Глава 4. Правило

ЧЕТЫРЁХЗУБЧАТОГО НАГВАЛЯ

: Второе Озарение

ПОДЛИННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ЯВЛЯЮТСЯ СМЕРТЬЮ СТАРОГО. ЧТО-ЛИБО, ПОМИМО СМЕРТИ, ЕСТЬ НЕ ИЗМЕНЕНИЕ, А ПРЕВРАЩЕНИЕ. ЛИШЬ СМЕРТЬ ИМЕЕТ СИЛУ ВЫЗВАТЬ ПОЛНОЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ.

Второе озарение переносит нас к

Западу,

месту заходящего солнца, месту

смерти

преобразования.

У воина эта короткая фраза вызывает неодолимое ощущение мучительной остроты и боли, столь насыщенный подтекст она содержит и столь глубокие следствия скрывает. Из этих следствий мы рассмотрим лишь те, что наиболее тесно связаны с текущим моментом. Ведь, как и в случае с другими озарениями, просто невозможно охватить весь спектр следствий в одной книге. Как и всегда, нам следует придерживаться областей, которые особенно важны с точки зрения текущих нужд человечества. Но все, кто способен извлечь пользу из более глубоких следствий, получат также необходимые сведения для самостоятельной проработки.

Первый момент, который будет рассмотрен, тесно связан с содержанием первого озарения и напрямую относится к результату перепросмотра и превращения, а именно к

смерти старого.

Для людей вполне обычно желать измениться, но в то же время не желать отпустить свою картину мира, несмотря на все их заверения! Хотя такое поведение не имеет никакого смысла, присмотревшись внимательней, вы немедленно увидите, что дело обстоит именно так. Люди хотят изменений, но сами изменяться не желают. Они хотят изменить свою жизнь и остаться при этом теми же людьми, что и раньше! Однако это попросту невозможно. Все подлинные изменения

инициируются

превращением, приносят

эффект

через преобразование и в

результате

приводят к преображению. Любые другие 

так называемые изменения вовсе не являются ими в истинном смысле этого слова. Подобные косметические перемены не служат никакому замыслу вовсе. Я могу сменить синие штаны на зеленые, переехать из одного дома в другой, поменять маленький красный автомобиль на огромный черный лимузин, заменить свою картину мира другой, внешне более красивой картиной, изменить своё избирательное восприятие от закрытости к более открытому отношению. Но, в конце концов, я остаюсь всё тем же человеком, что и раньше, так как все подобные перемены поверхностны, хотя и создают впечатление настоящих изменений.

ПРЕОБРАЗОВАНИЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДОСТИГНУТО ЛИШЬ ПОСРЕДСТВОМ НЕПРЕРЫВНОГО РАСКРЫТИЯ НОВОГО ЗНАНИЯ. С РАСКРЫТИЕМ НОВОГО ЗНАНИЯ СТАРОЕ «Я» НАЧИНАЕТ ОТМИРАТЬ. ПОЭТОМУ СМЕРТЬ ЯВЛЯЕТСЯ ЛУЧШИМ СОВЕТЧИКОМ И ПОСТОЯННЫМ СПУТНИКОМ ВОИНА.

Единственное стоящее изменение - изменение знания себя. Мы инициируем это изменение перепросмотром, и через озарения, обретённые благодаря ему, приходим к точке, в которой единственным путём вперёд является стирание личной истории посредством выслеживания восприятия самих себя, что по определению означает

не-делание.

Несмотря на то, что всё это звучит столь просто и логично, действительно понять и воплотить эту концепцию на практике - наиболее трудная задача для любого ученика. Ведь изначально ни один человек не имеет должного представления о том, что подразумевает выслеживание восприятия себя и окружающего мира. Как и в случае со всеми остальными частями учения, ученик охотно попадается на крючок буквального понимания техники, даже не задаваясь вопросом относительно собственного её восприятия, и это особенно верно в отношении не-делания. Следует понимать, что весь замысел не-делания заключается в том, чтобы дать нам возможность выслеживать собственное восприятие, при этом подразумевается, что мы уже достигли той точки в перепросмотре, когда можем

принять

как факт

то, что наше восприятие ограничено рамками выстроенной нами картины мира. Пока мы не достигли этой точки, любые попытки практиковать не-делание будут совершаться в контексте нашей картины мира. Однако подлинное не-делание подразумевает, что мы прикладываем усилия к тому, чтобы отпустить свою картину мира. Но поскольку ученики на самом деле не понимают этого, они продолжают прикладывать не-делание ко всему подряд, они вздыхают и пыхтят, изо всех сил пытаясь втиснуть акт не-делания в свою картину мира! А затем ещё и удивляются тому, что не-делание не работает и нагваль почему-то так недоволен ими, столь трудолюбивыми учениками, да ещё и имеет наглость указывать им на промахи, в то время как они выкладываются на все сто!

Но правда в том, что отпустить свою картину мира не так уж и легко. Да, говорить об этом легко. Думать об этом ещё легче. Фантазировать на эту тему и вовсе чудесно! Но столкнуться лицом к лицу с действительностью и насущной необходимостью сделать это - совсем другое дело! Только тогда ученик встречается со своим первым природным врагом -

страхом.

Необходимо понимать, что страх, являясь частью Щита Воина, присутствует всегда, но как с врагом мы сталкиваемся с ним только перед лицом смерти, перед лицом подлинных изменений.

Когда наступает такой момент - а для всех и каждого, кто действительно отдан судьбе воина, он рано или поздно наступает - и когда холодный свет реальности вынуждает нас признать, что единственный путь отныне пролегает через избавление от собственной картины мира и всего, что за нею стоит, то естественной реакцией для человека будет чувствовать себя при этом так, будто его втягивают во что-то чрезвычайно

пугающее. В предыдущих книгах я уже рассказывал, как справляться со страхом, и потому нет нужды останавливаться на этом ещё раз. А вот что необходимо рассмотреть сейчас - так это вопросы, связанные с иллюзией того, что нас вынуждают меняться, и, соответственно, вынуждают к своего рода смерти.

ВСЁ ОБУЧЕНИЕ ВЫНУЖДЕННО, НО ЛИШЬ ИЗ-ЗА СТРАХА ЧЕЛОВЕКА ПЕРЕД ВНУТРЕННИМ ПРЕОБРАЗОВАНИЕМ. КОГДА СОПРОТИВЛЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЯМ ПРЕОДОЛЕНО, БОЛЬШЕ НЕТ НУЖДЫ В ПРИНУЖДЕНИИ. ПРИНУЖДЕНИЕ НЕОБХОДИМО ТОЛЬКО ПО ПРИЧИНЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ. ПОЭТОМУ ВОИН НЕ СОПРОТИВЛЯЕТСЯ СМЕРТИ, А УЧИТСЯ ТАНЦЕВАТЬ С НЕЮ.

Лучший способ совладать с вызовом мнимого принуждения - задать себе пару вопросов: «Кто меня принуждает? Если я всем сердцем и каждой частицей своего существа хочу стать воином, то как можно принуждать меня делать то, что мне и так следует делать, чтобы стать им?» Но именно в этом и заключается проблема. Не желая отпустить собственную картину мира и удерживая избирательное восприятие того, что значит быть воином, ученик, вопреки всему, упрямо цепляется за собственную веру в возможность каким-то образом стать воином на своих условиях и в рамках своей картины мира. В результате он чувствует принуждение, и это на самом деле так. Но только принуждает его не кто-то и не что-то. В действительности ученик принуждает себя сам, заставляя свою голову сражаться против своего же сердца, поскольку не желает отпускать своё восприятие того, во что верит и считает правильным. При этом ученик остаётся в рамках своей картины мира и, что ещё более важно, в рамках своей личной истории.

В первую очередь именно по этой причине Толтеки всегда утверждали, что Путь Воина не будет служить исполненному смысла замыслу до тех пор, пока для ученика вопрос, станет ли он воином, не будет вопросом выживания. И пока это не произойдёт, мы всегда возвращаемся к старым вопросам, ставшим для нас камнем преткновения. Если тебе нравится твоя картина мира, то почему ты стремишься избавиться от неё? Если тебе нравится жизнь такой, какая она есть, то почему ты желаешь изменить её? И если ты нравишься самому себе таким, какой ты есть, то почему ты выбираешь измениться? Однако если ты на собственном опыте знаешь, что в твоей жизни нет ничего, ради чего стоило бы жить, тогда и только тогда ты будешь стремиться отдать

Всё,

что имеешь, ради

Ничего.

Тогда тебе будет предложен просвет к свободе. И только тогда тебе начнёт становиться ясным, что ты - не

тональ,

а духовное существо, использующее

сформированную

сторону жизни

для развития своего осознания той

жизни,

частицей которой ты являешься.