Потом пришла телеграмма, что наши мальчики возвращаются домой из Италии. Не только вся семья, но и весь лагерь участвовал в приготовлении их встречи. Эти ребята стали символом всех тех, кого теперь, раньше и позднее, ждали домой. Они стали «нашими ребятами». Большая повозка из-под сена была украшена венками и цветами. Георг управлял упряжкой. Маленький Иоганнес ехал верхом на своем пони, Попкорне, а девочки и я, в наших лучших воскресных нарядах — на повозке. Ребята пересели из машины в повозку и ехали с триумфом в сопровождении ста двадцати гостей лагеря. Что за день! Только теперь я увидела, как много испытал Георг без единого звука за все эти тревожные годы неопределенности, теперь, когда тяжесть свалилась с его плеч.

Когда улеглась первая радость от сознания того, что мы снова были вместе, мальчики начали строить планы. Руперт на многие годы отложил свои личные планы, пожертвовав медицинской карьерой ради необходимости поддержания семьи в ее концертной деятельности. И мы высоко оценили это. Война показала, что больше он не был нам так необходим. Теперь он мог подумать о получении американской степени доктора медицины. Он поступил в Вермонтский университет, и снова отправился учиться.

Вернер, в котором фермер боролся с музыкантом, решил остаться на концертной работе, временами работая и на ферме.

Однажды у нас в лагере появились три девушки. Они приехали из семьи с десятью детьми. Они так подружились с нашими девочками, что этим же летом вернулись назад вместе с отцом, матерью и другими членами своей семьи. Это были замечательные люди, и у нас было так много общего. Как-то позднее, во время концертного тура, я получила письмо от Руперта, в котором он жаловался на то, как был одинок, и спрашивал, не знала ли я кого-нибудь, кого бы он мог навестить.

«Да, — ответила я, — я знаю кое-кого. Почему бы тебе не съездить в Фолл-Ривер повидать Лэджоев?»

А дальше последовало сияюще-счастливое объявление о его обручении с Генриеттой Лэджо, которое мы получили, находясь во время тура в Сиэтле. Да здравствует лагерь!

Когда Иосиф, молодой сын Иакова, попал в Египет, это было против его воли. Начало его жизни там было очень трудным. Но после множества тревог он снискал доверие людей и их правителя, и его изгнание обернулось триумфом. Он много раз удивлялся тому, зачем ему были даны новое имя и новая слава, пока однажды не узнал от путешественников, что на родине у него свирепствовал голод и люди умирали от голода. Тогда он понял, и с помощью своих новых соотечественников сумел использовать свою новую власть, чтобы помочь людям у себя на родине.

Нечто похожее произошло и с нами. Начало нашей жизни в нашем Египте было тяжелым. Мы тоже снискали доверие людей в новой стране. И когда мы создали себе новое имя и новую славу, наша ссылка тоже обернулась триумфом. Мы тоже удивлялись временами, что все это могло значить, пока тоже однажды не узнали, что на нашей прежней родине свирепствовал голод и люди умирали. Это было ответом, и было бы очень хорошо, сумей мы сейчас обратиться к нашему старому дому и, с помощью наших новых соотечественников, помочь старым.

Вот как произошло.

В январе 1947 года, за несколько дней до того, как нам было нужно снова уезжать на западное побережье, пришло письмо, адресованное певцам семьи Трапп. Оно было от главнокомандующего американской оккупационной армии в Австрии и лаконично описывало, как тяжело жилось людям в послевоенной Австрии. В письме содержалась просьба: не могли бы певцы семьи Трапп сделать что-нибудь для Австрии во время своих концертных туров?

Это был призыв, вызов. Письмо было вслух зачитано всей семье, после чего мы держали совет. Для этого нам нужно было зарегистрироваться. На следующий день мы отправились в нашу столицу, Монтпилиер, и основали «Trapp Family Austrian Relief, Inc.». Документ с печатью штата Вермонт свидетельствовал, что эта корпорация основана с целью «всеобщей помощи и поддержки бедным, перемещенным и несчастным лицам всех национальностей и верований в Соединенных Штатах и в любом другом месте» и что она была «организована не с целью получения прибыли, а исключительно в благотворительных целях». Первое собрание ассоциации прошло в офисе нашего мистера Уильяма Н. Териолта. На этом собрании были обсуждены и единодушно приняты уставные нормы корпорации и должным образом, единогласным голосованием, избран совет попечителей: президент Георг фон Трапп, вице-президент Мария фон Трапп, казначей преподобный Франц Вазнер, плюс два дополнительных служащих: секретарь Иоганна фон Трапп, клерк Вернер фон Трапп. Также было проголосовано, чтобы корпорация добыла зарегистрированную печать и резиновый штамп.

Теперь нам было разрешено собирать еду, одежду и деньги от побережья до побережья, причем пожертвования должны были быть удержаны из подоходного налога жертвователей. Это поразило нас. Нам говорили, что крупные фирмы, заводы, а также частные лица одно время именно по этой причине делали ужасно большие вклады в благотворительные дела. Мы видели, что денежные сборы приближаются к миллиону. Мы также напечатали листовки, которые намеревались распределять среди публики во время концертов. В них мы говорили, что наша родная страна, Австрия, которую знали и любили так много американцев, была в серьезнейшей опасности.

«Страна, которая дала миру Гайдна, Моцарта, Шуберта, Иоганна Штрауса, может погибнуть, если мы все вместе не поможем ей и не сделаем этого сейчас»; «все знают об условиях в крупных европейских странах, но вряд ли кто-нибудь знает о том, что происходит в Австрии, где люди почти лишились мужества и надежды». Мы говорили им, что «по всей Австрии население страдает от нехватки практически всего, а в Вене условия достигли пика страданий». Потом мы говорили: «Пусть социальная служащая сама расскажет о ее ежедневных попытках сотворить невозможное, — и цитировали подлинные письма, которые получали: „наши железнодорожные станции разрушены бомбами. Среди руин живут тысячи перемещенных людей, ожидая поездов, которые должны их забрать неизвестно куда, и каждый день прибывают сотни новых. Умершие и умирающие, тяжело больные лихорадкой и маленькие дети ютятся вместе среди разрушенных стен. У нас нет убежища для этих беднейших из бедных. Когда прибывают новые транспорты, мы обычно находим маленьких детей с пеленками, примерзшими к их истощенным телам, детей, одетых в газеты или старые тряпки, связанных вместе веревкой и кусками отломанной проволоки, и взрослых на всех стадиях голодания и истощения. Обычно эти люди находятся в товарном вагоне две недели или больше без всякой поддержки. Это абсолютно невозможно — описать состояние, в котором они прибывают. Нам нужна еда, одежда и материалы первой помощи для тысяч, но того, что у нас есть, едва ли достаточно для нескольких сотен“.

„Мы не можем получить игл. Приходится брать иглу напрокат за шиллинг в день, и горе, если сломаешь ее“.

Профессор Венского университета писал в письме к нам:

„Лично меня голод волнует не так сильно, но весьма затруднительно, что я не могу достать шнурков для ботинок, и приходится ходить без них“».

Дальше в листовке следовало: «Настоятельная необходимость помощи чувствуется и подчеркивается также командованием оккупационной американской армии. Совместно с местными австрийскими агентствами они недавно прислали нам более 5000 адресов наиболее нуждающихся людей».

Потом мы говорили, что основали нашу корпорацию и назвали ее «Trapp Family Austrian Relief, Inc.», чтобы наше имя могло стать гарантом того, что каждый цент, каждая вещь, достигнут места своего назначения: нуждающегося человека в Австрии. «У нас нет никаких накладных расходов. Мы делаем все своей семьей».

Затем мы предлагали пути помощи Австрии:

«1. Присылайте нам любую одежду или нескоропортящиеся продукты питания, без которых вы можете обойтись. Мы можем использовать все: шнурки, карандаши, иглы и нитки, шерстяные одеяла…