— Чихать мне на твою сюси-пуси! Пусть вообще не выступает.

— Ты меня режешь без ножа! — застонал Валерий Яковлевич. — Мне ведь тоже нужно щегольнуть новь-ем. Я нашел штучный товар. Раздобыл такую певицу: выразительную, сексуальную, эксклюзивную…

— Короче говоря, — перебил его Прыжков, — если она вылезет с этим «Серебряным полетом», то я выступать не буду. Думай, выбирай.

Раскрасневшийся и вспотевший продюсер покорно вышел из артистической. В глубине души все кипело, он был готов растерзать этого Прыжкова. За время сотрудничества, то есть за два года, тот ему истрепал все нервы. Только привыкнет к одним его капризам, как появляются другие. Не случайно все коллеги его терпеть не могут. Есть какие-то группировки, кто-то с кем-то дружит. А этот хмырь всегда один, вокруг него пустыня. Да и кому нужен человек с таким говнистым характером! Скорей бы расплеваться с ним и уехать вообще отсюда. Пока же он вынужден улаживать дела этого вздорного самодура.

— Наташенька, можно вас на минутку? — позвал он стоявшую рядом с Андреем Козельскую и, когда та приблизилась к нему, трагическим тоном зашептал: — Наташенька, как это часто бывает, сегодня произошла очередная накладка. Оказывается, Игорь хотел подготовить вам приятный сюрприз и разучил вашу восхитительную песню «Серебряный полет». Как раз сегодня он собирается ее исполнить. Сами понимаете, дважды петь одну и ту же песню нельзя. Не тот случай…

— Что же теперь делать? — пролепетала Наташа, чувствуя, что вот-вот разревется.

— Ничего. Держать себя в руках, не преувеличивать масштабы трагедии. Вы делаете первые шаги в шоу-бизнесе и должны знать, что подобные накладки тут в порядке вещей. Не одно, так другое. Не понос, так золотуха. Ну, раз так получилось!.. — Валерий Яковлевич беспомощно развел руками, на его лице появилась привычная обезоруживающая улыбка. — Все-таки, как ни крути, у Игоря есть определенное имя. Если он откажется выступать, разразится страшный скандал, который отразится и на мне, и на вас. Прыж-кову он тоже навредит, но ведь этот психопат не думает о последствиях. А нам с вами подумать нужно. Игорь настолько злопамятный человек, что не успокоится, пока не угробит вас как артистку. Поэтому мой вам совет — не связывайтесь с ним, уступите. И обратно — по-своему, он даже бывает благодарным. Потом он устроит десять ваших выступлений, будет всячески рекламировать ваши песни. То есть в дальнейшем нынешний отказ может оказаться гораздо полезней выступления…

— Хорошо, Валерий Яковлевич, — кротко кивнула Наташа. — Я выступать не буду.

Шифман видел, как она отбежала в сторону и уткнулась в грудь поджидавшего ее Андрея. Спина девушки сотрясалась от рыданий.

Посчитав это дело улаженным, продюсер вновь отправился к Прыжкову. Сейчас он скажет, что Наташа отказалась выступать, и тот успокоится. Тогда можно сообщить о главной неприятной новости. Совпадение песен было случайным, этот конфликт явился для Шифмана непредвиденной нагрузкой. А вот то обстоятельство, что Игорю придется выступать перед Светлояровой, предпоследним номером, непрерывно беспокоило его со вчерашнего дня, с того момента, как сам узнал об этом. Представлял, как Игорь взбеленится. Однако Сандомирский в последний момент настоял — что тут можно поделать. Неужели Танькин продюсер, Костя Халатин, хорошо его забашлял? Костя и ему, Шифману, предлагал деньги в качестве отступного. Но он, разумеется, не взял. Тот момент могли запросто снимать на видеокамеру, Танька уже пару раз на таком деле попадалась. Не хватало еще, чтобы Игорю говорили, будто его продюсера подкупили, и он согласился пропустить Светлоярову последней. Нет уж, по крайней мере в этом он будет чист.

Менеджер скромной туристической фирмы «Топ-топ» Эдуард Саблин с унынием думал о перспективах своей работы. Желающих ездить за границу становится меньше. Взорвались электрички в Испании, участились теракты в Израиле. А это — его направления. Хозяин «Топ-топа» понимает, что виной всему являются объективные причины, не обвиняет ни в чем Саблина. Он и сам старался выправить положение. Предложил опять тиснуть рекламу в газетах, которую в последний раз давали в начале лета. Теперь, когда сезон катится к финишу, особенно важно напомнить людям о своем существовании.

— Предварительно проверь, у кого тиражи побольше, — посоветовал хозяин, — туда и дадим.

Пошарил Эдуард по Интернету, выписал названия, тиражи. Вдруг в одном месте наткнулся на новый городской бюллетень, в выходных данных указано: «Директор С. Ледовских». Это же наверняка Стаська. Саблин слышал, что тот давно завязал с музыкой и занялся распространением, торгует газетами и журналами. А оттуда до издательской деятельности один шаг. Видимо, подумал: почему он должен толкать чужие газеты, когда выгоднее свою печатать?

Хорошо бы пропустить их рекламу через Стасика, все-таки не чужой человек. Эдуард и живет с ним рядом, и в одной школе они учились, правда, в разных классах, они и выпивали вместе. С таким легче найти общий язык, и сотрудничество их может оказаться взаимовыгодным.

По телефону Станислав врубился не сразу, а узнав Эдуарда, разговаривал доброжелательно, назначил время для встречи. И вот Саблин заходит в кабинет, обставленный дорогой офисной мебелью. Судя по интерьеру, дела у Ледовских в полном порядке.

Сначала поговорили о том о сем, вспомнили школу, общих знакомых. Эдуард рассказал о трудностях своего агентства, о том, что собираются дать рекламу.

— Очень хорошо, — одобрил Станислав. — Наши сотрудники получают за привлечение рекламы десять процентов. И тебе отстегну столько же.

— Десять процентов, — разочарованно протянул Саблин. — Я надеялся на больше.

— Интересно, на сколько?

— На сто.

— Хороший аппетит, — кивнул издатель.

— Нет, я понимаю, так дела не делаются. Я хотел предложить, чтобы ты нашу рекламу напечатал бесплатно. А деньги, которые заплатит агентство, отдал мне.

— Ясный перец. По старой дружбе?

— Опять же не совсем так. Я надеюсь, оказать тебе услугу.

Ледовских начал терять терпение от этого вымогательства. Он сказал:

— Самую большую услугу ты окажешь мне, если сейчас уйдешь и больше не будешь здесь появляться.

— Какой ты все-таки нетерпеливый, — вздохнул Эдуард. — Гонишь меня прочь, не дослушав до конца. Не узнав, чем я могу быть полезен.

— Ну, чем?

— Вот это другой разговор. — Саблин поудобнее устроился в кресле, закурил, после чего спросил: — Скажи, пожалуйста, ты хочешь знать, кто раскурочил тогда твою студию?

— Конечно.

— Могу сказать.

— Хм. — Теперь уже и Станислав закурил, пытаясь унять свои нервы. — Откуда ты это знаешь?

— Какая разница?

— Да есть. Вдруг я пожелаю устроить этим людям веселую жизнь, а потом выяснится, что ты все выдумал.

— Зачем же мне выдумывать?

— Чтобы деньги получить.

Саблин почувствовал, что деньги уплывают из рук. Действительно, твердых доказательств у него нет. Ни фотографий, ни других свидетелей.

— Ты когда узнал об этом?

— В ту же ночь. Случайно увидел. Сотворил это один человек. Причем ты его прекрасно знаешь.

— Почему же ты молчал так долго?!

— Эдуард, потупился.

— Если бы ты сказал сразу, я бы тебе доверял. А так? Пять лет ты это скрывал, а теперь хочешь продать на кого-то компромат. Сам подумай, зачем я стану покупать кота в мешке?

— Ладно, Стасик, — сказал после томительной паузы Саблин. — Ничего я с тебя брать не стану. Просто скажу. А уж когда ты разберешься и убедишься в моей правоте, тогда окажешь мне материальную помощь.

— Деньги у меня есть, не пожалею.

— В том, что сделал именно этот человек, я даю тебе стопроцентную гарантию. Ты же знаешь, я живу в том доме, где была твоя студия…

Раньше там помещалась обувная мастерская. Это был подвал, куда вела дверь в торце дома. В один прекрасный день мастерская закрылась, и примерно с месяц помещение пустовало, хотя вывеска еще оставалась на месте. А потом и ее сняли — когда в подвал въехала студия звукозаписи. Жильцы дома узнавали обо всем быстро: и что мастерская закрылась, и что студия оборудована. Подробности о ней первым услышал Эдик, который однажды повстречал возле дома Стасика Ледовских. Тот сразу расхвастался, повел его в студию, все показал. Саблину это было не очень интересно. Выслушал для приличия да и забыл.