— Вы уверены, что "Александрия" способна совершить свое первое путешествие уже в январе следующего года? — раздался чей-то голос из задних рядов.

— Да, конечно, — ответил Дэмон, для пущей выразительности кивнув головой.

Краткость и уверенность его ответа на какое-то мгновение заставили аудиторию притихнуть, но теперь, когда настало время, отведенное для вопросов и ответов, толпа начала буквально наседать на него.

— Почему вы остановили свой выбор на Карибском море для первого рейса "Александрии"?

— Мы выбрали наилучшее для этого время, когда в регионе наступает зимнее затишье, к тому же там есть все, что душе угодно.

— Разве туристические маршруты в Карибском море не обслуживаются весьма интенсивно другими пассажирскими линиями? Не хотите ли вы сразу одержать победу или понести поражение и ради этого готовы сунуться в воду не узнавши броду?

Дэмон Александер улыбнулся. Вновь засверкали фотовспышки.

Совсем не трудно понять, почему он так поступает. В свои тридцать три года он был одним из самых богатых британских магнатов и, само собой, самым противоречивым из них. Он старается вести незаметную частную жизнь и посему для многих является романтической, загадочной личностью. Добавьте к этому крепко сбитое, мускулистое тело, рост 185 сантиметров, большую голову с густой черной как смоль шевелюрой, большие глаза серого цвета, и перед вами полная картина. Не следует при этом забывать, что он еще и холостяк, что, конечно, может вызвать состояние, близкое к истерике, у многочисленных английских читательниц. Его фотография, снятая в этот памятный день, станет украшением каждой газеты в стране.

— "Александрия" — уникальное судно, — ответил Дэмон Александер тихим голосом, в котором, тем не менее, звучала внушающая благоговейный страх гордыня. — Ему нет равных.

— Некоторые утверждают, что вами руководит лишь разнузданный снобизм, и только, — раздался ехидный, злобный голос репортера одного из самых убогих таблоидов. — В наш век, когда все больше простых людей могут себе позволить такое удовольствие, как круиз, вы строите пассажирское судно на потребу только сверхбогачей. Разве это справедливо?

Ропот пронесся по толпе, почувствовавшей, что запахло жареным. Все они, словно оголодавшие звери, устремили свои жадные взоры к единственной добыче.

— Я не делю людей на простых и на богачей, как это делаете вы, — ответил Дэмон ледяным тоном. — Если хотите, могу посоветовать тем, кто живет на скромный семейный бюджет, отправиться в однонедельный круиз на "Афинах", теплоходе нашей компании, который совершает регулярные плавания по Средиземному морю. Как вы знаете, или во всяком случае обязаны знать, если добросовестно выполняете свою работу, "Александер Лайн" предоставляет клиентам самые низкие, самые доступные цены по сравнению с другими круизными компаниями во всем мире. — Он устремил режущий взгляд своих стального цвета глаз в покрасневшего до корней волос репортера. На лице Дэмона не дрогнул ни один мускул. — "Александрия" — это естественное дальнейшее расширение нашей компании. Леди и джентльмены, не забывайте, что мы живем в девяностые годы двадцатого столетия и в мире сейчас насчитывается значительно больше миллионеров, чем когда-либо на протяжении всей истории. "Александрия", если говорить коротко, судно для миллионеров. Не ждите от меня извинений за этот факт — не дождетесь. — Он теперь сам бросал вызов, и в толпе журналистов сразу почувствовали, как на глазах меняется соотношение сил.

Дэмон Александер уже не был добычей, он сам стал охотником и сделал это в очаровательной манере. Разве много людей, способных не только не склониться перед всемогуществом прессы, но еще и одержать верх?

— Как, вероятно, вы заметили в технических характеристиках судна, — он вновь теперь говорил со всей аудиторией в целом, — на борту все каюты только первого класса. У нас нет пассажирских кают, иллюминаторы которых находятся над спасательными шлюпками, такие каюты отведены для членов команды. У нас также нет кают без широких, как окна, иллюминаторов. "Александер Лайн", в отличие от прочих компаний, не ограничивает растущего числа клиентов, желающих путешествовать в одиночестве, в отдельных каютах. У нас есть к тому же еще десять кают, специально оборудованных для инвалидов, но и само судно — это удобная коляска, располагающая любого на дружеский лад. Но, прежде всего, леди и джентльмены, название нашей игры, — он теперь пощадил докучливого репортера, не удостоив его даже коротким гневным взглядом, — роскошь. Роскошь! — громовым голосом повторил он. — "Александрия" — это плавучий дворец, я ее такой и задумывал. Она — само совершенство, это — британское изделие с головы до пят, и к ней непременно перейдет корона от "Королевы Елизаветы II". — Он повысил голос на целую октаву и для убедительности грохнул кулаком по столу. Толпа разразилась громкими аплодисментами. Когда он поднялся, чтобы повести репортеров к месту открытия торжественной церемонии, он думал не о своем успехе, а о том неприятном известии, которое получил только утром. По поводу акций. Об этом проклятом человеке — Джо Кинге.

Доктор Верити Фокс сидела, нервничая, на стуле в своем маленьком кабинете в оксфордской больнице Джона Редклиффа. Она закатала один из рукавов белого халата, обнажив по локоть руку. Она только что закончила свой обычный обход, убедившись еще раз, что шансы на выздоровление большинства ее пациентов вполне очевидны. Но в эту минуту она думала о другом. Сердце у нее сильно стучало, доставляя ей острую боль. Три дня она ожидала результатов отданных ею анализов, и эти три дня показались ей долгими годами. Теперь все кончилось.

В кабинет вошел ее старый друг, доктор Гордон Драйер, и сел за стол. У него был изможденный, усталый вид, и оба врача долго молча смотрели друг на друга. Верити первая нарушила чуткую тишину:

— То, что ты предполагал? — спросила она.

Гордон кивнул.

— Да, совершенно верно. Боже, как я тебе сочувствую, Верити, — робко сказал он, и в его голосе почувствовалось неподдельное отчаяние. — Сколько раз можно говорить об этом?

Верити, понурив голову, тяжело вздохнула. Как же ей в это поверить, даже несмотря на то, что теперь у нее на руках окончательное доказательство? Как все быстро произошло. Только три месяца назад она почувствовала нарастающую усталость, слабость, небольшие боли в горле и тут же отправилась к Гордону, чтобы сделать все необходимые анализы. Анемия — поставили первоначальный диагноз. Но потом появились другие симптомы. И вот результаты первых анализов крови… Она продолжала сдавать кровь, чтобы во всем убедиться еще и еще раз.

— Как мучительно сознавать, что ты абсолютно бессилен, — застонал Гордон. — А ведь я считаюсь здесь крупнейшим специалистом по болезням крови…

Верити покачала головой.

— Не стоит так расстраиваться, Гордон, — резко сказала она. Ей, конечно, хотелось успокоить его, утешить, но сейчас она не находила нужных слов. Там, за окнами, стоял редкий для этих мест солнечный сентябрьский денек, голубело небо, в садах было полно красивых цветов. А вот ей предстоит скоро умереть. — Итак, — сказала Верити после короткого молчания, с трудом сглотнув слюну. Во рту она ощутила привкус меди. Потом подавила приступ изжоги. — Ведь я только хирург, а ты признанный авторитет в этой области. Скажи мне, Гордон, откровенно и без утайки: на что я могу в моем состоянии рассчитывать?

Гордон, глядя на нее, на шапку густых черных волос цвета воронова крыла, обрамляющую ее бледное миловидное лицо в форме сердечка, вдруг почувствовал, что не в силах заглянуть в ее широко раскрытые глаза. Он уставился на лежащую перед ним бумагу с результатами анализов и быстро, отрывисто начал перечислять ей голые факты. Лейкемия достаточно редкая болезнь. При таком заболевании необходимы переливания крови, что позволит ей сносно чувствовать себя и работать еще месяц-другой, если не возникнет каких-нибудь непредвиденных обстоятельств. Ей придется выделять больше времени на сон. Через какое-то время она наверняка утратит двадцать процентов своей координационной способности. Но она не будет чувствовать никакой боли. Рак крови — это не рак какого-то органа. Последнее значительно хуже.