— Право, даже и не знаешь, чему верить. Чего только не расскажут милые старушки. О преступниках, которых они узнали… Надо немедленно известить полицию… иначе нам всем грозит опасность.
— Помнится, в мой последний визит сюда кого-то отравили, — подбросила Таппенс.
— А, это была всего лишь миссис Локкет. С ней это случается чуть ли не каждый день. Но полиция ей не нужна — она настаивает, чтобы позвали доктора, она с ума сходит по докторам.
— А другая… одна маленькая женщина… кричала, чтобы ей подали какао…
— Это наверняка миссис Муди. Ушла от нас, бедняжка.
— Вы хотите сказать — уехала отсюда?
— Нет… ее доконал тромбоз… причем совершенно неожиданно. Она была очень преданной вашей тете — и не то чтобы у мисс Фэншо всегда находилось для нее время… так стрекотать, как она…
— Я слышала, миссис Ланкастер уехала.
— Да, ее забрала родня. Бедняжка, ей так не хотелось уезжать.
— А что за историю она вам рассказывала — о камине в гостиной?
— Ах, у нее было столько историй, у этой старушки… о том, что происходило с ней самой, и о известных ей тайнах…
— Была какая-то история с дитяти… похищенном или убиенном…
— Право, до чего они только не додумаются. Большею частью эти идеи им подбрасывает телевидение.
— Вам не тяжело работать со всеми этими старушками? Утомительно, наверное.
— Да нет… люблю старушек… Вот почему я и занялась уходом за престарелыми.
— Вы давно здесь?
— Полтора года… — Девушка помолчала. — Но в следующем месяце я ухожу.
— Что вы говорите! Интересно, почему?
Впервые в манерах сиделки О’Киф появилась некая скованность.
— Ну, видите ли, миссис Бересфорд, человеку нужна перемена…
— Но вы будете заниматься той же самой работой?
— О да. — Девушка взяла меховую накидку. — Еще раз большое вам спасибо… и я рада, что у меня будет память о мисс Фэншо… Величественная была старушка…
5. Исчезновение одной старушки
I
Вещи тети Ады должным образом прибыли. Письменный стол вызывал восхищение. Столик для рукоделия вытеснил этажерку для безделушек, которой нашлось место в уголке в холле. Картину же с изображением бледно-розового дома у мостика через канал Таппенс повесила над каминной доской в спальне, где она могла созерцать ее каждое утро, пока пили чай.
Поскольку ее по-прежнему мучила совесть, Таппенс написала письмо, в котором объясняла, как картина попала к ней, и предлагала вернуть картину по первому требованию миссис Ланкастер. Письмо она отправила на имя миссис Джонсон для передачи миссис Ланкастер, указав в качестве адреса отель «Кливленд» на Джордж-стрит в Лондоне.
Ответа она не дождалась, но неделю спустя письмо вернулось с нацарапанным на нем: «По данному адресу не проживает».
— О господи, — пробормотала Таппенс.
— Может, они провели там всего ночь или две, — предположил Томми.
— Ты полагаешь, они бы уехали, не оставив адреса, по которому пересылать корреспонденцию?
— А ты написала на письме: «Пожалуйста, перешлите по новому адресу?»
— Разумеется, написала. Знаешь, что? Позвоню-ка я туда и спрошу… Возможно, адрес записан в регистрационной книге отеля…
— На твоем месте я бы оставил все как есть, — сказал Томми. — К чему вся эта суета? Старушка, наверное, давно уже забыла о картине.
— Попытка не пытка.
Таппенс уселась у телефонного аппарата, и вскоре ее соединили с отелем «Кливленд».
Через несколько минут она снова присоединилась к Томми в его кабинете.
— Странное дело, Томми. Их там вообще не было. Ни миссис Джонсон, ни миссис Ланкастер… им даже номеров не заказывали… и прежде, похоже, они никогда там не останавливались.
— Вероятно, мисс Паккард перепутала название отеля, только и всего. Записала его в спешке… а потом, возможно, потеряла… или не так запомнила. Такое бывает, сама знаешь.
— Не сказала бы, что такое может иметь место в «Солнечном кряже». Мисс Паккард всегда такая деловая.
— Возможно, они не забронировали места, а отель оказался переполнен, и им пришлось поехать в другую гостиницу. Сама знаешь, как в Лондоне с гостиницами… Угомонись, а?
Таппенс удалилась. Однако вскоре вернулась.
— Знаешь, что я сделаю? Позвоню мисс Паккард и попрошу у нее адрес адвокатов.
— Каких еще адвокатов?
— Разве ты не помнишь, она упоминала одну фирму стряпчих, которые обо всем договаривались, потому как Джонсоны находились за границей?
Томми занимался подготовкой к речи, которую ему предстояло произнести на одной конференции, и что-то бормотал себе под нос.
— Ты слышал, что я сказала?
— Да, очень хорошая идея… замечательная… превосходная…
— Чем ты занимаешься?
— Пишу доклад, который мне нужно читать на МСАБ, и, я прошу тебя оставить меня в покое.
— Прости.
Таппенс удалилась. Томми продолжал писать и зачеркивать. Лицо его просветлело, темп убыстрился… но тут снова дверь открылась.
— Вот адрес, — сказала Таппенс. — «Партингейл, Хэррис, Локеридж и Партингейл», Линколн-террис, 32. Телефон: Холборн, 051386. Сейчас дела фирмы ведет мистер Эклз. — Она положила листок перед Томми. Теперь наступает твоя очередь.
— Нет! — решительно возразил Томми.
— Да! Тетя Ада твоя.
— При чем здесь тетя Ада? Миссис Ланкастер мне не тетя.
— Но это же адвокаты, — настаивала Таппенс. — Обращаться к адвокатам — это по мужской части. Женщин они считают глупыми и не обращают на них внимания…
— Весьма резонно, — заметил Томми.
— Ах, Томми, ну пожалуйста, помоги. Пойди позвони.
Томми посмотрел на нее и пошел.
Наконец он вернулся и твердо заявил:
— Отныне это дело закрыто, Таппенс.
— Ты дозвонился до мистера Эклза?
— Да нет, я связался с неким мистером Уиллсом, который, несомненно, делает всю черновую работу фирмы «Партигфорд, Локджо и Хэррисон». Но он хорошо информирован и говорлив. Всякая связь осуществляется через Хэммерсмитское отделение «Сазерн Каунтих Бэнк». Но тут, позволь сказать тебе, Таппенс, след прерывается. Корреспонденцию банки отправят, но они ни за что не выдадут адресов ни тебе, ни кому-либо другому, кто еще заинтересуется. У них есть свой кодекс правил, которого они строго придерживаются… Рот у них на замке, как у наших самых помпезных премьер-министров.
— Ну что ж, пошлю письмо через этот банк.
— Это пожалуйста… и, ради Христа, оставь меня в покое, иначе я ни за что не закончу эту речь.
— Спасибо тебе, дорогой, — сказала Таппенс. — Не знаю, что бы я без тебя делала. — Она поцеловала его в макушку.
— Это лучше всякого масла, — отозвался Томми.
II
И только вечером в четверг Томми вдруг спросил:
— Кстати, ты получила ответ на письмо, которое послала через банк миссис Джонсон?
— Очень мило, что ты об этом спрашиваешь, — саркастически ответила Таппенс. — Нет, не получила. — Потом задумчиво добавила:
— И, наверное, не получу.
— Почему?
— Можно подумать, тебе интересно, — холодно ответила Таппенс.
— Послушай, Таппенс… ты же знаешь, я был очень занят… И все из-за этого МСАБ. Слава Богу, конференция всего раз в год…
— Она начинается в понедельник, нет? И пять дней…
— Четыре дня.
— И вы все съедетесь в каком-то тихушном засекреченном доме где-то в сельской местности, будете произносить речи, делать сообщения и проверять молодых людей, годятся ли они для сверхсекретных заданий в Европе и даже за ее пределами. Я забыла, что означает МСАБ. Каких только сокращений теперь не напридумывают…
— Международный Союз Ассоциированной Безопасности.
— С ума сойти! Какая нелепица! А во всем доме, я полагаю, понатыкано «жучков», все прослушивается, и всем все друг о друге известно.
— Весьма вероятно, — с улыбкой отозвался Томми.
— И, я полагаю, от всего этого ты получаешь громадное удовольствие?
