Когда по бункеру прокатилось эхо выстрела, Тод побежал.
- И что дальше? - поинтересовался Глеб, переворачивая Еву на спину. - Оно погибнет?
- Да.
- А люди, которые еще живы, они станут прежними? Да ладно, можешь не отвечать. Я уже взрослый, в сказки не верю. Главное, что эта сдохла. Успели, да?
Айне кивнула.
Она положила пистолет на столик, поправила трубку старого телефона и сказала:
- Надо убраться.
Взяв Еву за руки - мертвые, они еще были теплыми и мягкими, словно костей и мышц внутри не осталось. И Айне почудилось, что стоит сдвинуть с места, и руки растянутся до бесконечности, как эта густая кровь, а потом порвутся.
Но она все же попыталась сдвинуть.
Ева оказалась тяжелой.
- Дай сюда, - Глеб поднял тело легко. Глеб сильный.
Но он - не Тод.
Глеб вышел и скрылся за дверью. Айне осталась одна в большом зале. Он был точной копией зала, в котором она жила раньше. Экраны такие же. И ковер.
На ковре тепло лежать. И звуки он гасит.
А кресла прежде не было. Оно высокое и вырастает из пола, чтобы в пол же врасти. Переплетение корней и гиф, точка воздействия на сложнейший организм, который остался один, совсем как Айне.
И ему плохо. Айне слышит его голос. И вот-вот заплачет вместе с ним.
Глеб вышел из боковой комнаты и поднял второе тело, той самой женщины, лицо которой скрывала зеркальная маска.
- Ничего не трогай, - рявкнул Глеб, и Айне, убрав руку от подлокотника, ответила:
- Хорошо.
Но когда он скрылся за дверью, она подошла к креслу, сняла кофту с зайцем - глаза у него были грустными - и повесила на подлокотник. Айне села, откинулась на спинку и впилась ногтями в изгибы корня.
- Да, - ответила она на молчаливый вопрос Спящего. И сумела сдержать крик, когда иглы коннексонов пробили кожу.
Боль парализовала. А потом убила. И Айне поняла, что и мертвые способны чувствовать.
Сотни сердец стучали единым ритмом. Пульсировала жидкость в пищеварительных вакуолях гриба, перетекая в сеть внутреннего синтеза.
Собирались из бусин аминокислот пептидные цепи и тут же, спускаясь с рибосомальных конвейеров, самоусложняли структуру. И трехмерные кирпичи белков достраивали лабиринт живого организма.
Выплетались многосуставчатые хвосты жирных кислот и углеводородных полимеров. Мешались. Изменялись. Мигрировали по сосудам, превращаясь друг в друга. Легчайшее прикосновение, не намек - вопрос, и список синтезируемых веществ расширился.
Не пройдет и получаса, как на поверхности мицелия появятся выросты с прозрачными колбами клеток, в точности повторяющих заводскую упаковку гидроксифенилглицина. И что за беда, если оболочка не пластиковая, но пектиново-целлюлозная?
Айне улыбнулась и, накрыв все живые сердца своей волей, велела:
- Проснитесь.
И они открыли глаза. Это было лучше, чем смотреть через камеры.
Глава 4. Право на надежду.
Глеб понял все, когда снял маску. Раздражала она его. Стекло-стекло, сиянье зеркал и собственное лицо, искореженное гранями. Как будто смотрят на Глеба сразу несколько человек. И среди них нет ни одного настоящего.
Тогда он просто отвернулся и, уложив Еву, убрал волосы с лица.
Могла ведь убить. Были возможности и не одна. Но не тронула. И теперь вот тошно.
У мертвой Евы мягкое лицо, красивое и умиротворенное, как будто и не Ева она, но Мадонна, только младенцы остались в подвале, в пластиковых коробов кувезов. Подохнут все.
Пускай. Они же не люди!
Не люди и всё.
Глеб сложил ей руки, как нормальному покойнику, и в лоб поцеловал. Только потом занялся второй. На выпуклый живот ее Глеб старался не смотреть. Оставалась маска, сидящая на коже словно сама собой. У Глеба не сразу получилось поддеть ее. Но стоило потянуть за край, и маска сошла.
Изнутри она была гладкой и мягкой.
А лицо девушки - бледным. И волосы у нее синие. Яркие-яркие, как незабудки. Три прядки на челке - три параллельные линии, перечеркнувшие когда-то Глебову жизнь.
Темные брови. И светлые губы, слабо прорисованные на лице.
Он даже испугался, что это - настоящая Ева, но после понял - подделка. А еще сообразил, что это лицо он уже видел.
Это, но другое. Измененное возрастом. Усталое. Слегка оплывшее и изуродованное обвисающей кожей. Сейчас, после смерти, она растянулась, усугубив сходство.
- Раз, Ева, - сказал Глеб, пятясь к двери. - Два, Ева.
Они походили друг на друга, как мать и дочь, вот только был еще один человек, вписывавшийся в линейку родственного сходства. И этот человек, скорее всего, человеком не был.
- Три, Ева...
Девчонка сидела на кресле, слишком большом для нее.
Ноги не доставали до пола. Тонкие ручонки силились обнять массивные подлокотники, а макушка не дотягивалась до изголовья, и белесым корням симбионта пришлось спуститься. Они легли на плечи и впитались в кожу, оставив следами узоры белой татуировки.
Они сковали руки и ноги. И захватили голый живот живым корсетом.
Девчонка улыбалась. Из закрытых глаз ее текли слезы. Симбионт их подбирал.
- Ты тоже Ева? - Глеб взял ее на прицел.
- Я не Ева, - ответила девчонка, не открывая глаз. - У меня есть собственное имя. У всех есть имя. Меня зовут Айне.
Логичненько, черт побери.
- И какое ты поколение? Пятое? Двадцатое?
- Я не владею данной информацией.
Она все-таки посмотрела на Глеба.
Сучьи дети. Они же просекли, что ребенка убить сложно. А бессмертного - невозможно, если, конечно, ты не отмороженный психопат, которому насрать на будущую жизнь. Отбор на инфантилизм и здравый смысл. Оба решения в одном флаконе. Молодцы. Сработало.
А для невнявших инстинкту андроид имеется.
Поправочка: имелся.
- Пожалуйста, не надо в меня стрелять. Мне сейчас больно. Не причиняй дополнительных повреждений. Это может привести к моей физической гибели, - она говорила это, глядя на Глеба синими глазами Евы.
Убить все равно придется.
Безопасность вида. Борьба за выживание. На этот раз - настоящая. И тогда настоящая была, теперь-то оно видно, кто друг, кто враг, а кто хреном о забор почесать вышел.
- Встань, - приказал Глеб, а девчонка не послушала, залопотала, выталкивая слова из глотки:
- Я готова предоставить тебе необходимую информацию. Наш вид не является антагонистичным вашему. Возможно включение отдельных особей Homo sapiens ssp. sapiens в контур существования и социальную структуру Homo sapiens ssp. mirmikoides. Это повышает вероятность выживания. Высокая степень соответствия организма среде позволяет ему осуществлять успешную конкуренцию...
- Закройся.
Глеб обошел кресло и схватил девчонку за руку.
- Вставай.
- Разрыв связи в настоящий момент вызовет негативные...
Он рванул, выдирая из паутины. Айне закричала, покатилась и замерла, обняв себя за плечи. На коже вспухали алые капли крови.
Нельзя ее жалеть. Она - чудовище, которое лишь притворяется ребенком.
Адаптация такая.
- А вот теперь рассказывай сказку. Тебе же понравилось. Ты так красиво пела, пока мы шли. А я все думал, откуда тебе столько известно. Неужели вечная жизнь еще и абсолютным знанием чревата?
Айне подтянула колени к груди, сжимаясь в комок. Уставилась немигающим взглядом. Вот и хорошо. Глазки-то у нее совсем не человеческие. Разумные больно.
Холодные.
