезжаю. Задержался.

– Жду.

У Павла Михайловича уже затекли ноги, руки и все тело. Поэтому когда старик выпустил его, он занялся гимнастикой, а бывший конструктор осматривался по сторонам.

– И что они делали в этом гараже? Тут даже дивана нет. И зачем ему машину менять? Он только что уехал на своей «Мазде».

– Этот тип, Егор Иваныч, любит особые игры. Ты видел, в кого он превратил женщину?

– Как я мог видеть? Вы же выехали из гаража на машине, к тому же тут темень несусветная. Я потерял вас на повороте к парку. Дальше ехать не рискнул. Там дорога свободная, машин вообще нет. Он бы меня засек. Я прижался к обочине и уже думал вернуться назад, как мимо меня проскочил синий «жигуленок» и повернул к парку.

– Я никаких машин позади нас не видел.

– Так вы останавливались?

– Да. Он высадил свою подружку у входа в парк.

– Значит, она тоже остановилась. Я бы проехал мимо.

– Кто она-то?

– Та самая женщина, которая заходила в гараж. Она караулила неподалеку, а потом поехала за вами. Я же говорил, что у нее есть машина. Получается, что я ехал как раз перед ней и не заметить меня она не могла.

– Ты ее номер запомнил?

– Слишком темно. Но у нас есть ее фотографии. Я попробую их увеличить.

– Значит, эта старуха свернула следом за «Москвичом». Но я ее не видел.

– Она ехала на почтительном расстоянии. С умом работает.

– Ты вне подозрений, Егор Иванович. Вот если бы свернул на аллею, тогда другое дело.

– Хватит тебе меня по отчеству называть, Паша. Я всего-то лет на десять тебя старше. И объясни, наконец, что мы тут делаем и что ты пытаешься раскопать?

– Уже раскопал. Погреб. Идем, покажу.

Они подошли к задней стенке, подняли коврик и открыли люк.

– Осторожно, тут крутая лестница, – предупредил Слепцов. – Можно ноги переломать.

Он включил фонарь и спустился первым. Нащупал рубильник и включил свет. Его изумлению не было предела. Обстановка подвала напоминала берлогу маньяка, которую Слепцов описал в своем романе.

С потолка свисали цепи, помост около противоположной стены, напротив – кресло и проигрыватель виниловых пластинок. За креслом – трюмо.

Слепцов взглянул на потолок. Вокруг крюков, на которых висели цепи, еще не высох цемент. Они были вбиты совсем недавно. Значит, Белецкий читает его роман и подражает литературному герою.

Но что подумают следователи, если побывают в этом помещении? Они поймут, что все эти совпадения не случайны, и тогда в убийствах обвинят Слепцова.

Павел Михайлович оглянулся. Егор Иванович уже успел спуститься и с восторгом осматривал интерьер.

– Фотоаппарат с собой?

– Да.

– Сними все, что видишь. Но главное – сфотографируй лестницу.

Пока старик занимался съемкой, Слепцов проверил гардероб, стоящий около трюмо. Там лежали чулки, пояски, туфли разных размеров, духи.

– Мне надо позвонить, Егор. Жду тебя наверху.

Поднявшись, Слепцов сразу же позвонил Маше.