Постучавшись в дверь, зашел Шифман. Со своей неизменной улыбочкой он извинился перед Наташей за то, что не может сейчас ее послушать. Ему срочно нужно ехать в банк, перечислять деньги за аренду зала, но как только освободится, сразу приедет. Вслед за ним явился руководитель ансамбля. Он сказал, что за музыкантами неожиданно прислали машину с телестудии, просят их принять участие в ток-шоу. Он даже попросил Наташу перенести свое выступление на завтра, но Прыжков отчаянно запротестовал:

— Да как ты не врубишься, что у девушки настрой!

Руководитель начал оправдываться, и Наташа успокоила его:

— Да я прослушаюсь и сегодня, и завтра. Петь для меня — настоящее удовольствие.

— Учись! — громогласно закричал Прыжков. — Вот как должны вести себя настоящие артисты, а не делать все из-под палки, как ты и твой ансамбль. Наташа предложила замечательный вариант. За такое творческое горение нужно выпить.

Он снова наполнил фужеры, на этот раз три, и выспренно продекламировал:

— «Ведь если я гореть не буду, — в упор посмотрел на Наташу, — и если ты гореть не будешь, — не сводя с нее глаз, показал рукой в сторону руководителя, — и если он гореть не будет, то кто же здесь рассеет тьму?».

Когда все выпили, Игорь спросил:

— Знаете, кто это написал?

Наташа не знала.

— Назым Хикмет, турок. А перевел Давид Самойлов. Тоже не ахти какой русский. Ну да бог с ними, слова-то хорошие.

Закусив печеньицем, руководитель ансамбля, еще раз извинившись, ушел.

— А мне нравится! — воскликнул Прыжков с такой залихватской удалью, будто пытался кого-то переубедить. — Созданы идеальные условия. Можно послушать ваше пение, что называется, в стерильных условиях — без помех. Давайте для страховки закроем даже дверь, чтобы случайно кто-нибудь не ввалился.

Он запер дверь на ключ. Наташа сказала, что ей удобней петь сидя на стуле. Прыжков поставил стул посередине комнаты, а сам плюхнулся в кресло, стоявшее возле раскрытой балконной двери.

— Вы сами песни пишете?

— И свои пишу, и чужие пою.

— А слова?

— Стихи я сочиняю, но редко.

— Может, лучше начать именно с таких, где и слова и музыка ваши?

Наташа была благодарна за такое предложение. В глубине души ей хотелось предстать перед певцом больше автором, а не исполнительницей.

Ее голос лился под мерное звучание гитары. Прыжков слушал внимательно, не сводя с нее немигающих глаз и почти не шевелясь. После каждой песни он давал краткую оценку, которые раз от раза становились все восторженней, что вдохновляло Наташу до головокружения. Ей хотелось не переставая петь для этого красивого человека, такого чуткого, такого понимающего. Подумать только: она находится с глазу на глаз со знаменитым певцом! Тысячи женщин мечтают увидеть его хотя бы на сцене, хотя бы издали. Она же запросто сидит рядом с ним, и сейчас в целом никто больше не видит его.

Ей казалось, она пела очень долго. На самом деле прошло всего лишь полчаса, когда Прыжков предложил сделать передышку. Наташа была приятно удивлена его заботливостью. Сама-то она забыла о том, что Иван Иванович рекомендовал своим ученикам петь ограниченное количество времени, причем с частыми перерывами. Иначе можно повредить мышцы гортани.

Они подсели к столику, Игорь опять налил шампанское, предложил выпить за ее уникальный талант.

— Уникальность вашего голоса очевидна, — с мечтательным видом произнес он. — С таким талантом не пропадешь. Мне кажется, ваши песни являются одной из вершин современной музыкальной лирики. Вы даже не представляете, до какой степени я как певец, как человек искусства благодарен вам за поис-тине королевский подарок. Только по-настоящему богатый творец может быть столь щедрым…

Он не переставая что-то говорил, однако Наташа уже не улавливала смысла его слов. Только чувствовала, что от этой нежной интонации ей становится донельзя приятно, что ее тело наполняется загадочной силой. И ей трудно поверить, что девичьи грезы стали явью, что голос, который прежде с замиранием сердца слышала по радио, звучит возле ее уха, настолько близко, что его губы коснулись щеки, что горячие ладони певца касаются ее спины, под блузкой… И вот снова прошла вечность, его лохматая голова покоится на ее груди, сильные руки ласкают то плечи, то бедра.

— Что-то слишком непомерно разрастается география наших поисков, — покачал головой Турецкий. — Козельская — в Америке, Вострецов — на Дальнем Востоке. Пора сужать, пора постепенно приближаться к месту преступления. Нельзя же объять весь мир. Для начала вернемся хотя бы в Пермь. Нужно озадачить коллег из городского ОВД. Пусть пошукают, у кого мог быть куплен в бильярдной серебровский паспорт. Сам он его продал или через кого-то? Или у него украли документы, тогда чья это работа? Займись этим, Володя.

Яковлев быстро послал запрос, и вскоре ему позвонил из Перми оперуполномоченный управления уголовного розыска пермского ГУВД лейтенант Урусов. Получив задание от начальника отдела, он хотел уточнить подробности поручения. Володя подробно объяснил.

Прежде чем отправиться на указанное место, Олег Урусов позвонил тамошнему участковому Ильгизу, которого хорошо знал.

— Этой бильярдной уже и в помине нет, — ответил тот.

Час от часу не легче.

— Куда же она подевалась? Переехала или просто закрылась?

— Понятия не имею. Я тут два года работаю. Когда пришел, бильярдной уже не было.

— Не могли же ее просто взять и вышвырнуть на улицу. Дорогие столы, оборудование, наверняка был владелец.

— Олег, если хочешь, я попытаюсь узнать.

— Не надо, Ильгиз, я сам съезжу.

Не доложишь же начальству, что задание не выполнено, поскольку объекта не существует. Понятно, майор тогда разнесет его в пух и перья и правильно сделает. В данном случае дежурные наставления майора насчет проявления инициативы подходят как нельзя лучше. Придется идти в администрацию рынка и там разбираться.

В администрации народу было, как на самом рынке. Граждане с озабоченным видом перебегали из одной комнаты в другую, держа в руках многочисленные бумажки. Перед некоторыми дверями маялись очереди. Тихая заводь, против всяческих ожиданий, оказалась лишь подле директорского кабинета. Туда оперативник попал без малейших препятствий.

Выслушав просьбу Урусова, директор несколько раздраженно отправил его к своему заместителю, мол, тот должен быть в курсе дела, поскольку непосредственно занимается арендой.

Заместитель, который в безупречном сером костюме выглядел намного солидней директора, подтвердил, что бильярдная действительно находилась в том помещении.

— Почему они уехали? Прогорели?

— Мне кажется, наоборот — расширились. То ли боулинг вдобавок открыли, то ли рулетку.

— Где они сейчас находятся?

— Чего не знаю, того не знаю, — обескураживающе улыбнулся замдиректора. — Думаю, вам это будет легко установить. Я знаю имя владельца, он же регистрировал свое заведение в городской администрации. Можете там проверить. Это Юрий Антонович Домогацкий.

Действительно, сотрудница лицензионного управления, куда пришел лейтенант, сразу сказала по памяти:

— У Домогацкого игорный дом «Восточный диван» на Интернациональной улице. Сейчас я уточню адрес.

Она проделала недолгие манипуляции с компьютерной мышью, после чего подтвердила:

— Да, Интернациональная улица, двадцать два.