Не существует иного пути доказать, что я достоин такой битвы, кроме как действовать предельно безупречно. Это означает, что я призван отдать этой битве всего себя, а значит, должен сделать всё, что могу, исходя из знания, доступного мне в данный

момент. Большего я сделать не в силах. Поэтому я всегда подходил к этой битве, держа наготове свой щит. Я настороже. Я исполнен страха. Я почтителен. Я полностью уверен в себе. Будучи готов к битве, я расслаблен и текуч. Я принимаю то, что вижу в этом вызове, но при этом не принимаю того, что я вижу всё. Я верю тому, что вижу, но также и не верю этому, зная, насколько непредсказуемы пути

силы.

Если я покажу себя достойным противником, то независимо от того, одержу я победу или потерплю поражение, в сердце своём я буду знать, что, выполнив свою задачу настолько безупречно, насколько мог, я показал себя воистину достойным оппонентом.

Как сталкер, я тщательно изучил обстоятельства и условия этой битвы, и я знаю, где и в чём заключается моё сражение. Зная, какова моя битва, я отбросил всё несущественное, всё лишнее. Зная, что я не могу избежать своей судьбы, я всегда готов дать последний бой прямо здесь и прямо сейчас. Зная, что каждое мгновение, проведённое мной в написании книг, ценно и что каждое написанное слово является знаком моей безупречности, я отпускаю себя в этой битве, позволяя своему духу парить свободно, и, поступая так, я полностью отдан судьбе.

Быть отданным судьбе - значит иметь достаточно ясности, чтобы определить для себя хотя бы ближайшую битву. Но как возможно достичь такой ясности, если человек пойман в ловушку избирательного восприятия? Ответ - воистину олицетворение простоты. И он столь прост, что люди в большинстве своём обычно не замечают его в поисках чего-то более сложного. Но всё же, если мы посмотрим на жизнь, то обнаружим, что жизнь в действительности отличается простотой и прямотой. На самом деле сложной загадкой является лишь то, как люди пытаются оправдать свои действия и отстоять убеждения, которые не имеют ничего общего с правилом охоты.

Следовательно, наилучшим подходом при определении текущей битвы является стремление к простоте. Взяв на вооружение такой подход, не трудно увидеть, что каждая битва - неважно, большая или маленькая, неважно, в какой форме, - так или иначе является битвой за то, чтобы заявить свои права на

личную

силу.

Форма, которую примет

сила,

определяется характером сражения, а он в свою очередь определяется тем, куда мы выбираем поместить фокус. Так как

сила

является знанием, обретённым посредством личного опыта, и поскольку каждый человек уникален, само собой разумеется, что каждый человек будет воспринимать свою битву отлично от других. Это верно даже в том случае, если множество людей сражаются в абсолютно одинаковой битве, ведь, по сути, каждая битва есть битва за знание. А так как единственное настоящее знание - знание себя, следовательно, каждая битва являет собой битву за знание себя или, формально говоря, битву за

личную

силу.

Очевидно, что если каждая битва представляет собой битву за

личную

силу,

то сражение по какой-либо иной причине - лишь глупая трата времени и

силы.

Зачем сражаться в битве, в которой нечего добыть? Но всегда именно здесь большинство людей внезапно теряются и утрачивают ясность. И именно в этот момент можно ясно увидеть разницу между воином и обычным человеком. Воин в стремлении к простоте сражается в любой битве, основываясь

только

на критерии

личной

силы,

которую он обретёт, поскольку знает, что у него нет ни времени, ни других человеческих ресурсов для чего-либо иного. Такой подход подразумевает, что воин стремится познать себя и свой потенциал как можно полнее и с этой целью стремится использовать каждую битву для обретения знания себя. Обычный же человек, по причине своего пренебрежительного отношения, постоянно сражается за то, чтобы защитить образ себя и свои милые теории.

Разница между воином и обычным человеком подобна разнице между светом и тьмой. Воин всегда пребывает на самом краю жизни, составляя карту

непознанного

в отношении самого себя и

силы,

а обычный человек окапывается глубже и глубже в рамках того, что для него составляет

познанное.

И в то же время это так называемое познанное даже не является настоящим

познанным,

а представляет собой продукт избирательного

восприятия того, во что, согласно своим предубеждениям, предвзятым идеям и социальной обусловленности, он верит и принимает за истину. Поэтому воин становится всё более и более сильным с каждой битвой, в то время как обычный человек становится всё более и более упрямым, настаивая на том, что докажет свою точку зрения, даже если это в конце концов убьёт его! Воин, как свободное существо,

Ничего

не доказывает, и потому у него есть

Всё

для

познания. Обычный человек, будучи рабом предвзятых мнений о жизни, ничему не учится, а потому вынужден защищать всё. В результате обычный человек одержим попытками доказать свою правоту, несмотря ни на что, в то время как воин спокойно шествует по пути, не доказывая

Ничего,

являя

собой дух подлинного воина.

Не имея

Ничего,

что следовало бы защищать, воин в действительности не может проиграть битву, и потому последствия победы и поражения для него равны. Следовательно, воин не одержим необходимостью победы и его не беспокоит возможность поражения, а поскольку его единственный замысел состоит в том, чтобы учиться, то как результат битвы может поколебать его? Одержит воин победу в битве или потерпит поражение, сражаясь в ней, он в любом случае получит большой объём знания о самом себе. Может ли он потерпеть неудачу? Нет! Единственное поражение в жизни - отказ от сражения. А единственное пренебрежение в жизни - иметь глупость сражаться в неправильной битве. Из того, что мы уже изучили, должно быть ясно, что неправильная битва заключается в сражении в защиту избирательного восприятия, которое удерживает нас в рамках нашей картины мира.

Тем не менее, даже если нам представляется вполне ясным тот факт, что правильная битва заключается в сражении за обретение знания себя, или за обретение большего объёма

личной

силы,

мы должны внимательно рассмотреть, а действительно ли верно мы понимаем следствия этого. Если мы на самом деле знаем, что противостоим своим предвзятым мнениям и предубеждениям в отношении жизни, то это подразумевает, что сюда же вовлечено и наше восприятие того, что значит быть воином. Поэтому мы не можем позволить себе поверхностно относиться к восприятию происходящего. При этом жизненно важную роль играет

смещение

фокуса.

СМЕЩЕНИЕ ФОКУСА ЯВЛЯЕТСЯ ЛИШЬ ВОПРОСОМ ТЕКУЧЕСТИ В ВОСПРИЯТИИ. НИЧЕГО ИНОГО НЕ ТРЕБУЕТСЯ, ПОСКОЛЬКУ, БУДУЧИ СОВЕРШЕННО ТЕКУЧИМ, ВОСПРИЯТИЕ ВОИНА ФОРМИРУЕТСЯ В СООТВЕТСТВИИ С ВЕЛЕНИЯМИ СИЛЫ. ПОЭТОМУ СМЕЩЕНИЕ ФОКУСА СТОЛЬ ЖЕ ЕСТЕСТВЕННО ДЛЯ ВОИНА, КАК И ФИЗИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ ЕГО ГЛАЗ.

Существует множество различных путей смещения фокуса, но в данном контексте это означает смещение фокуса от дилеммы победа-поражение к безупречной борьбе. Иначе говоря, смещение фокуса подразумевает, что мы стали достаточно текучими, чтобы плыть

вместе

с

велениями

силы,

а не пытаться, упершись рогами в землю, доказывать свою правоту. Наиболее важно здесь - стремление отпустить своё восприятие и охватить

непознанное.

Без подобного смещения фокуса мы остаёмся навсегда застрявшими в собственном восприятии, а следовательно, пойманными в ловушку того, что во всех отношениях является нашим собственным ограничивающим и ослабляющим определением

познанного.