— Все еще не могу решиться, — проворчал Джек. — А если мне не дадут работы?

— Ну, тогда уж… тогда я своей рукой подожгу бикфордов шнур!

— Нам нужна легенда, — сказала Кристин, когда они вновь сидели у походного костра.

Джек взглянул на нее, зло прищурившись: его охватывало бешенство, когда она время от времени говорила что-то вроде бы на обычном английском, но невозможно было понять о чем. Откуда она взялась, черт бы ее побрал? Вряд ли из Сан-Франциско: слишком уж причудливые тряпки носит. Может, из Франции?..

— Да и номер в гостинице просто необходим, — продолжала Кристин. Она с отвращением сунула в рот пригоршню бобов. — Не обижайся, но, если продолжать ночевки у костра, из нашей легенды о тебе ничего не выйдет. У тебя ведь есть деньги?

Джек швырнул в огонь ветку, и сноп оранжевых искр взмыл в ночное небо.

— До черта и больше!

— Отлично. Итак, первое, в чем мы должны убедить публику: ты стреляешь как дьявол — но только в случае крайней необходимости. Побольше хмурься, и народ преисполнится к тебе уважением.

Джек свирепо глянул на Кристин. Он все еще не мог поверить, что согласился на ее план. Брат первый высмеял бы его, узнай он об этом идиотском замысле. Джек Пэриш — начальник полицейского участка! Матерь Божья!..

— Основную игру предоставь мне, — продолжала Кристин. — Я буду изображать твою младшую сестру. Люди питают уважение к родственным чувствам, и я смогу беспрепятственно снабжать их нужной информацией.

— Я вообще не желаю, чтобы ты участвовала в этой опасной затее.

— Ты всерьез рассчитываешь справиться в одиночку? — Кристин насмешливо улыбнулась.

Джек поймал себя на мысли, что хотел бы ощутить вкус этих пухлых губок, и его взяла досада.

— Полагаю, что справлюсь! — сказал он упрямо. Еще больше, чем манера бросать время от времени непонятные слова, его выводила из себя ее неизменная уверенность в собственной правоте.

— В одиночку тебе пришлось бы месяц-другой лезть из кожи, чтобы заработать авторитет. А со стороны это можно сделать одним-единственным словом, — пояснила она.

— Есть ли на свете хоть что-то, чего вы не знаете, мисс Форд?

Кристин не сразу уловила смысл его реплики.

— Ты хочешь сказать, что я предлагаю ерунду и при этом грешу самоуверенностью? — надменно спросила она.

Джек скрипнул зубами и, чтобы успокоиться, подбросил в костер еще одну ветку.

— Ничего такого я не говорил.

— Не говорил, так намекал… Ну хорошо, изложи свой план действий! Я вся внимание.

— Скажи, ты всегда такая стерва?

На этот раз Кристин всерьез обиделась. Вскочив, она шагнула к Джеку, нависла над ним и свирепо прошептала:

— Если бы я была другой, ты бы уже гнил в могиле!

Джек не шелохнулся. Чуть приподняв голову, он попытался представить себе, как поведет себя эта дамочка, если свалить ее на землю и подмять под себя.

— С чего бы это я гнил в могиле?

— А с того! Я добровольно стала заложницей, чтобы спасти вас от полицейских. Я пристрелила трех индейцев. Наконец, если бы не я, твои останки разлетелись бы по всей Неваде после фокусов с динамитом.

— Ба! Поразительно, как это я в течение тридцати лет умудрялся оставаться в живых! Ведь тебя рядом не было.

— И вот она, благодарность! Грубые насмешки вместо добрых чувств — все, на что ты способен, — обреченно вздохнула Кристин.

До сих пор не было на свете женщины, которая рисковала бы задирать Джека, и вот нашлась — отважная, не в меру умная и чертовски соблазнительная. Огонь желания опалил его изнутри. Джеку потребовалась вся сила воли, чтобы не прикоснуться к ней. Он отошел от костра и улегся спать возле своего коня.

Занимался рассвет, а Кристин все никак не могла уснуть. Ей не давала покоя мысль, что она не удержалась от гневной вспышки во время беседы с Джеком о деле. Его хладнокровие и невозмутимость выводили ее из себя, и она опять опустилась до перечисления своих "подвигов". Такой толстокожий тип кого угодно выведет из терпения. Вот и сейчас, пока она маялась и ворочалась, спокойно спал поодаль от костра, и совесть явно не мучила его.

Кристин села, обхватив колени, и долго смотрела на Джека, свернувшегося калачиком от холода. Она было залюбовалась им, но потом в негодовании отвернулась. Ну почему он, дубина бесчувственная, не проснется?! Тогда бы у нее появилась возможность сказать ему, как она сожалеет о своей несдержанности, и успокоиться…

— Черт бы тебя побрал, Джек Пэриш! — пробормотала она сквозь зубы. — И зачем только я встретила тебя, циничного и бездушного!

— Все никак не можешь успокоиться?

От этого грубоватого полусонного оклика душа Кристин ушла в пятки.

— Я думала, ты спишь, — сказала она извиняющимся тоном.

Джек потянулся под шерстяным одеялом и перекатился к ней. Положив локти на землю, а голову на ладони, он поинтересовался:

— Вы хотели сказать мне что-то, мисс Форд?

Кристин натянула колючее одеяло под самый подбородок:

— Я хочу извиниться перед тобой, слышишь? Просто иногда ты доводишь меня до белого каления, Пэриш. И запомни, вовсе я не самонадеянная всезнайка.

Джек искренне удивился:

— А я и не называл тебя так.

— Но ты так подумал, — обиженно изрекла она.

Последовало продолжительное молчание.

— Тебе так важно, что я думаю? — наконец тихо спросил он.

— Да, — пробормотала она еще тише. Поразительно, но его мнение и в самом деле значило для нее очень много. — Джек!

— Да?

— А тебе важно, что думаю я?

— Мне? — хмыкнул он. — Мне глубоко безразличны собственные мысли, не говоря уж о чужих.

— Ах ты… — Она проглотила слово "негодяй", чуть не сорвавшееся с губ. — Это называется: поговорили по душам, — заключила она печально.

— У нас завтра по горло всяких дел, мисс Форд. Не кажется ли вам, что тратить время, отведенное на сон, нужно именно на сон?

— Я не могу спать, если злюсь на кого-нибудь.

— А на кого ты злишься? — не сразу и совсем уже сонным голосом спросил Джек.

— Ни на кого. — Она вытянулась на своем жестком ложе, подоткнула одеяло и закрыла глаза, но не удержалась от еще одной попытки примириться: — Джек!

— Угу?

— Ты только не думай, а на тебя больше не злюсь.

— У меня прямо-таки гора с плеч, — пробормотал он, засыпая.

Воцарилась тишина, и Кристин почувствовала наконец, что проваливается в сон. Легкий ветерок шевелил волосы и щекотал нос, и она в полудреме думала, что сегодня может спокойно спать, не боясь остаться одной в этой каменной пустыне.

При виде нависшего над ней незнакомого гладко выбритого лица Кристин испуганно шарахнулась, но через несколько мгновений глаза ее привыкли к слепящему свету солнца, и она поняла, что этот красивый мужчина — Джек. Второй раз за время их знакомства он побрился, и опять она не сразу узнала его в этом виде. "Да это просто преступление — прятать такое великолепное мужественное лицо под неряшливой щетиной!" — подумала она.

— Ты сегодня собираешься вставать?

Глаза Кристин пробежались по его фигуре, отмечая еще одну перемену: Джек сменил рубашку — старую, заношенную коричневую на относительно новую голубую. Сегодня от него не пахло, как обычно, лошадью, табаком и потом, и по мокрым прядям на лбу Кристин догадалась, что он искупался в протекающей поблизости мелкой речке. Джек еще не успел надеть широкополую шляпу, и его аккуратно причесанные волосы отливали темным золотом в лучах утреннего солнца.

— Великолепно выглядишь! — сказала она, не скрывая восхищения ни в тоне, ни во взгляде.

Джек оглядел себя, затем снова посмотрел на Кристин, и та почувствовала себя не в своей тарелке, представив, как сейчас выглядит: волосы спутаны, взъерошены, на лице — отпечаток одеяла да еще, пожалуй, и следы от комариных укусов…

— Полцарства за возможность шагнуть под струи воды! — воскликнула она.