Турецкому припомнились фильмы о благородных одиночках, робин гудах наших дней. Отстаивая высшую справедливость, они лихо разделываются со всякой швалью, о которую обломало зубы официальное правосудие. В таких поделках присутствовала поучительная идея, но все-таки главной целью было пощекотать нервы зрителей. Все они казались надуманными, пусть даже искусно сделанными конструкциями. Турецкий не предполагал, что подобный борец за идею может встретиться наяву.

— Другими словами, Серебров, вы взяли на себя монопольное право вершить судьбы людей.

— Я хотел искоренить зло, выкорчевать его. Эти люди были неисправимы. Для чего существует весь мировой опыт, философия, литература, если на белом свете процветают подонки, унижающие и обкрадывающие других, мешающие им жить…

— Между прочим, — будто мимоходом сказал Турецкий, — вас тоже хотели убить.

Когда Андрея увели, Александру Борисовичу неожиданно позвонил Светличный, муж Репиной.

Случается, родственники пострадавших, особенно высокопоставленные особы, привыкшие к тому, что все им подчиняются, с первого дня регулярно донимают следователей звонками, интересуясь, поймали ли преступника. Светличный производил впечатление именно такого надоедливого типа. Однако Владимир Георгиевич позвонил впервые за десять дней, прошедшие после гибели жены. Не вдаваясь в излишние подробности, Турецкий сказал ему, что подозреваемый задержан и уже дает признательные показания.

— Когда будет суд?

— До этого еще далеко. Мы отправим его на психиатрическую экспертизу, только потом я буду составлять обвинительное заключение, искать смягчающие обстоятельства.

— Неужели могут быть смягчающие обстоятельства? — удивился собеседник.

— Не исключено.

— Одноклассники Людмилы очень поддерживают меня трогательным отношением к ее памяти, — сообщил Светличный. — Я хотел установить на свои средства мраморное надгробие. Они сказали, что тоже желают участвовать, собрали деньги и нашли художника, который уже нарисовал эскиз памятника. Мне понравился. Там процитированы слова из ее песни «Осенняя элегия», которую Людмила впервые исполняла на том концерте. Самая последняя строфа:

Несмотря на большой объем работы, предварительное расследование было завершено быстро. Это произошло благодаря тому, что мучавшийся из-за своей вины Серебров всячески содействовал следствию. Теперь Турецкому оставалось написать обвинительное заключение, отдать его на подпись прокурору и направить дело в суд. Обычная процедура, которую часто совершал Александр Борисович, на этот раз безмерно тяготила следователя.

Чувство сопереживания обвиняемому охватывало его не впервые. Можно сказать, оно посещало Турецкого почти всегда. Разве уж попадался преступник, совсем потерявший человеческий облик. Только такие не вызывают жалости. Но подобные экземпляры, их сейчас называют отморозками, — редки. В основном находятся объективные обстоятельства, толкнувшие преступника на жестокость, зацепки, внушающие надежду на то, что наказание принесет ему в конце концов пользу. А уж с какими случаями приходилось сталкиваться Турецкому! Были и миллионные хищения, и серийные убийства, и немыслимых размеров взятки, скажем, вагоном натуральных мехов.

А с шоу-бизнесом он имел дело впервые. Что же это за мир, который совершает с людьми немыслимые метаморфозы, превращает нормального, воспитанного человека в оголтелого охотника за славой, богатством, популярностью? В какой атмосфере нужно очутиться скромной провинциальной девушке, чтобы стать вдруг воровкой чужих песен? Почему выросший в центре Москвы мальчик, исправно посещавший музыкальную школу, трансформировался в дикаря, угрожающего людям заряженным пистолетом?

Александра Борисовича не оставляло ощущение, подобное тому, которое возникало, когда он читал судебные речи русских адвокатов. Там частенько напрашивался вывод, что все плохие: и совершившие преступление, и те, против кого оно направлено. Интересно, в какую сторону шагнуло общество за век-полтора? От каких причин стонут сейчас «униженные и оскорбленные»? Есть ли такие, которых раньше и в помине не было?

Подсев к компьютеру, Турецкий набрал на поисковой системе в Интернете слова «Преступления в российском шоу-бизнесе» и ахнул — перечисление сайтов занимает 257 страниц! И это в основном случаи, произошедшие в последние годы. А сколько их творилось в «докомпьютерную» эпоху! Александр Борисович вспомнил одну дальнюю родственницу, которая работала с известнейшей певицей Клавдией Шуль-женко. Так та рассказывала, как в конце 1925 года Клавдия Ивановна подписала свой первый эстрадный контракт. Это было сделано по предложению женщины, которая стала ее директором, режиссером и аккомпаниатором. Начинающей певице пришлось по душе такое сотрудничество, она и в ус не дула. Однако вскоре неожиданно получила повестку в суд — ее вызывали как свидетельницу. Оказалось, бойкая дама забирала себе львиную долю гонораров Шульженко, и суд признал контракт недействительным.

Деньги, деньги, деньги. Александр Борисович вспомнил, как когда-то у них в главке на юбилейном вечере выступал Кобзон. После концерта он принял участие в застолье. Турецкий оказался рядом с певцом, тот рассказывал тьму забавных историй из жизни эстрадников. Один из милиционеров оказался таким докой по части эстрады, что спросил:

— Иосиф Давыдович, почему о вашей интуиции ходят легенды?

Тогда Кобзон со смехом рассказал о том, как однажды находился на гастролях в среднеазиатской республике. Местный организатор выдавал артистам только суточные. А весь гонорар обещал заплатить перед последним концертом. И вот наступил последний день, вот-вот начнется концерт, а продюсера нет как нет. Кобзон за кулисами играл с трубачом в нарды и вдруг спокойно пошутил:

— Мне кажется, сейчас наш продюсер едет с нашими деньгами в аэропорт.

Через какое-то время он добавил:

— Мне кажется, наш продюсер собирается сбежать с нашими деньгами.

После того как Иосиф Давыдович сказал это в третий раз, музыканты позвонили знакомому местному жителю, тот связался с начальником милиции, и вскоре этот продюсер с полными портфелями денег был задержан в аэропорту.

— Вот с тех пор про мою интуицию и ходят легенды, — закончил Кобзон под общий смех присутствующих…

Раздался стук в дверь, и на пороге появился адвокат Гордеев. В свое время Юрий Петрович был следователем Генпрокуратуры и работал вместе с Турецким. Позже уволился по принципиальным соображениям. Однако это абсолютно не мешало ему поддерживать товарищеские отношения с прежними коллегами.

Иной раз Александр Борисович поставлял ему богатых клиентов. Однако на этот раз ситуация была противоположной — поскольку денег на адвоката у Сереброва не было, его интересы в суде должен был представлять «бесплатный». Турецкий попросил Юрия Петровича взвалить на свои плечи эту обязанность. Дотошный Гордеев уже ознакомился с материалами дела и сейчас сыпанул соль на открытую рану следователя:

— Как подвигается обвинительное?

— Спроси что-нибудь полегче.

— Сочувствую. У меня этот Серебров тоже вызывает симпатию. Но два хладнокровных убийства… — Адвокат развел руки в стороны, мол, это ни в какие ворота не лезет.

— Юрий Петрович, ты сказал полторы фразы и уже допустил две ошибки. «Тоже вызывает симпатию», — процитировал Турецкий. — У кого он еще вызывает?

— У тебя.

— С чего ты взял?

— Чувствую.

— Ладно, в обратном убеждать не стану. Теперь второе — почему ты решил, что убийства хладнокровные?

Прошедшим летом Гордеев отпустил усы, и теперь у него появилась новая привычка: задумавшись, постоянно пощипывать двумя пальцами то одной руки, то другой кончики усов.