"Первым делом надо направить в Нью-Лондон юриста, чтобы тот просмотрел все дела по острову за последние годы", — подумал Фиске. А вслух спросил:

— И о каких же деньгах для землевладельцев идет речь?

— Сотни миллионов, — спокойно ответил Ашер.

— Я обдумаю ваше предложение, мистер Ашер.

— Я рад, что вы настроены позитивно, Фиске. Ничего, если я буду вас так называть?

"Ах, осел ты этакий, — подумал Фиске. — Хочешь заманить всех по одному и в один прекрасный день превратить остров в бетонную игровую площадку".

Положив трубку, он уставился в окно. Между башнями небоскребов поблескивала нью-йоркская гавань. Глядя на воду, немного успокоился. Среди бумаг на столе лежало письмо от Нельсона Лауринга, старик тоже просил его позвонить, но только в шесть вечера Фиске смог вернуться к проблемам острова.

Весь день прошел в совещаниях и переговорах. Оказалось, дела в отделении обстоят гораздо хуже, чем ему поначалу показалось, — некоторые сотрудники вообще прекратили работу, в ожидании, когда за нее возьмется новый шеф. Словом, стало предельно ясно — придется потратить немало времени и сил, чтобы создать сплоченную команду.

Сняв трубку, Фиске набрал номер Лауринга на острове, посмотрел в окно на солнце, заходящее за дома, с тоской представил себе, как оно садится в океан на Кинкайде.

— Мой мальчик, спасибо, что позвонил! — обрадовался Нельсон звонку. — У меня к тебе дело.

Прикрыв рукой микрофон, Фиске тяжело вздохнул. Только этого ему не хватало, и так придется работать до глубокой ночи!

— Я не могу дозвониться до Кэти Уилкокс, — продолжил между тем старик. — Помоги мне, пожалуйста, с ней связаться.

Фиске обрадовался. Просьба Нельсона давала возможность под благовидным предлогом снова увидеть Кэти.

— С удовольствием помогу вам! — поспешил он заверить Лауринга.

— Скажи ей, что я нашел целую колонию белых коршунов. Думал, тут всего несколько семей, а обнаружил почти сотню птиц. Ты никогда не видел ничего подобного! Пусть приедет — это необходимо заснять. Передай ей от меня следующую записку…

Несмотря на усталость, Фиске почувствовал возбуждение. Мысленно представил болото, где старый орнитолог нашел колонию. Теперь ему не терпелось сообщить об этом Кэти.

— Хорошо. — Фиске открыл блокнот, приготовился писать. — Я готов, диктуй!

— Значит так: "Дорогая мисс Уилкокс! На острове появилась целая колония коршунов, приблизительно около сотни особей. Не смогли бы Вы прибыть как можно скорее, чтобы сфотографировать их для журнала или, в крайнем случае, лично для меня с соответствующей оплатой. Лиза и я будем рады принять Вас у себя. С нетерпением ждем Вашего ответа". Ну, как звучит?

— Коротко и ясно. Давай адрес.

Старик продиктовал адрес:

— По-моему, это тебе по пути?

— Да, по прямой! — Фиске усмехнулся, и они оба рассмеялись. Его офис находился в другом конце города. — Вечером найду ее.

Через полчаса Фиске уже звонил в старинный звонок дома, где жила Кэти.

Дверь открыла полная женщина с седеющими ярко-рыжими волосами. Она была укутана в вышитую бисером шаль, на каждом пальце руки, придерживающей ее, блестело по кольцу, а на лице было столько косметики, сколько он прежде ни у кого не видел.

— Моя племянница знает вас? — строго спросила женщина, после того как он назвал свое имя и упомянул о деле, по которому пришел.

— Она останавливалась в нашем доме на Кинкайде, — как можно убедительнее проговорил Фиске.

— Можете войти! — соблаговолила впустить его женщина и важно представилась: — Меня зовут Агата Динсмор Уилкокс Парнетт да Силва.

Следуя за ней, Фиске по достоинству оценил старинные подсвечники, отбрасывающие туманный свет на мраморный пол и, очевидно, сохранившиеся еще с тех времен, когда в домах было газовое освещение. После этого он уже не удивлялся, увидев задрапированные стены, на окнах и дверях тяжелые бархатные шторы, мебель красного дерева в викторианском стиле. У каждой из его великих теток была похожая гостиная, поэтому он почувствовал себя как дома.

Устроившись в шатающемся кресле, на которое указала старушка, Фиске оглядел комнату. Вазы во всех углах, на полках всевозможные фарфоровые статуэтки, на каждом стуле подушечки. Стол загромоздили толстые альбомы в кожаных переплетах, на камине — бесчисленные фотографии в витиеватых деревянных рамках. Даже на потолке была нарисована какая-то библейская сцена с херувимами и неестественно голубыми облаками.

— Замечательно, не правда ли? — гордо спросила хозяйка, проследив за его взглядом.

— Прекрасно, — согласился Фиске, убирая ноги под кресло, чтобы спастись от древнего спаниеля, пожелавшего его обнюхать. От собаки дурно пахло.

— Вероятно, вы живете здесь давно? — задал он ненужный вопрос, раздумывая, сколько пробудет в этом доме, если пнет сейчас пса.

— Эдди, веди себя как следует! — неубедительным голосом сказала хозяйка, обращаясь к спаниелю. — Я назвала его именем второго мужа, Эдди Парнетта. Он был знаменитым жокеем. Не слышали?

Фиске притворился, что не знает такого имени, хотя помнил, что, когда был маленьким мальчиком, фотография этого жокея не сходила со страниц ведущих газет.

"Вот это дама! — с восхищением подумал он. — На вид ей лет восемьдесят, значит, вышла замуж за Парнетта, когда ей было под пятьдесят". Какие удивительно разные женщины жили в одном доме: яркая, почти эксцентричная, что сидела сейчас напротив, и бледная, сдержанная девушка, занимавшая теперь все его мысли.

— Зачем вы хотите видеть мою племянницу? — спросила Агата.

— У меня для нее сообщение от моего дяди Нельсона Лауринга, орнитолога.

— Да-да, припоминаю. Кэти упоминала о нем. Не будете ли вы так добры позвонить ей… — Агата махнула рукой в сторону странного аппарата, висящего на стене у двери.

Поднявшись, Фиске пересек комнату и остановился перед деревянным, обтянутым шелком, ящиком с отверстием и рядом кнопок с цифрами. Однако, тщательно исследовав номера, не увидел ничего, что бы указывало на местонахождение Кэти.

— Верхний. Она живет наверху.

— Спасибо, — пробормотал он, нажал на кнопку со словом "верх" и прижал к уху трубку.

— Слушаю, тетя Агата! — услышал он через некоторое время голос Кэти, и сердце его почему-то быстро забилось.

— С вами говорит Фиске Спенсер, — закричал он в квадратное отверстие посредине ящика. — Не могли бы вы спуститься? У меня для вас сообщение.

— Не стоит шуметь, мистер Спенсер. Мы тут не глухие. Она спустится, — сказала Агата.

Возвращаться в ветхое кресло Фиске не хотелось, он остался стоять у двери, наблюдая за Агатой и спаниелем.

— Фиске! Что вы здесь делаете? — воскликнула, появившись в дверях, элегантная незнакомая женщина.

Он с восхищением уставился на красавицу с длинными волосами, ниспадающими на топазовую блузку, и совсем не похожую на взъерошенную, продрогшую девушку в грязных ботинках, которая бегала с ним неделю назад.

— Нельсон попросил меня передать вам сообщение.

— Катерина, веди себя прилично! — произнесла Агата. — Сначала поздоровайся с человеком, а потом предложи ему что-нибудь выпить.

Кэти кивнула. Улыбаясь, она грациозно подошла к сервировочному столику, на котором были расставлены напитки, взяла бутылку бледного шерри.

— Боже праведный! Что с тобой, девочка моя? Предложи мужчине хорошую выпивку. В графине джин, — опять вмешалась Агата.

Пока она разливала напитки по хрустальным бокалам, Фиске стоял рядом. Потом помог передать бокал Агате, глотнул из своего и чуть сморщился — крепчайший коктейль из джина и вермута обжег горло.

— Приятная вещь, — проговорил с трудом.

Агата фыркнула, глаза ее озорно поблескивали. Осушив полбокала одним глотком, сказала:

— Садитесь рядом со мной, мистер Спенсер. Вы начинаете мне нравиться. Случаем не знаете последних сплетен?

Фиске послушно сел на один из стульев, исподтишка оттолкнул Эдди носком ботинка и вежливо наклонился к старушке.