Неторопливо позавтракав, Тил вышла из-под громадного листа, укрывавшего всю компанию, и посмотрела вверх.

— Надо подниматься.

Флинкс подошел к ней:

— Подниматься? Разве мы не на третьем ярусе?

— Нет. Мы все еще на втором, а должны будем подняться на первый.

— Ты же говорила, что вы предпочитаете третий и боитесь неба.

Она опустила взгляд:

— Мы не станем подниматься до самого Верхнего Ада. Однако близость солнца полезна духу усопшего. Мы найдем Хранителя и поднимемся по нему. — Видя, что Флинкс не понимает, добавила: — И там похороним Киинравана.

— На дереве? — удивился он.

— В дереве. Тогда Киинраван вернется в мир.

— Надеюсь, нам не придется копать могилу.

Тил рассмеялась. Как хорошо она смеется, подумал Флинкс. Простодушно, не тая чувств.

— Увидишь, Флинкс.

С помощью молодых фуркотов и детей они взгромоздили тяжелое тело Киинравана на широкую спину Саалахана. Тил срезала лианы и хорошенько привязала труп. Флинкс и раньше восхищался проворством фуркотов, а теперь был просто сражен, глядя, как Саалахан со своим огромным грузом карабкается вверх, цепляясь кривыми когтями за ветки и стволы. Поднимаясь в поисках нужного дерева, они старались не уклоняться от намеченного путеводом курса.

Вскоре им повезло — прямо на пути оказалось дерево, которое Тил назвала Хранителем, и полезли вверх. Немного времени спустя растительность вокруг заметно поредела, и Флинкс, уже попривыкший к местным условиям, с удивлением поймал себя на том, что поглядывает на прогалины с опаской. Как и остальные, он поднимался по ползучим растениям, стараясь не делать лишних движений и не думать о том, что до земли метров шестьсот.

Дерево было с хороший небоскреб — заросшая зеленью гигантская деревянная стрела. Флинкс поделился своими впечатлениями с Двеллом, но тот не разделял его благоговейного восторга.

— Это крупный Хранитель, но я видел и повыше. Хранители — не самые большие деревья. Выше всех Столбы.

Флинкс посмотрел по сторонам, но ничего нового не увидел и задумался над тем, как же выглядят эти Столбы.

Тил велела всем остановиться и пригляделась к ближайшим веткам. Даже на такой высоте они уступали толщиной разве что самым крупным деревьям Земли и Мотылька.

— Посмотри вон туда. — Тил указала на усыпанные цветами ползучие растения, что скопились в развилке исполинских ветвей. От них исходил резкий, но довольно приятный запах. — Не дотрагивайся! Их семенные мешочки заполнены газом и взрываются при малейшем прикос-вении. Пыльца проникает в легкие и забивает дыхательные пути. Стоит вдохнуть ее, и ты покойник.

— Такие растения есть и на вашем Доме-дереве?

— Конечно.

— Это, наверно, нелегко — все время увертываться от них.

Тил снова рассмеялась:

— Вовсе нет. Наше Дом-дерево знает нас.

— Знает вас?

— Да. Растения запоминают тех, кто живет на дереве, цветы умеют распознавать нас. А для этих цветов мы чужие.

— Это тоже эмфединг? — спросил Флинкс.

— Нет, просто химия.

В том месте, где заросшая травами, мхом и мелкими цветами ветка, по которой они шли, отходила от ствола, в дереве виднелась большая трещина. По словам Тил, в таких дуплах любят селиться хищные спиралайзеры, но эта полость оказалось пустой и сухой.

Тил разрезала лианы, и тело Киинравана со всей осторожностью и почтительностью перенесли в дупло. После этого люди и фуркоты разбрелись в поисках листьев, сухих плодов, мха и тому подобного. Все собранное бросали в пешеру, пока не завалили тело целиком. Эта гниющая масса должна была ускорить разложение трупа, а особая разновидность мха устраняла запах — чтобы могила не привлекла к себе хищников.

Флинкс помогал, как мог — до тех пор, пока снова не совершил ошибку. Внезапно его руки обожгло, точно огнем. Потряс ими, пытаясь охладить, и увидел, что кисти покрылись красной сыпью. Чувствуя боль хозяина, Пип заметалась вокруг, но не обнаружила врага, с которым могла бы сразиться.

Проходившая мимо с охапкой растений Тил бросила свою ношу и подбежала к Флинксу.

— Что случилось?

Он показал ей руки:

— Жжет.

— Что ты сорвал?

Флинкс показал копну мягких растений.

— Еще бы не жгло! Это же гриветы. Их листья покрыты очень красивым пухом, он выделяет едкое вещество. Если его обработать как надо, получается отличная приправа.

— Охотно верю. — Флинкс скорчил гримасу. — Такое ощущение, словно руки неделю мариновались в соусе чили.

— Не знаю, что это такое. Пошли со мной.

Со слезами на глазах Флинкс поплелся за ней. Тил нашла растение с длинными зелеными листьями в розовых пятнах. Листья эти, соприкасаясь, образовали небольшую чашу, полную воды, в которой плавало на стебельках несколько молочно-белых шариков с ноготь большого пальца. Тил приподняла шарик, и стало видно, что он крепится на тонком, как проволока, стебле.

— Давай ладони.

Стиснув от боли зубы, Флинкс подчинился.

Тил сдавила шарик, из него потекла прозрачная жидкость.

— Теперь тщательно смочи кисти.

Почти сразу он почувствовал облегчение. Под действием прохладного целительного сока жжение быстро прекратилось, сыпь побледнела.

— Это плоды о'опаа, — объяснила Тил. — Очень помогают при любом раздражении кожи.

Она подобрала брошеные листья, отнесла к дуплу.

— Знаешь что? Ты собирай, а я буду носить. — Флинкс подул на растопыренные пальцы.

— Вся беда в том, что ты не умеешь эмфедить. — Она успокаивающе положила ему на плечо ладонь. — Поэтому и гриветов нарвал.

— Похоже, этот ваш эмфединг — очень полезная штука. Ты не возьмешься научить меня?

Тил посмотрела на него с удивлением:

— Странная идея. Вот уж не знаю, можно ли обучить эмфедингу того, кто не родился с этим. Надо будет спросить у шамана Пондера.

Флинкс кивнул и вдруг резко повернулся вправо. Что это? Показалось, или вон те два куста в самом деле смеются над ним? Нет, конечно. Наверно, просто разыгралось воображение. Пищи для него здесь предостаточно.

Когда дело было сделано, маленькая группа собралась вокруг усыпальницы, находящейся в нескольких сотнях метров над землей. Под руководством Тил дети, нимало не тушуясь, продекламировали несколько трогательных стихотворений, в которых Флинкс понял далеко не все. Когда они закончили, фуркоты запрокинули головы, обнажили клыки и завыли. Странные это были звуки, нельзя сказать что неприятные, но совершенно ни с чем не сравнимые.

Когда диковинный концерт закончился, все как ни в чем не бывало продолжили путь в том направлении, куда указывал путевод.

— Теперь равновесие восстановится, — объяснила Флинксу Тил. — Все будет хорошо.

Он воздержался от комментария, с грустью подумав, что мировоззрение этого народа все еще тайна для него.

— А что вы делаете, когда умирает человек? — спросил он.

— Хороним так же, как и фуркота. Равновесие в природе превыше всего. Этот закон наши старейшины получили от великих предков. Хозхо, так это называется.

— Хозхо? Впервые слышу это слово.

Флинкс бросил последний взгляд на оставшуюся позади могилу. С такого расстояния ее рассмотреть было невозможно. Размышляя о взаимоотношениях фуркотов, людей и Домов-деревьев, он предположил, что питательные вещества Киинравана будут усвоены не землей, а непосредственно деревом. Химия, как сказала Тил.

Уже не в первый раз Флинкс пожалел о том, что у него не было ни времени, ни возможностей для получения полноценного образования. А на этой планете мало толку от умения взламывать чужие замки и шарить по карманам зевак.

Тил легко скользила вниз по лиане, ее примеру следовали Двелл и Кисс, а фуркоты просто прыгали с ветки на ветку. Флинкс изо всех сил старался не отставать. Он не мог пожаловаться на недостаток ловкости, но в этих густых джунглях он был все равно что младенец.

Стайка светящихся летучих существ промчалась мимо — ярко-синие пятнышки на коричневом и зеленом фоне. Флинкс грустно вздохнул — сколь многое вынужден он упускать из виду, целиком сосредоточась на продвижении и выживании. Он решил наверстать упущенное, когда Тил и ее семья наконец окажутся дома. Флинкс будет глядеть во все глаза и мотать на ус увиденное.