Между тем Мехмед не терял времени. В наиболее узком месте Босфора, непосредственно напротив замка, который построил его прадед Баязид I на азиатском берегу, он решил воздвигнуть еще один. Эти две крепости должны были обеспечить полный контроль над проливом. (Правда, земля под этот новый замок теоретически принадлежала Византии, но, как указывал Мехмед, она не могла удержать ее.) В начале весны 1452 г. все церкви и монастыри в непосредственной близости от будущей крепости были разрушены, чтобы обеспечить дополнительный материал для строительства, и 15 апреля работы по ее возведению начались. Через девятнадцать с половиной недель, 31 августа, сооружение большого замка Румели-Хисар завершилось, и он выглядел примерно так же, как и сегодня. Затем султан установил три тяжелых орудия на ближайшей к берегу башне и обнародовал указ, согласно которому всякий проходящий мимо корабль независимо от того, к какой нации или стране он относился, должен был останавливаться для досмотра. В конце ноября капитан венецианского судна, которое везло продовольствие в Константинополь, проигнорировал это распоряжение. Оно было пущено ко дну. Матросов казнили; капитана Антонио Риццо посадили на кол и выставили его тело в назидание всем, кто захочет последовать его примеру.
В начале следующего года турецкий флот начал сосредоточиваться у полуострова Галлиполи. Судя по всему, он насчитывал не менее десяти бирем и шести трирем [190], пятнадцати обычных галер, примерно семьдесят пять быстроходных баркасов, двадцать тяжелых парусных барж, множество шлюпок и транспортов. Даже ближайшие советники султана, как говорят, удивлялись мощи этой огромной армады, но куда более сильное впечатление производила она на византийцев, которые увидели ее через неделю или две, после того как флот медленно пересек Мраморное море, чтобы стать на якорь у самых стен их города.
Тем временем османская армия собиралась во Фракии. Греческие оценки ее численности (300–400 000 человек), конечно, несерьезны. Турецкие источники — по-видимому, более надежные — сообщают примерно о 80 000 воинах регулярной армии и 20 000 — ополченцах, или башибузуках. К числу первых относилось примерно 12 000 янычар. Солдат для этих элитных войск султана набирали в детском возрасте в христианских семьях по всей империи, насильно обращали в ислам и воспитывали в строгих условиях настоящих воинов и твердых в вере мусульман. Из некоторых делали к тому же саперов и инженеров. Юридически они были рабами, не имевшими прав за пределами армии. Они получали регулярное жалованье и были кем угодно, но не слугами. Незадолго до 1451 г. они едва не устроили мятеж, требуя повышения жалованья, и восстания янычар стали обычным явлением в турецкой истории вплоть до XIX века.
Мехмед гордился своей армией еще больше — флотом, но особенно — артиллерией. Орудия (достаточно примитивной формы) уже использовались более сотни лет; Эдуард III применял их при осаде Кале в 1347 г., они были известны в Северной Италии за добрую четверть столетия до того, но в те давние дни они еще оказывались бессильны против мощных каменных стен. В 1446 г., как мы уже видели, они достаточно эффективно показали себя при разрушении укреплений Гаксамилиона близ Коринфа, но лишь в 1452 г., когда германский инженер по имени Урбан предложил свои услуги, султан приказал изготовить огромные орудия, которые смогли бы сокрушить даже стены Вавилона. Первое орудие уничтожило венецианское судно у Румели-Хисар. Мехмед повелел сделать еще одно, таких же размеров. Его распоряжение было выполнено в январе 1453 г. Говорят, что орудие имело двадцать семь футов в длину и два с половиной фута калибр. Бронзовый ствол имел толщину восемь дюймов. Когда проводились испытания, ядро весом 1340 фунтов пролетело более мили, прежде чем ушло на шесть футов в землю. Две сотни инженеров были отправлены для того, чтобы подготовить переправку зловещей конструкции к Константинополю — выровнять дорогу и укрепить мосты. И вот в начале марта орудие отправилось в путь, влекомое тремя сотнями пар быков, которым на всякий случай помогали еще 200 человек.
Сам султан покинул Адрианополь 23 марта. Армии Средневековья, особенно если везли с собой снаряжение для осады, двигались медленно, однако уже 5 апреля Мехмед разбил шатер у стен Константинополя, куда основная масса его войск подошла еще за три дня до этого. Решив не терять времени, он сразу же отправил парламентеров под белым флагом предложить императору принять ислам, обещая, что все подданные империи, их семьи и имущество не будут тронуты, если они немедленно сдадутся, но если же они откажутся, то пусть не ждут снисхождения.
Как и следовало ожидать, это предложение осталось без ответа. Ранним утром 6 апреля турецкие пушки открыли огонь.
Жители Константинополя также не теряли времени даром: ремонтировали и укрепляли оборонительные сооружения, очищали рвы, делали запасы продовольствия, стрел, оружия, тяжелых камней и всего, что могло понадобиться. Тем временем их император разослал письма с призывами к Западу о помощи, но реакция, как обычно, была вялой. В феврале венецианский сенат наконец решил отправить в Константинополь два транспорта — 400 человек на борту каждого из них, а также 15 галер, и сразу, как только будут готовы. Но этот флот покинул венецианскую лагуну не раньше 20 апреля. К чести для Serenissima, венецианская колония в византийской столице дала достойный ответ на просьбы императора, гарантировав, что ни один из ее кораблей не вернется на родину. В целом венецианцы могли снарядить девять торговых судов, включая три из их колонии на Крите. [191]
В число защитников города входил отряд генуэзцев. Многие из них, как можно было ожидать, явились из генуэзской колонии в Галате — большого иностранного района Константинополя, находившегося к северо-востоку бухты Золотой Рог. Кроме того, значительная группа прибыла из самой Генуи — примерно 700 молодых людей, которых ужаснуло равнодушие их правительства, обещавшего прислать Константину всего лишь один корабль, и решила бороться за христианство. Их предводитель, Джованни Джустиниани Лонго, принадлежал к одной из самых влиятельных фамилий республики и слыл специалистом в осадном деле. Союзники, подобные ему и его людям, представляли особую ценность. Но хотя их присутствие и могло несколько подбодрить императора, надежды на успех не давало. В бухте Золотой Рог стояло всего 26 его кораблей — совсем не много по сравнению с османским флотом. В конце марта он приказал своему секретарю Георгию Сфрандзи, который оставил подробный рассказ об осаде, произвести перепись всех боеспособных мужчин в городе, включая священников и монахов, — всех, кого можно было поставить на стены. Население Константинополя катастрофически уменьшилось в результате десяти вспышек чумы в предшествующее столетие. Но даже несмотря на это, итоговая цифра оказалась много хуже, чем можно было ожидать: 4983 греков и около 2000 иностранцев. Для обороны миль стены против армии Мехмеда численностью 100 000, император мог выставить менее 7000 человек.
Сухопутные стены, на которые той роковой весной 1453 г. возлагали свои надежды жители византийской столицы, тянулись от берегов Мраморного моря до верхнего края бухты Золотой Рог, образуя западную границу города. Они стояли уже более тысячи лет. Строительство этого бастиона, известного как стены Феодосия со времени императора Феодосия II, в правление которого тайно и сооружался (в действительности завершилось в 413 г.), когда сам он был еще ребенком. В условиях средневековой осадной войны эти стены оказывались непреодолимыми. Любой атакующей армии сначала приходилось преодолевать ров шириной примерно 60 футов, значительная часть которого в случае необходимости могла заполняться водой на глубину 30 футов. За рвом шел низкий зубчатый бруствер с насыпью позади него приблизительно 30 футов шириной, а затем внешняя стена 7 футов толщиной и почти 30 высотой, с 96 башнями на равном расстоянии друг от друга. Внутри этой стены помещалась еще одна широкая насыпь, а за ней — главная часть оборонительного комплекса: большая внутренняя стена примерно 16 футов толщиной у основания и 40 высотой. Она также имела девяносто шесть башен, чередовавшихся с башнями внешнего бастиона. Все это представляло собой, можно почти не сомневаться, самую мощную систему городских укреплений, созданную в Средние века.
