Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Навсегда? — спросила она.

— До конца наших дней, — провозгласил он с шутливой значительностью.

Подошел официант и вполголоса сообщил:

— Ваш сын едет сюда.

— Я пойду в свою комнату, — решила Мария.

— Поставьте еще один прибор, — приказал Петер официанту, ласково, но настойчиво удерживая ее за руку.

— Я не хочу, чтобы он чувствовал себя неловко, — настаивала Мария.

— Я слишком долго прятал тебя от него.

В эту минуту появился Джанни и наклонился, чтобы коснуться губами щеки отца.

Мария приветствовала его улыбкой.

— Какая радость и какая честь наконец-то познакомиться с загадочной женщиной, — промурлыкал молодой человек насмешливым, фатоватым тоном.

Мария пожала ему руку. Он был хорош собой и совершенно не похож на Петера. Только цвет волос был тот же. Джанни выглядел старше своих двадцати пяти лет.

— Надеюсь тебя не разочаровать, — ответила Мария.

— Это вряд ли возможно. У Петера Штрауса есть дар всегда выбирать лучшее. Например, мою мать. Вы ведь незнакомы с моей матерью, верно?

Мария бросила отчаянный взгляд на Петера, взывая о помощи. Но он был абсолютно невозмутим и продолжал есть с таким аппетитом, словно их и не было за столом.

— Конечно же, вы незнакомы с моей матерью, — продолжал Джанни все в той же издевательски-вкрадчивой манере. — Ведь вы с ней принадлежите к двум различным галактикам.

Сделав над собой усилие, Мария не ответила на провокацию.

— Почему бы тебе не поужинать с нами? — вмешался наконец Петер.

— Боюсь, что я прервал вашу приятную беседу. Мне не хотелось бы вам мешать, — возразил Джанни с многозначительной иронией.

— Сядь и съешь что-нибудь, — настаивал отец, не обращая внимания на тон сына.

— Предпочитаю прогуляться, — ответил Джанни.

— Делай что хочешь, — пожал плечами Петер. — Ты у себя дома.

— Внизу на стоянке я заметил потрясающую «Феррари». Пожалуй, прокачусь на ней, — решил молодой человек.

— Тебе придется спросить разрешения у Марии, — остановил его отец. — Дело в том, что потрясающая «Феррари» принадлежит ей.

Лицо Джанни скривилось в приступе еле сдерживаемой злости. Ему отец никогда в жизни ничего подобного не дарил.

— Что ж такого необыкновенного сделала эта прекрасная синьора, чтобы заслужить такой роскошный подарок? — выдавил он.

Петер сумел сдержаться.

— Хватит, Джанни, ты действительно переходишь все границы, — оборвал он сына.

Но молодой человек как ни в чем не бывало продолжал:

— Только не говорите мне, что вы с ним переспали, потому что я этому не поверю.

Она вскочила из-за стола, выплеснула содержимое своего бокала в лицо Джанни и стремительно бросилась к лестнице, ведущей в сад.

Петер поднялся и включил переговорное устройство. Он соединился с караульным помещением у ворот, где дежурила охрана:

— Синьорина уезжает. Пусть кто-то сопровождает ее, — приказал он.

Вернувшись на террасу, он застал сына в слезах.

— Прости, папа, — пролепетал Джанни, — я испортил тебе вечер. Теперь ты видишь, было бы лучше, если бы я не приезжал сюда.

Отец с усталым видом опустился на стул.

— Почему ты ведешь себя так? Эта девушка ничего плохого тебе не сделала. Ты ее не знаешь. Ты и меня не знаешь. Ты считаешь, что тебе все обо мне известно, а на самом деле не понимаешь ровным счетом ничего, — с горечью заключил он.

— Я же тебе сказал, мне очень жаль. Что еще я должен делать? Просить у нее прощения? Если хочешь, я так и сделаю.

— В один прекрасный день эта девушка станет моей женой. Поэтому лучше бы тебе уже сейчас научиться ее уважать, — ответил Петер.

16

Когда Шанталь попросила увезти ее с новогоднего вечера в Сент-Морице еще до полуночи, Мистраль понял, что она действительно серьезно больна. Она была бледна, лицо осунулось от недомогания.

— Увези меня отсюда, — сказала Шанталь, — мне плохо.

Впервые за долгие месяцы она обращалась к нему почти вежливо, потому что нуждалась в помощи. Мистраль отвез ее в их квартиру. Шанталь растянулась на постели.

— Я вызову врача, — решил Мистраль, глядя на нее.

— Не надо. Мне просто нужно отдохнуть.

— Откуда такая уверенность?

Шанталь нетерпеливо передернула плечами.

— Я плохо себя чувствую, а ты пристаешь ко мне со своими дурацкими вопросами. Вот все, что ты можешь! — Она не замедлила вновь перейти на свой обычный тон, холодный и враждебный.

Они были женаты уже два года; их отношения стремительно ухудшались безо всякой надежды на восстановление, и Мистралю приходилось только радоваться тому, что его жена крайне редко сопровождает его во время состязаний.

Иногда ему приходило в голову, что, если бы у них был ребенок, возможно, Шанталь уделяла бы меньше внимания и сил светским мероприятиям в компании своих обычных друзей, с которыми встречалась то в Сент-Морице, то в Акапулько, то на австрийских курортах, то на яхте, то на острове Кавалло. Будь у них ребенок, как знать, может быть, ее характер смягчился бы.

Шанталь тем временем опять скривилась от боли и обратилась к нему.

— Кажется, ты был прав, — сказала она. — Придется позвать врача. И не просто врача, а гинеколога. У меня выделения, и они все усиливаются. Я боюсь…

— Чего? — встревожился он.

— Кровотечения, — призналась Шанталь.

— Это у тебя в первый раз? — спросил Мистраль.

— Гинеколог предупреждал, что такая опасность не исключена.

— Но почему? Когда ты с ним говорила? — Мистраль все больше и больше нервничал.

— Пару дней назад. Когда я решила прервать свою первую и, надеюсь, последнюю беременность, — небрежно, словно речь шла о пустяках, ответила она.

— Ты беременна? — Мистраль пребывал в полной растерянности.

— Я былабеременна. Теперь, к счастью, уже нет.

— Ты ждала ребенка, нашего ребенка, и ничего мне не сказала? — Он старался удержать себя в руках. — Ты уничтожила его. Убила. Ты это сделала, отвечай? Это был мой ребенок, и ты от него избавилась, не сказав мне ни слова! — Взгляд Мистраля затуманился от гнева и боли.

— Твой ребенок, — злобно прошипела она в ответ, — был прежде всего моимребенком. А мне он был не нужен. Тебя это вообще не касается.

Мистраль размахнулся, чтобы ее ударить, но в последний момент опомнился. Сняв с ночного столика телефон, он протянул его Шанталь и сказал:

— Звони врачу. Что касается меня, советую тебе больше никогда не попадаться мне на глаза. Между нами все кончено.

Шанталь провожала его глазами, пока он выходил из комнаты, громко хлопнув дверью. Она знала, что никогда его больше не увидит.

* * *

Шанталь провела несколько дней в клинике. За ней преданно ухаживала Сюзанна Боннар, златокудрая богиня французского экрана, на которую Мистраль натыкался всякий раз, когда ему случалось провести пару дней дома с женой в Париже. Казалось, именно это воздушное существо заправляет всем в его доме. Мистралю не нравились отношения, установившиеся между двумя женщинами, но, когда он пытался выразить Шанталь свое неудовольствие по поводу навязчивого присутствия в доме ее подруги, она тут же начинала его третировать как пошлого обывателя, недостойного того золотого мира, в который он попал благодаря ей.

Мистраль уехал на рассвете. Он чувствовал себя наконец-то свободным и даже счастливым, но — хотя он давно уже понял, что с такой женой, как Шанталь, ни за что и никогда не сумеет создать даже подобия семьи, — ему никак не удавалось отделаться от мысли об этом нерожденном ребенке, о том, какое будущее могло бы его ожидать, если бы Шанталь отважилась завести ребенка.

Мистраль отправился в Южную Африку, где начал тренироваться для первых соревнований сезона, намеченных на март. Он сам себе установил строгое и жесткое расписание: мастерская, трасса, гимнастический зал.

Джонни Грэй присоединился к нему в Кейптауне в середине февраля.

— Я вижу, ты в отличной форме, — поздравил его менеджер команды. — Я хочу выиграть чемпионат, — сказал Мистраль.

69
{"b":"156686","o":1}