Он повернулся и ушел обратно в зал. У Кристин защипало глаза, но она сердито тряхнула головой. Ему не удастся избавиться от нее, даже если ей потребуется для этого залезть в его переметную суму.

Далеко за полночь они вместе покинули бал. На небе в серебристых перьях облаков плыл полумесяц. Легкий ветерок трепал волосы Кристин. Шагая рядом с Джеком, она то и дело укутывалась поплотнее в вязаную шаль.

— Замерзла? — спросил Джек. — Укрыть тебя моей курткой?

Предложение было заманчивым, но Кристин отрицательно качнула головой. Она уже усвоила, что близость с Джеком Пэришем чревата болью, и лучше — по крайней мере, безопаснее — держаться от него поодаль.

— Когда ты собираешься взяться за дело? — спросила она.

— Что? — переспросил Джек, как будто чего-то испугавшись.

— Я о Хэнке и Бобби. Когда ты планируешь вытащить их из тюрьмы?

— Ну… пока еще не решил.

— А ключи уже у тебя?

Сверкнув зубами в ухмылке, он погремел связкой ключей в кармане куртки.

— Бывало, я готов был полжизни отдать, чтобы заполучить хотя бы один из таких ключей, и вот…

Кристин, поколебавшись, спросила:

— Тебе много приходилось сидеть, Джек?

— Есть такие строки в моей биографии.

— А после отсидки никогда не приходило в голову начать честную жизнь?

— Если под честной жизнью подразумевается слепое следование закону, то, пожалуй, нет.

Кристин удивленно покачала головой и тихо рассмеялась:

— Забавно, до чего мы разные при всей схожести!

— Ты тоже бывала в тюрьме? — недоверчиво спросил Джек. — Не-ет, не надо заливать. Разве что ненароком убила какого-нибудь парня, швырнув в него фарфоровой тарелкой.

— Нет, — сказала Кристин. — Я ни разу в тюрьме не сидела.

Они уже были возле гостиницы. Джек остановился и повернулся к ней:

— Тогда что же общего ты в нас нашла?

Кристин подняла глаза, вглядываясь в помрачневшее лицо:

— Мы оба пошли по стопам своих отцов.

Лицо у Джека окаменело, и он поглядел на нее уже знакомым недобрым взглядом.

— Мой папаша бежал слишком быстро, чтобы я успевал шагать по его стопам, мисс Форд.

Он шагнул к двери, но Кристин преградила ему дорогу.

— Ты же его терпеть не можешь, Джек! — сказала она шепотом. — Почему же ты иногда позволяешь себе становиться похожим на него?

— Я ничего общего с ним не имею и не желаю иметь! — громко сказал Джек. И снова перешел на полушепот:

— Известно ли тебе, что он любил время от времени ставить нас, детей, к стенке, используя как мишень для тренировки в стрельбе? Ты и представить себе не можешь, какой ужас владел тогда нами: ведь он и сам не мог поручиться за то, что случайно не убьет нас… Между нами, мисс, нет и не может быть ничего общего, понятно? Ни-че-го! — Он грубо оттолкнул ее от себя.

Кристин овладела неудержимая ярость. Какое бы трагическое детство ни было у этого человека, ей до смерти надоело мириться с его демонстративным равнодушием, переносить оскорбления, толчки, выслушивать обвинения! Она вцепилась в рукав его куртки и повернула лицом к себе.

— Бедный, несчастный, беззащитный Джек! — сквозь зубы проговорила она. — Его не любил папочка и не любят женщины, с которыми он спит, не беря на себя никаких обязательств. Бедняжка Джек, как ему плохо!

Глаза Джека нехорошо блеснули, и он, закрутив концы ее шали, придавил Кристин к стене.

— Ну, давай же! — Ее яростный шепот звучал в его ушах сильнее крика. — Вытряси из меня душу! Может, хоть это поможет тебе стряхнуть с себя прошлое. Не церемонься, что может быть проще и безопаснее, чем проявлять свой крутой нрав и физическую силу в войне с женщиной? — Из глаз ее хлынули злые слезы. — Я сыта по горло тем, что на мне ты вымещаешь зло, причиненное тебе когда-то кем-то другим! Мне до смерти надоела твоя хмурость, твои ненавидящие взгляды.

— Кто тебя просит оставаться со мной, дикая кошка? — с не меньшей злостью проговорил Джек, приблизив свое лицо почти вплотную к ее залитому слезами, но непреклонному личику. — Я только и делаю, что пытаюсь избавиться от тебя!

— Пора становиться взрослым, Джек, — продолжала она, не слушая его. — Жизнь — далеко не сказка. Мы приходим в этот чертов мир, ничего не понимая, а когда только-только начинаем в чем-то разбираться, настает время прощаться с ним. Разве это справедливо? Любой человек свихнулся бы, зациклись он на этой несправедливости. Ты ищешь корень зла в окружающих, а зло — в самом тебе, в твоей неугасающей памяти о былых несправедливостях. И ты прав, между нами нет ничего общего в главном: я живу, чтобы управлять своей жизнью, а ты подчиняешься обстоятельствам, они управляют тобой.

Джек выпустил из рук ее шаль. Глаза его, дернувшись, ушли в сторону от ее взгляда. Сердце Кристин разрывалось от боли за маленького, запуганного жизнью мальчишку, сидящего в этом внешне суровом, бесчувственном мужчине.

— Стань наконец хозяином своей жизни, Джек! — прошептала она, не утирая обильных слез. — Делай то, что ты на самом деле хочешь для себя. Не дай себе стать тем, кого ты больше всего ненавидишь.

Джек, отвернувшись, зашагал в сторону тюрьмы. Ветер гладил лицо Кристин, высушивая ее слезы. Она не знала, увидит ли Джека еще когда-нибудь.

Придя в гостиницу, она первым делом удостоверилась, что Льюис, надежно связанный, спит в чулане в номере Джека. Потом, у себя, переоделась в ночную рубашку и забралась в постель. Но угрызения совести не давали спать, и нескончаемый дождь за окном усиливал тягостное настроение. "Где Джек прячется сейчас от ливня? — думала она. — А может, он уже вовсю скачет из города, и за ним по пятам — Хэнк и Боб?"

Отшвырнув одеяло, она поднялась с постели и выглянула в окно. Дождь хлестал как из ведра, и вывеска с нарисованной леди была едва различима. Струи воды барабанили по крыше, лупили по стеклам, превращая улицу внизу в разбушевавшийся поток. Джек был где-то там, где льет непрерывный дождь, хлещет в лицо ветер, не смолкают раскаты грома и не меркнут вспышки молний.

— Где ты, Джек? — прошептала она в запотевшее от дыхания стекло. — Возвращайся ко мне.

Едва она произнесла эти слова, как дверь со скрипом отворилась. Кристин, резко развернувшись, метнулась за туалетный столик, на котором лежал ее пистолет. В темноте в дверной проем проскользнул высокий мужчина. Сердце Кристин отчаянно заколотилось: это был Джек.

— Кристин! — прошептал он. Притаившись за высоким зеркалом туалетного столика, она наблюдала, как Джек, подойдя к кровати, провел рукой по одеялу. Никого не обнаружив, свирепо швырнул одеяло на пол. — Где ты, черт побери?

Кристин, оставаясь на месте, молчала. Джек присел на корточки и сунул голову под кровать. Затем уселся на пол и обессиленно уронил голову в ладони.

У Кристин защемило сердце. Она вышла из-за своего укрытия и объявила:

— Если ты надеялся, что я ушла, то, увы, ошибся.

Джек вгляделся в полутьму:

— Почему ты пряталась?

— Я не пряталась. Просто смотрела в окно.

— Меня высматривала?

— Никого я не высматривала. Сейчас принесу тебе полотенце.

Она направилась к чулану, но Джек остановил ее:

— Лучше помоги мне снять эти мокрые тряпки. — И он указал на свою одежду.

Кристин подошла ближе:

— И долго ты мок под ливнем?

— Достаточно долго, чтобы промыть себе голову, — ответил он, внимательно глядя на нее снизу.

— Давай помогу снять ботинки.

— Спасибо.

Сбросив башмаки, он поднялся и стал озябшими пальцами расстегивать пуговицы куртки. Одежда прилипла к телу, став похожей на змеиную кожу.

— Помоги, — сказал он, поняв тщетность своих усилий.

Вдвоем они за пару минут стащили с него насквозь мокрые куртку, рубашку, брюки… Он стоял посреди комнаты обнаженный и дрожащий от озноба.

— Ложись в постель, — сказала она, поднимая одеяло, валявшееся у его ног. — Я посплю в другой комнате.