Чтобы поставить «Феррари» надежно и удобно, он решил на этот раз не следовать привычному маршруту и наконец нашел место, заметно возвышавшееся над трассой. Не самая идеальная парковка, но зато теперь он мог следить за состязаниями, не теряя из виду свой драгоценный автомобиль.

Он помог сыну вылезти из машины и заметил чуть поодаль полускрытый тополями катафалк, стоявший впритирку к металлической сетке ограждения автодрома.

— Тьфу-тьфу-тьфу! — воскликнул Маттео, прибегнув к древнейшему из заклинаний от дурной приметы. Вместе с сыном он приблизился к катафалку. Это было монументальное сооружение с давно вышедшими из моды плюмажами и позолотой.

На крыше уникального транспортного средства устроились трое молодых людей, наблюдавших за гонкой, как из королевской ложи, и попивавших кока-колу.

Доктор Спада узнал Мистраля.

— Ты что делаешь там, наверху? — закричал он.

— Привет, доктор, — весело кивнул молодой механик. — Прекрасная гонка. Залезайте к нам, отсюда лучше видно.

— На гроб с покойником? — ужаснулся доктор.

— Покойника мы уже отвезли на кладбище, — заверил его один из молодых людей. — Залезайте к нам, тут отлично видно, прямо как по телевизору.

— Его зовут Мизерере [33], — представил приятеля Мистраль. — Вообще-то его зовут Серджо, но поскольку у его отца похоронная контора… А это Фабио по прозвищу Кофеин.

Мальчик поглядел на отца умоляющим взглядом олененка Бэмби. Три оболтуса на крыше катафалка казались ему героями приключенческого фильма.

— Пап, можно мне забраться наверх? — захныкал он.

— Ладно, поднимайся. А вы, трое, держите его крепче! — крикнул парням Маттео.

Они подняли малыша наверх и вернулись к прерванному занятию: вновь принялись оживленно комментировать ход гонки.

— Будь я на месте этой клячи, — надрывался Мистраль, — я бы ему показал, как входить в вираж на полном газу!

— Ты посмотри на шестого! Смотри, как берет повороты. Как будто телеграммы посылает, — возбужденно гудел Мизерере.

Доктор Спада больше не следил за гонкой. Он не сводил глаз с Мистраля, натянутого, как струна, и понимал, что душой молодой механик не здесь, не с ними, что он вживается в ситуацию, мысленно пересаживаясь в каждый из «болидов», участвующих в состязании. И пока на трассе, под неистовые вопли толпы, с переменным успехом продолжались соревнования, Маттео окликнул его:

— Мистраль, ты хотел бы стать гонщиком?

— А кто бы не хотел? — ответил Мистраль.

— Пожалуй, нам с тобой надо будет переговорить с глазу на глаз. Я на днях заеду к тебе в мастерскую, — пообещал врач.

Гонка закончилась. Доктор Спада попрощался с Мистралем и его друзьями и уехал вместе с сыном. Трое парней забрались в катафалк и отправились домой.

— О чем это твой друг доктор собирается с тобой говорить? — спросил Мизерере, сидевший за рулем траурной колымаги.

— Откуда мне знать? Он вообще чудак. Меня это особо не колышет, — соврал Мистраль.

Хотя в действительности ему не терпелось узнать, что задумал доктор, он вовсе не собирался делиться своими соображениями с приятелями.

— Он спросил, хочешь ли ты стать гонщиком, — не отставал Кофеин. — Мой отец знаком со Спадой, он говорит, что доктор слов на ветер не бросает.

Они ехали с максимальной скоростью, какую можно было выжать из погребальной колесницы, и с жаром предавались своим мечтам.

— Спада знаком с Энцо Феррари. Спорим, он устроит тебя на работу в Маранелло! — восклицал Мизерере, уже видевший друга членом престижного клана Феррари.

— Да нет же, он спросил, хочет ли Мистраль стать гонщиком, а не механиком, — возражал Кофеин. — Разве не так, Мистраль?

— Мне кажется, мы строим замки на песке, — покачал головой Мистраль.

— Ну и что? Мечтать не вредно! — засмеялся его приятель.

— Это для вас не вредно: над вами не каплет, и есть кому о вас позаботиться. А у меня все не так. Мне самому приходится сводить концы с концами. Мой отец не был владельцем фабрики по производству кофейных автоматов или хозяином похоронной конторы. Он умер, когда мне не было и двух лет, и с тех пор мне приходится самому заботиться о себе, — сухо заметил Мистраль тоном человека, не желающего, чтобы его жалели.

— Нам приходится гнуть спину в семейном бизнесе, такая тоска! А ты смог выбрать работу по душе. Есть разница? — возразил Кофеин.

Мистраль опять покачал головой. Его мысли и чувства эти двое, сыновья сытых буржуа, при всем желании не могли не то что разделить, но даже вообразить. И все же они были дружной троицей. Их объединяла страсть к моторам. По вечерам, после окончания рабочего дня, Кофеин и Мизерере неизменно появлялись в мастерской под железнодорожной насыпью. Если Сильвано не было, Мистраль впускал их и, не прерывая работы, вместе с ними строил грандиозные планы на будущее. В один прекрасный день они откроют салон по продаже и техобслуживанию спортивных автомобилей. Это будет настоящий дворец. Мистраль станет директором, а они — рекламными агентами. Все это были не более чем сны наяву даже для Мизерере и Кофеина, получавших скромную зарплату от своих отцов, которые считали сыновей ни на что не годными бездельниками.

Мистраль переживал трудное время. Он давно добивался возможности участвовать в ралли, но не мог найти спонсоров. Его собственные сбережения были очень скромны, их в любом случае не хватило бы для покрытия расходов. Единственным человеком, знавшим о его мечте, был Сильвано, но Сильвано не имел ни малейшего желания ему помочь.

С тех самых пор, как у него случился инфаркт, Сильвано жил в страхе, что юноша его оставит. Мистраль понимал его опасения и сочувствовал ему, но твердо решил, что в конце концов обязательно уйдет. Счастливый момент настанет. Он не знал как и когда, но предчувствовал, что так и будет. В этом случае Сильвано придется закрыть мастерскую.

Когда они подъехали к кладбищу, вблизи которого располагалось похоронное бюро Чентаморе, Мизерере рывком затормозил катафалк: он увидел своего отца. Тот бежал к ним, размахивая кулаками. Парни вылезли из машины, Мизерере, как профессиональный боксер на ринге, стал уклоняться от сыпавшихся на него ударов. Гробовщик не уставая призывал проклятья на головы трех шалопаев.

— Ты позоришь всю нашу семью! Приволок с собой пару дефективных! В конторе лежит покойник, родственники агонизируют, а где катафалк? Гуляет где-то по окрестностям с тремя выродками на борту. Я вам яйца поотрываю, вот как бог свят!

— Простите, синьор Чентаморе, это я один во всем виноват! — Мистраль старался выгородить друга.

— Заткнись! — оборвал его гробовщик.

Мистраль и Фабио поняли, что вмешиваться действительно не стоит: друг Мизерере на данный момент был потерян для человечества.

— Что теперь будем делать? — спросил Фабио.

— Я возвращаюсь в мастерскую. Буду перебирать мотор моей «Альфы», — сказал Мистраль.

— А почему бы не заехать ко мне? Предков нет дома, а моя сестра устраивает вечеринку. Будет куча девочек. Поехали, повеселимся, — стал соблазнять его приятель.

У Мистраля не было постоянной девушки. Порой он месяцами жил как монах. Ему было просто не до любви. Сильвано Ваккари иногда принимался его упрекать.

— Помни, малыш, кто не успел, тот опоздал, — говорил он. — Мне бы твои годы! Я был грозой квартала в доброе старое время. Теперь-то я развалина, конченый человек.

Сильвано сильно изменился. Мистраль видел, как он слабеет и все больше сдает прямо на глазах. Иногда в мастерскую заглядывал доктор Спада. Забывая, что Сильвано когда-то наградил его рогами, он вынимал из сумки стетоскоп:

— А ну-ка, присядь, давай послушаем твое сердце. Главное, не падай духом. Это вредно для здоровья.

А потом выписывал лекарства и назначал лабораторные анализы. Оба они глубоко тосковали по прекрасной Розильде и не испытывали злобы друг к другу.

И вот теперь Фабио приглашал Мистраля провести вечер в веселой компании.