Рейчел задумалась о преимуществах, которые можно получить, когда делишь постель с кем-то известным и влиятельным. Она с болью осознала, что Тэра уже давно оторвалась от них с Ричардом. А теперь она вообще принадлежит Солу. Тело, душа, замыслы – все принадлежит ему.

Дочь проводила Рейчел до машины. Прежде чем сесть внутрь, Рейчел обняла дочь. Ей хотелось крепко и нежно прижать ее к себе, как она это делала много лет назад, успокаивая маленькую Тэру, когда та падала или доводила себя до изнеможения младенческим плачем.

Но сейчас, обнимая дочь, Рейчел почувствовала в ней скованность. Тэра подставила щеку для поцелуя и высвободилась из объятий.

Рейчел заставила себя бодро улыбнуться, села в машину и включила двигатель.

Ворота в конце проезда открылись. Рейчел посигналила на прощание. Тэра взмахнула рукой.

На противоположной стороне дороги женщина с длинными светлыми волосами неподвижно сидела в припаркованном "мерседесе" и неотрывно смотрела на дом.

Вспоминая тот концерт из произведений Брамса, после которого внезапно умер Ричард Силк и с которого, собственно, все началось, Сол сознавал, что ощущение опустошенности, которое он испытал тогда, стоя за пультом, было не чем иным, как тоской по любви преданной подруги и страстным желанием иметь ребенка.

Ему потребовалось довольно много времени, чтобы понять это, думал он, морщась от собственной тупости. Долгие годы он тешил себя рядом других идей – открыть блестящий новый талант, создать великолепный оркестр. Обеспечить себе преемника в музыке, кого-нибудь, кому он передаст эстафету. Это были реальные, важные вещи. Но только после того, как он встретил Тэру, после того, как она сказала ему, что носит под сердцем его ребенка, все стало на свои места.

А сейчас он был почти одержим заботой о своей любимой и ребенке. Он любил Тару. Он обожал ее. Он хотел сделать ее бесконечно счастливой – и он знал, что это в его силах. Мысль о ребенке держала его в состоянии лихорадочного ожидания, которое управляло всеми его мыслями и чувствами. Сол никогда не испытывал ничего подобного. Он с нетерпением ждал того дня, когда увидит своего ребенка наяву, сможет взять его на руки и почувствовать дыхание новой жизни.

А в ожидании этого события он окружил свою ненаглядную Тэру любовью и музыкой.

Он с восхищением обнаружил, что Тэра настоящий ценитель музыки. Она была не только эмоциональным и понимающим исполнителем, который использует музыку как средство для выражения своего таланта. Она проникала в самое сердце произведения, распутывала клубки эмоций, чувствовала и была способна выразить тончайшие изменения настроения, которые вкладывал композитор в свое произведение, когда писал его.

Сол потратил много времени и сил, чтобы организовать регулярные встречи с музыкантами, которые стимулировали бы интерес Тэры к музыке и повышали ее уверенность в своих силах. Это были оживленные вечера, где было много шуток, смеха, музыкальных сплетен. Все это сопровождалось разнообразием превосходных холодных закусок, приготовленных миссис Локтон, и изобилием шампанского.

А затем начиналась музыка. Скрипки, гобои, кларнеты вынимались из футляров. Звучали фрагменты тем. Начинались шумные дискуссии. Все было очень весело и одновременно очень серьезно.

Сол иногда исполнял партию фортепьяно, вставлял скупые замечания и шпильки шутливой критики. Но обычно он предпочитай оставаться в тени, молчаливым наблюдателем, радуясь тому, что предоставил своей юной возлюбленной возможность играть в компании выдающихся инструменталистов мира.

А после того, как вечер заканчивался, и дом становился пустым и молчаливым, он просил Тэру взять в руки скрипку и сыграть еще раз, только для него.

– Итак – ты уже стала "достаточно хорошей"? – спросил ее Сол, когда они стояли у дверей дома в предрассветный час росистого утра, наблюдая за отъездом гостей. Вереница машин выезжала на дорогу, их красные задние огни мерцали на фоне уже начинающего розоветь неба.

– Достаточно хорошей? – переспросила Тэра, глядя на него.

– Разве ты не помнишь? На похоронах твоего отца ты в ярости накинулась на мать, крича, что никогда не была "достаточно хорошей". Я часто спрашивал себя, что ты имела в виду. Потому что, знаешь, ты действительно становишься хорошим исполнителем.

– Я? Действительно?

– Я всегда подозревал, что Монике придется взять свои слова обратно.

Да, она никогда не была "достаточно хорошей", подумала Тэра. Это была старая повторяющаяся тема, которая выводила ее из себя, убивала стимул делать что-либо. Почему? Она нахмурилась, задумавшись. Искра интуитивного понимания вспыхнула в ее сознании и тут же погасла.

– У нас дома вечно находился какой-нибудь повод, который заставлял меня рвать и метать, – объяснила она Солу. – Даже когда я была еще ребенком. Бедные мама и папа.

–Да, бедная твоя мать!

– Сол!

– Ты была настоящим enfant terrible – "ужасным ребенком", – сказал он, ущипнув ее за ухо.

– Да. А теперь я взрослая.

– Очень хорошо. Может быть, тогда сыграешь для меня? Перед сном?

– Я слишком нервничаю.

– Как это?

– Потому что ты меня похвалил. Вдруг я не оправдаю твоих слов. Ты сказал это всерьез?

– Да.

– Я достойна лучшего, чем второй стул в заднем ряду скрипок?

– Да.

– Я тяну на солистку?

– Возможно.

– Ну вот. С облаков на землю.

– Подожди немного, – произнес он тихо, с обожанием глядя на ее заметно расплывшуюся фигуру. – А потом мы посмотрим на твои возможности.

Тэра поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

– Спасибо за честность, Сол. Спасибо, что не внушаешь мне необоснованных надежд.

Он был безмерно тронут.

– Тебя ждет большое будущее в музыке, Тэра, я уверен в этом. Будь терпелива.

Но, возможно, не в качестве скрипачки-солистки, добавил он про себя. Может быть, в музыкальной журналистике, критике. У нее чуткое ухо и острый язык.

Тэра налила ему виски, Они сели рядом на диван, и она с нежным чувством сжала руку Сола.

– Что ты скажешь, если у нас будет двойня? – сказала она будничным тоном, стараясь скрыть внутреннее напряжение. Она немного опасалась, какой будет реакция Сола на это важное известие.

Он медленно повернул к ней голову.

Она кивнула, подтверждая свои слова. Его рука твердо и спокойно лежала под ее ладонью. Улыбка появилась на его лице.

У Тэры потеплело внутри.

– Ну, скажи что-нибудь, – потребовала она.

– Это создает повышенный риск? – спросил он.

– Да.

– Для тебя? Для малышей?

– Немного. Для меня. Для всех нас. Но беспокоиться особенно не о чем.

– Я буду беспокоиться, – тихо сказал Сол. – Пока вы все трое не будете в безопасности.

Тэра взяла его руку и приложила к своему животу, прямо над тем местом, где бились два маленьких сердечка. Она не разделяла его страхов. Она пока еще не воспринимала как реальность угрозу смерти для себя и для тех маленьких существ, что были ее частью.

Уже лежа в постели в объятиях Сола, спокойная и умиротворенная, она вдруг вспомнила:

– Сол, – прошептала она, – твоя жена – это такая элегантная газель с длинными светлыми волосами?

Сол оцепенел.

– Абсолютно точное описание. Почему ты спрашиваешь?

– Думаю, я видела ее на днях, когда выезжала из ворот.

В действительности в последние недели Тэра видела "мерседес" почти каждый день. Всегда в послеобеденные часы, когда Сола не было дома. Машина была припаркована неподалеку от дома, и Тэра могла ясно видеть ее из маленького чердачного окна.

– Что она делала? – резко спросил Сол.

– Просто медленно проезжала мимо, заглядывая внутрь. Наверняка я сделала бы то же самое на ее месте.

– Тебя это беспокоит?

– Вовсе нет. Ты можешь пригласить ее сюда. Я не буду возражать.

– Это немыслимо. И потом, она будет возражать.