Тэра на мгновение обернулась, чтобы поблагодарить зал. Ее больше интересовало, готова ли съемочная группа, расселся ли оркестр.

Повернувшись к сцене, она подняла руки и едва заметно кивнула.

Отрешенно и хладнокровно Сол двигался по направлению к квартире Джорджианы в районе Мэйфэйр.

Стараясь не фокусировать внимание ни на чем более сложном, чем равномерное переставление ног при ходьбе, он подошел к сверкающему стеклом и медью входу в дом, в котором жила Джорджиана. Когда он протянул руку к ряду кнопок входных звонков, начало его пути и покинутый подиум в оркестровой яме на мгновение вспыхнули в его сознании. Я буду наказан за это потом, подумал он с мрачной усмешкой, но не сейчас.

Бесплотный голос зазвучал в динамике домофона в ответ на его краткое представление:

– Сол! В такое время?

– Да. Сол.

Раздалось низкое гудение.

– Входи.

Двери из дымчатого стекла бесшумно раздвинулись, пропуская его в отделанное дубом и мрамором фойе. Свежие цветы и декоративная зелень украшали стены.

В роскошной гостиной Джорджианы шли приготовления к предстоящему приему гостей. На маленьких столиках были расставлены изысканные закуски. В примыкающей к гостиной столовой слуга Джорджианы, итальянец Тулио, скользил вдоль стола с подносом, полным высоких фужеров для шампанского.

Джорджиана поцеловала Сола в щеку.

– Я ждала тебя завтра. Сегодня вторник. С тобой все в порядке, Сол?

Он сел на один из пышных диванов и вытянул длинные ноги.

– Извини, что нарушил твои планы. Я знаю, что для моих визитов отведена среда. Когда соберутся твои гости?

– Не раньше шести, но это не имеет значения. Почему бы тебе не остаться?

– Не стоит. – Он сдержанно улыбнулся.

– Не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что ты тайно встречаешься с женой? – с усмешкой предположила она.

– Именно.

Тэра не имела представления о его регулярных визитах к Джорджиане, которые продолжались в течение последних пяти лет. Он никогда не произносил имя Джорджианы в присутствии Тары. В свою очередь Тэра и Алессандра были запретными темами в разговорах с женой. Он не знал, какие чувства сейчас испытывала Тэра к Джорджиане. Инцидент с похищением ребенка ушел в прошлое, но все же у Тэры должны были остаться неприятные воспоминания о том случае. Как бы то ни было, Сол предпочитал не думать об этом.

Маленький черный пудель Джорджианы выскочил из кухни и, пробежав на тонких лапах, пристроился к ноге Сола. Сол наклонился и слегка шлепнул его. Почувствовав, что ему не собираются уделять должного внимания, пудель отошел в угол комнаты.

Глядя на Джорджиану, Сол решил, что она выглядит сейчас более счастливой, чем когда-либо. К пятидесяти годам в ее облике появилась холеная ненавязчивая самоуверенность. Она была женщиной со средствами. И она все еще была красива. Она сохранила стройную фигуру, подчеркнутую ярко-голубым шелком изысканного творения модельера. Ее прическа тоже мало изменилась – длинные светлые волосы были перехвачены сзади бархатной лентой.

И она все еще оставалась миссис Сол Ксавьер. Сол знал, что она не переживет, если он лишит ее этого "титула".

Джорджиана проводила дни, находя удовольствие в светской жизни. Она ходила в гости и принимала гостей, постоянно бывала на художественных выставках и в последнее время достигла больших успехов в игре в бридж.

Хотя она жила одна, пудель не давал ей скучать. Кроме того, она часто меняла прислугу. Последний слуга, Тулио, жгучий темноволосый красавец, обладал способностью чутко откликаться на каждое желание и требование хозяйки и был, очевидно, идеальным слугой и компаньоном.

В глазах Сола сочетание заботы доктора Дейнмана и периодическое посещение частной клиники на севере Англии восстановило душевное здоровье Джорджианы, вернув ее к тому состоянию, в котором она пребывала до крушения их брачного союза. Сол предполагал, что она ведет изысканно-целомудренную жизнь. Он понимал, что окружающие могут видеть в ней лишь красивую, но пустую внутри оболочку. Но, по крайней мере, в повседневной жизни она вела себя совершенно нормально. Он мог не упрекать себя в том, что сломал ее жизнь.

– У меня есть отличное шампанское – твое любимое, "Болинжер" 1976 года, – сказала Джорджиана. – Тулио откроет бутылку.

Она отдала слуге распоряжение.

– Мы с Элфридой собираемся в круиз, – сообщила Джорджиана, обеспокоенная молчанием. – По Карибскому морю.

– Надеюсь, ты выяснила, какой там климат в это время года. Там может быть очень сыро.

– Разумеется, мы все выяснили. И тебе надо подумать об отпуске. Ты уже давно не отдыхал.

– Я трудоголик – один из вымирающего племени, – резко произнес Сол, глядя на пузырьки газа, поднимающиеся в бокале.

– Да, мой дорогой. Те, кто приходят сейчас, – лишь жалкие подражатели.

– Мартышки, пляшущие под шарманку, – сквозь зубы процедил Сол. – Все время стремятся подстраховать себя в администрации оркестров. Лебезят перед каждой самодовольной дрессированной примадонной.

– Совершенно верно, – согласилась Джорджиана, ни на секунду не усомнившись в его словах.

– Идиоты, сборище идиотов, – проворчал он. – С меня достаточно.

Гнев кипел внутри него, когда он думал об инструменталистах, требующих все больше власти в выборе программы и исполнителей, певцах, которые считают, что они лучше знают, как интерпретировать великие оперные роли. Не говоря уж о постоянных стычках с администраторами!

Даже его дочь не хочет его слушать. Предпочитает ему лошадиную морду.

– Я ушел сегодня с репетиции "Летучего голландца", – небрежно сказал он. – И не собираюсь возвращаться. Они и без меня обойдутся.

Джорджиана в ужасе уставилась на него.

– Это невозможно!

Он сжал губы.

– Пусть попробуют.

– Но как? Кто?

– Вероятно, Тэра заменит меня. – Сол натянуто улыбнулся. – Она вполне может справиться.

В конце концов, я все подготовил, подумал он. Все, что от нее требуется – это нажать на кнопку старта. Он грустно улыбнулся, вспоминая прошедшие годы и юную Тэру – свою пышнотелую фею, своего непокорного эльфа. А теперь она была стройной, элегантной тридцатилетней женщиной, сдержанной и уравновешенной. Она уверенно находила свой путь в мире музыки. Дирижирование – нелегкое поле деятельности для женщины, но Тэра смогла бы достойно проявить себя на нем, он был уверен в этом.

Джорджиана была потрясена. Мало того что Сол произнес имя Тэры – хотя это само по себе было довольно неприятно. Но мысль о том, что молодая женщина может узурпировать роль Сола, была поистине ужасна. Для Джорджианы Сол был настоящим императором в мире музыки. Богом. Не заработав в своей жизни ни пенни, живя за счет богатства, созданного мужчинами, Джорджиана принадлежала к тому типу женщин, которые готовы до последнего защищать первородное превосходство мужчин.

– Какое это имеет значение? – воскликнул Сол, неожиданно почувствовав глубокую усталость.

Что, вообще, имеет значение?

– Возможно, она и справится, – запротестовала Джорджиана. – Но она никогда не будет стоять в одном ряду с тобой. Ты великий Маэстро. Король всех маэстро, – торжественно заключила она.

Сол рассмеялся.

– Спасибо тебе. Но я боюсь, твой голос останется в одиночестве!

Он встал, собравшись уходить. В зеркальных стенах прихожей ряд уходящих в бесконечность многократных отражений Джорджианы смотрел на бесконечные отражения Ксавьера. Взглянув на стоящую перед ним во плоти и крови женщину, он задумался о том, как долго еще продержится ее красота. Она выглядела поразительно молодо. Казалось, невидимые руки времени, которые так безжалостно прочерчивают свои линии, не коснулись ее кожи.

Сол наклонился и легко поцеловал ее рот, с удивлением отметив, что эти упругие розовые пухлые губы не проявили в ответ никаких эмоций.

Он бесцельно бродил по лондонским улицам, отбросив гнет настоящего. Злость и гнев утихли. Как будто какая-то тугая внутренняя струна натянулась и порвалась. У него возникло ощущение, что его видение мира слегка исказилось, ослабив способность четко анализировать происходящее. Он казался себе зрителем, смотрящим вниз с большой высоты: все выглядело расплывчатым и туманным. Пугающее чувство одиночества охватило его.