Весть о падении Константинополя и вместе с ним Византийской империи облетела христианский мир, повергнув его в ужас. Когда беглецы стали растекаться по западному миру, они принесли с собой эпические истории, которые нисколько не теряли из-за того, что это были только рассказы. Но западный мир, хотя его охватил сильный и неподдельный страх, не особенно изменил свое поведение. Два государства, которых происшедшее задевало более остальных, Венеция и Генуя, не теряли времени, стремясь договориться с султаном на наилучших условиях.

Высланный на помощь Константинополю венецианский флот, в действительности снаряженный во многом за счет папы Николая V, бросил якорь вблизи Хиоса, ожидая благоприятного ветра, чтобы продолжить путь к Константинополю, когда какие-то генуэзские суда, ускользнувшие из Галаты, принесли весть о происшедшем. Командир эскадры Джакомо Лоредан сразу же ретировался к Эвбее, где стал ожидать дальнейших указаний. Тем временем был отправлен специальный посланник Бартоломео Марчелло, чтобы поздравить Мехмеда с победой, подчеркнуть безусловную готовность республики соблюдать мирный договор, заключенный с его отцом и подтвержденный им самим, и просить возвратить все венецианские корабли, оставшиеся в Константинополе, указав, что это не военные, а торговые суда. В случае согласия султана возобновить договор Марчелло должен был спросить, будет ли позволено Венеции оставить в городе ее торговую колонию с сохранением за ней тех же прав и привилегий, которыми она пользовалась при власти византийцев. Мехмед оказался не слишком податливым. После переговоров, длившихся более полугода, турки отпустили корабли и пленных и позволили жителям венецианской колонии вернуться домой. Однако о тех территориальных и коммерческих уступках, на которых основывалось ее прежнее могущество и богатство, речи больше не шло. Латинское присутствие на Востоке уже начало клониться к закату.

Для генуэзцев на карту было поставлено больше, чем для венецианцев, и они продолжали вести двойную игру. В Галате их подеста велел открыть ворота, когда появились турки, и сделал все возможное, чтобы помешать массовому отъезду своих соотечественников. Через некоторое время ему дали гарантии, что генуэзцы из Галаты сохраняют права на свое имущество и могут исповедовать свою религию беспрепятственно, но не звонить в колокола и не строить новых церквей, они должны сдать оружие и разрушить укрепления и цитадель. Теоретически генуэзские торговые колонии на Черноморском побережье, включая богатый порт Каффу в Крыму, сохранили право на существование, но после смерти Антонио Риццо не многие моряки отваживались пройти через проливы, редкие купцы были готовы платить огромные пошлины. За исключением острова Хиос, на котором генуэзцы оставались вплоть до 1566 г., столетней генуэзской торговой империи пришел конец.

Что касается Рима, то папа Николай не проявил такого цинизма и приверженности исключительно собственным интересам, как торговые республики. Он сделал все возможное, чтобы побудить Запад к Крестовому походу. Эту идею горячо поддержали два кардинала-грека, Виссарион и Исидор, а также папский легат в Германии Эней Сильвий Пикколомини, будущий папа Пий II. Но все было тщетно. За два-три столетия до этого рвения христиан оказалось достаточно, чтобы организовать поход для освобождения святых мест. С наступлением ренессансного гуманизма прежний религиозный пыл стал угасать. Европа пришла в замешательство, и Византия погибла. В противостоянии с османской армией, сильной более, чем когда-либо, старая империя не имела никаких шансов на успех.

В десятилетие, последовавшее за падением Константинополя, было проведено множество операций по «зачистке», особенно в Греции, где латинское Афинское герцогство прекратило свое существование после взятия города турками. Последний герцог, Франко Аччайуоли, был убит четыре года спустя, когда деспотат Морея, куда он бежал, постигла та же участь. Венецианская колония Негропонте, более известная как остров Эвбея, пала в 1470 г. Сохранилось всего несколько христианских форпостов, включая Крит, Кипр, одну-две крепости в Морее и немногие острова Эгейского моря, особенно Корфу, Кефалония и Дзанте, а также узкая полоска на побережье Далмации. Все это сохраняла за собой Венеция. Но на балканском хинтерланде (районе, расположенном вглубь от прибрежной полосы) часть Боснии была захвачена турками не позднее 1438 г., а оставшаяся, включая Герцеговину на юге, перешла под их власть между 1463 и 1480 гг.

Оставалась, однако, еще одна твердыня — остров Родос, который с 1306 г. рыцари ордена Святого Иоанна превратили в больницу и одновременно в оплот борьбы против неверных. Для Запада они были передовой линией обороны от нашествия ислама: не средневековый анахронизм, но, по-видимому, истинные избавители христианства. А для султана Мехмеда, с другой стороны, они были занозой, которая постоянно беспокоила его, и весной 1480 г. он организовал экспедицию против них. Его армия насчитывала, вероятно, примерно 70 000 человек, которых перевез флот, состоявший приблизительно из 50 кораблей. На судах находилось также несколько орудий большой ударной силы типа тех, что помогли им сломить Константинополь. Такому великому множеству врагов рыцари могли противопоставить 600 членов ордена, а также где-то 1500 наемников и воинов местного ополчения. Они могли также рассчитывать на активную поддержку самих родосцев, которые все до последнего человека были христианами. Ими руководил великий магистр, пятидесятисемилетний Пьер д’Обюссон. Несколькими годами ранее, предвидя неизбежное нападение турок, он пригласил лучших военных инженеров того времени, чтобы они сделали Родос максимально неприступным. Теперь, когда наконец появились турки, защитники были готовы встретить их.

Осада началась 23 мая. Уже к середине июня городские стены, на которые падало примерно по 1000 ядер в сутки, начали рушиться, но рыцари тем не менее продолжали держаться. 27 июля начался решающий штурм. Как обычно, башибузуки проложили дорогу следовавшим за ними янычарам. Прорвавшись через то, что еще оставалось от стены, к так называемой Итальянской башне, они сумели установить над городом знамя пророка. Затем, однако, рыцари предприняли мощную контратаку. Вскоре великий магистр был ранен, но неожиданно в рядах башибузуков началась паника. Они дрогнули и побежали. Почему так произошло, остается загадкой. Говорили даже, что они испугались вида развевавшихся на ветру христианских знамен с изображением Девы Марии и святых. В конце концов, речь шла о мусульманах, подавляющее большинство которых никогда не видело двухмерных изображений человеческого лица или фигуры. Какими бы ни были причины, произошел редкий случай в истории осад, когда идущая на приступ армия обратилась в бегство, после того как в стене уже образовались проломы. В один миг триумф превратился для турецкой армии в катастрофу. Примерно 4000 человек погибло, в том числе 300 янычар, вторгшихся в еврейский квартал и там отрезанных.

Рыцари выиграли битву, но не выиграли войну. Взбешенный поражением, султан Мехмед немедленно приказал собирать новую армию, которой решил командовать в следующем году сам. Если бы он так и поступил, у Родоса не осталось бы шансов — укрепления не успели бы восстановить. Но весной 1481 г., когда султан уже отправился на юг через Малую Азию, чтобы возглавить поход, его неожиданно свалил приступ дизентерии. Через день-два он умер. Рыцари ордена Святого Иоанна удерживали остров еще сорок лет, но теперь это был остров лишь в чисто географическом смысле. Восточное Средиземноморье стало, в сущности, мусульманским морем.

Тем временем в Западном Средиземноморье христианство вновь переживало период расцвета. События испанской Реконкисты развивались медленно, но 17 октября 1469 г. произошло важнейшее для Испании событие (возможно, это одна из наиболее значимых дат всей испанской истории) — бракосочетание Фердинанда II Арагонского и его кузины Изабеллы Кастильской. Ни один из них не владел короной; брак далеко не сразу положил начало существованию единой Испании; два королевства еще не слились воедино. Монархи — los Reyes Catolicos, «католические короли» (если воспользоваться наименованием, данным им испанским папой из рода Борджиа Александром VI), сделавшись вскоре владыками каждый в своей стране, оставались всего лишь консортами в государствах друг друга. Из двух стран Кастилия являлась «старшей»: по условиям брачного договора Фердинанд обязывался соблюдать законы и обычаи Кастилии, жить в Кастилии (и никогда не покидать ее без разрешения супруги) и всегда признавать ее старшинство как правительницы Кастилии. Сам же он носил королевский титул лишь как «титул учтивости». Тем не менее когда он унаследовал арагонский трон, его власть также распространилась на Каталонию, Валенсию и Балеарские острова, а также, конечно, и на великий город Барселону, торговое значение которого — с того момента, как падение Константинополя заставило Геную и Венецию присмиреть, — сделалось так же велико, как и у этих городов; она разместила свои фактории и консульства в Александрии и даже в еще более отдаленных краях.