— Рада слышать. Ну а что у тебя? — спросила она. — Что это была за кошечка? И что с твоим лицом? Обсудим?

— Нет, — отрезал я.

— Жаль. Меня бы это немного утешило.

— Тогда ты приехала не вовремя.

— Ты злишься, что я приехала?

— Нет. Просто не знаю, что могу для тебя сделать. Кайл выкопал себе могилу и продолжает копать дальше.

Я засунул руку в карман, вытащил пакет, который нашел в машине, и показал ей.

Беки ударила себя по щеке и повернулась к душевой.

— Сукин ты сын! — закричала она и добавила, оборачиваясь ко мне: — Клянусь, я понятия не имела.

— Верю. Но ты многого о нем не знала. Например, что он манипулировал тобой, чтобы попасть в квартиру. И только потому, что ему нужны были наркотики. Возможно, в пакете не только кокаин, но еще и метамфетамин.

— Ну уж нет, — сердито сказала она. — Он ни разу…

Она засомневалась.

— И что мне теперь делать? — спросила она, тяжело усевшись на край кровати.

Я пожал плечами и сунул пакет в карман.

— Извини, что приехала, — с несчастным видом пробормотала она. — Я испугалась до смерти и не знала, куда деваться. Как только я подумала о тебе, у меня появилась какая-то цель. Это было глупо.

— Ты правильно поступила, — сказал я. — Я бы сделал то же самое.

— Правда?

— Я бы не стал тебе врать.

Я прошел через комнату и распахнул дверь ванной. Кайл с открытым ртом сидел на полу спиной к стене и тихонько похрапывал. Я заметил, что дверь ванной, как и в моем номере, имеет замок, потом бросил пачку сигарет ему на колени, вытащил ключ и вышел из ванной. После этого я запер дверь снаружи и положил ключ в карман.

— Поспи, — сказал я Беки.

— Ты не отдашь мне ключ?

— Нет.

Вернувшись в свой номер, я лег на кровать и уставился в потолок. В голове моей было много всего, о чем я не хотел думать. Джесси и то, что случилось сегодня. Воспоминание о лице Билла, когда он посмотрел на меня в коридоре, поняв, что я имею в виду. А я во всей этой катавасии не сумел сделать главное: выяснить, знал ли Билл о нас с Дженни и, как следствие, может ли иметь навязчивая идея Эллен про наказание какое-то отношение к моей жизни. Но даже если бы это не вызывало сомнений, следующий шаг требовал от меня поверить в то, во что я не верил.

Мысли путались и все время возвращались к одному и тому же: моя рука, накрывшая руку женщины в пустой пиццерии. Какой она казалась большой и плотной, эта рука, и какой теплой. И еще то, что Кристина, уходя, сказала: «За нас уплачено» — не «Я заплатила». Ерунда, конечно, и, вероятно, добился я только одного — усложнил единственные нормальные отношения с кем-то в этом городе, но, соскальзывая в сон, я ни о чем не жалел. Иногда то, что вы делаете спонтанно, и есть максимальное приближение к откровенности, на какое вы способны.

Перед тем как окончательно вырубиться, я сунул руку в карман, вытащил телефон и положил на прикроватный столик, откуда наверняка должен был его услышать. Хотя мне вовсе не обязательно должен кто-то позвонить.

Никто не позвонил. Я спал, и мне снились сны.

Во сне стояла полночь, и я в одиночестве шел по улицам Блэк-Риджа. Было что-то особенное в изгибе главной улицы, идущей с востока на запад, в том, как это воздействовало на меня, и я понял, что нахожусь рядом с мотелем, в котором мы встречались с Дженни Рейнз.

Все здание было погружено в темноту, на парковке — ни одной машины. Я стоял, обводя здание взглядом и чувствуя горькое раскаяние за то, чем занимался в этих стенах, и вдруг увидел, как раздвинулись занавески на одном из окон.

Было слишком темно, чтобы разглядеть, кто или что приподняло их, но мне показалось, что в лунном свете я увидел бледный овал.

Я развернулся на негнущихся ногах и пошел по городу, петляя по коротким улочкам, и наконец оказался на Келли-стрит. В окне кофейни «Сестры Райт» снова было стекло, хотя и сильно растрескавшееся — трещины расходились, как паутина, от центра, и я, казалось, узнал этот рисунок. В середине виднелись потеки крови, формой немного напоминавшие животное. Вернувшись к мотелю Мэри, я постоял некоторое время на дороге. Здесь повсюду горел свет, хотя комнаты пустовали.

Я услышал что-то у себя за спиной и повернулся.

Ничего не увидев, я пересек дорогу и углубился в лес, как несколько дней назад. Чем дальше я уходил, тем явственнее доносился до меня шум и бормотание далеких голосов.

Это напугало меня, но я припустил бегом в направлении этих звуков.

Я бежал все быстрее и быстрее, петляя среди деревьев, убежденный, что теперь не только слышу голоса, но и чувствую запах горящего дерева или чего-то в этом роде.

В темноте я не заметил большой корень, торчащий из земли, споткнулся, потерял равновесие и растянулся на земле. Из меня вышибло дыхание, в глазах потемнело, я словно готов был потерять сознание. Не знаю, что случилось бы, если бы потерял. Пришел бы потом в себя? Или умер бы?

Я перевернулся на спину и сел.

Среди деревьев стояли люди и смотрели на меня. Двое высоких, трое поменьше ростом.

Я не видел их лиц и не мог понять, далеко ли они. Я попытался отползти, неловко перебирая ногами, но они скользили по земле, не находя опоры.

Внезапно группа разделилась, и две высокие фигуры оказались ко мне гораздо ближе. Мужчина и женщина, изможденные, костлявые, в грязных, изношенных старомодных одеждах. Ближе ко мне находился мужчина — всего в нескольких футах, и когда он наклонился, словно пес, обнюхивающий незнакомца, я увидел шрамы на щеках и лбу, а еще свежие царапины, и я знал, что их рисунок совпадает с рисунком царапин на внешней стене моего номера, а еще — что это мое собственное лицо.

Потом все они исчезли.

Не было слышно ни звука голосов, ни воя ветра. Я поднялся на ноги и развернулся на сто восемьдесят градусов. В глазах у меня стало резать, а в ушах раздался рев, и наконец я услышал что-то, доносящееся из-под земли.

Я медленно повернулся, испытывая такой страх, как никогда в жизни.

И проснулся.

Она могла бы угнать машину. Навык у нее был, правда применительно к машинам определенного вида — наследство прежних дурных времен. Но она не хотела таким способом покидать город. Она хотела уехать как Эллен.

Не как Илена.

Она отправилась в прокатную компанию, где взяла единственную остававшуюся машину — какую-то безликую малолитражку. Клерк втолковывал ей всякие важные вещи о пробеге и страховке, о том, что она должна будет заправить машину, прежде чем сдать ее в конечном (неоговоренном) пункте, но она была не в состоянии воспринимать его слова. Она считала, что Джон ошибается, говоря о сотрясении, но голова у нее явно работала плохо. Она не могла вспомнить, когда ела в последний раз (явно еще до больницы), так что ее состояние вполне могло объясняться этим. Могло, но, вероятно, не объяснялось. Дело было в городе, в деревьях. Они все застряли у нее в голове.

Немного погодя клерк прекратил вещать и отдал ключи. Одновременно он пристально оглядел ее фигуру и отвел глаза, только когда она вперилась в него сердитым взглядом.

Она вышла на парковку за углом и встала в темноте, глядя на дешевенький автомобиль: ей давно не приходилось водить такие. Со времени знакомства с Джерри. Что ж, видимо, пора привыкать. Оставшихся денег надолго не хватит. Ей нужны будут работа, квартира и много чего еще, придется побродить по миру и попытаться найти что-то, что станет ей небезразлично. Если получится.

Время начинать все заново.

Заново.

И только сев за руль, она стала ощущать реальность происходящего, только теперь почувствовала боль и сомнения в связи с тем, что собиралась сделать: покинуть единственное место, где была по-настоящему счастлива. Да, причины ее счастья более не существовало — муж умер, ушел из жизни, но все же мы привязываемся к тем или иным местам. Думаем, что, живи мы в другом месте, все было бы хорошо. Или верим, что если покрасим лестницу яркой краской и выкинем старье из дома, то обновятся и наши мысли. Мы будем цепляться за любой лучик надежды, но не согласимся принять тот факт, что девяносто пять процентов мира, в котором мы обитаем, находятся внутри нашей черепной коробки.