Петер любил справочники. Когда он повторно женился, и они ожидали своего первого ребенка, он незамедлительно приобрел справочник, который мог благополучно провести его через все последующие девять месяцев. На седьмом месяце справочник гласил: «Все ковры и занавески должны быть удалены из спальни, а стены и пол должны быть вымыты дезинфицирующим средством». Петер, у которого, как у майора, были под командой два ординарца, с книгой в руке встал посреди спальни, руководя этой акцией. В это время Лаура, его жена, поскользнулась на полу в кухне и, почувствовав странную боль, стала подниматься по лестнице, которая вела в спальню, зовя мужа:
— Пожалуйста, дорогой, позвони немедленно миссис X. (ее фрау Вогл).
Петер изумленно уставился на нее. Глядя на жену поверх очков, он беспомощно произнес:
— Лаура, это невозможно! Я только на седьмом месяце!
Дабы избежать следующего лета фестивалей, вместе с Петером и его семьей мы решили в июле-августе отправиться на юг и пожить на острове в Адриатическом море.
Мы не допускали никаких других мыслей на этот счет, как вдруг в конце февраля Георг получил от Петера письмо, в котором говорилось:
«Мой дорогой Георг,
мне очень неприятно сообщить тебе, что ваша идея о жизни на свежем воздухе не достаточно хороша, в чем я имел возможность убедиться на собственном опыте. Я провел несколько ночей на полу своей спальни, открыв окно и завернувшись в одеяло, в результате чего схватил самую тяжелую простуду в жизни. Мой долг перед семьей заставляет меня отказаться от наших планов на лето.
Твой любящий кузен, Петер».
Георг ответил:
«Дорогой Петер,
весьма сожалею о твоей простуде. Оставайся в постели, ней больше горячего грога, чтобы сильнее потеть — это самое лучшее. О лете не беспокойся. Разница между температурой в феврале в твоем доме на севере Германии и в июле на острове в Адриатическом море составляет, самое меньшее, восемьдесят градусов. Мы прекрасно проведем время.
С любовью, Георг».
Это действительно было замечательное время. В конце концов многочисленные сомнения изгладились в неспокойной совести Петера, и в начале июля они приехали к нам. С удовлетворением глядя на свои восемнадцать мест багажа, Петер уверил нас, что пошлет его в Полу отдельно, поездом. Пола, находящаяся на самой южной точке полуострова Истрия, была бывшей австрийской военно-морской базой, ныне принадлежавшей Италии, а остров был в нескольких милях от берега.
Главной особенностью предыдущего Рождества было то, что все получили в подарок по велосипеду, за исключением маленькой Мартины, которой подарили самокат. Когда старшие дети Петера привезли с собой свои велосипеды, появился такой план: они берут с собой наших старших и меня и отправляются на велосипедах в поездку к Альпам. Через несколько дней следом за нами на машине отправляются Георг и Лаура. Что касается Петера, он намеревался проделать этот путь на поезде, чтобы приглядеть за багажом. В эту пору на больших дорогах было немного автомобилей, а местность, через которую мы проезжали, была сказочно прекрасна — мы замечательно, бесподобно провели время. Через пять дней мы были в Поле, где встретились с остальными членами наших семей, и, поглощая восхитительную жаренную рыбу, запивая темным вином местного производства, засиделись глубоко за полночь, рассказывая друг другу о дорожных приключениях.
Дети были возбуждены и, перебивая друг друга, торопились рассказать о своих впечатлениях, возглавляемые Гедвигой, которая давясь от непрерывного хихиканья, рассказывала:
— Знаешь, папа, что случилось? Каждый день, когда мы в полдень останавливались на большой привал, Руперт куда-то исчезал. На четвертый день мы потихоньку пошли за ним, чтобы узнать, что он делает. И знаешь, где мы его нашли? Он сидел посреди поляны в лесу, держал на коленях зеркало и бри-и-и-и-лся!
Бедный Руперт! Он покраснел до корней волос, и было легко заметить, что ему очень хочется задушить свою дорогую маленькую сестричку.
Однако, уже было пора отправляться спать. На следующий день мы наняли большую лодку, чтобы переправиться на Веруду — цель нашего путешествия. Когда мы пришли на пристань, несколько мужчин уже грузили огромные коробки.
— Силы Небесные! Вот это багаж! — вырвалось у меня.
Дело было вот в чем. Петер, в полном осуществлении своего долга перед семьей и самим собой, последовал советам «Справочника по кемпингам», слово в слово, в котором говорится, что минимум, что требуется для каждого: а) из восьми человек, б) на шесть недель, в) в солнечную погоду, г) в дождь, и так далее. Всем этим и были набиты коробки. Мы с Георгом переглянулись. Мы знали, что прекрасно проведем время.
На острове не было пристани. К берегу нужно было идти вброд по отмели. Наш багаж состоял из шести палаток, а также гамака, спального мешка, двух одеял и рюкзака на каждого. Мы уже бывали в таких походах раньше.
Утром было очень, очень жарко, а теперь в небе собрались темные тучи. Критически посмотрев в небо, Георг бросил нам:
— Ставим лагерь — быстро!
В мгновение ока шесть палаток были поставлены в круг, а оставшийся багаж размещен в большой палатке, которая вполне могла служить столовой и гостиной в дождливые дни. Мы работали молча, каждый знал что ему делать дальше. Только теперь я вдруг вспомнила про Петера. Куда он делся?
— Петер, Петер! — позвала я, и сразу же последовал поспешный приглушенный ответ:
— Я здесь!
За густой сосной я обнаружила его, с головой забравшегося в глубокую коробку. Как раз в этот момент он вынырнул оттуда с багровым лицом и ликующим взглядом.
— Есть! — победно воскликнул он.
И что же это было? «Справочник по кемпингам», который по ошибке оказался упрятанным на самое дно здоровенной коробки. Петер нервно поискал свои очки, которые никогда не мог найти сразу, потому что они обычно были сдвинуты у него на лоб. Потом, открыв книгу на первой странице, он сказал:
— А теперь, родственница, начнем. — И стал читать прямо в мои отказывавшиеся верить уши:
«Первое, что надлежит сделать на месте будущего расположения туристического лагеря — определить какое это место: а) песчаное, б) каменистое, в) болотистое, г) холмистое, д) равнинное».
Очки вновь поднялись на лоб, и с видом Юлия Цезаря, Петер закричал:
— Дети, смирно! Определяем характер местности.
Подошедший Георг, который не был свидетелем этой сцены, прервал этот стратегический маневр предложением:
— Петер, я думаю, будет лучше убрать твои коробки в одну из палаток. Через пять минут они будут полны водой.
Мне стало жалко этого «Цезаря», и я сказала:
— Место равнинное и песчаное, пошли! — начали падать первые капли, большие как вишни.
Когда гроза кончилась, главной задачей было распаковать коробки. Еще раз взглянув на их содержимое, я смогла сравнить их только с туристским отделом крупного магазина. Новенькие палатки с резиновым дном, прикрепленным к ним, ацетиленовые светильники для каждой палатки, две сборные лодки с тремя парусами каждая, замысловатые спальные мешки и пушистые пижамы, блестящее кухонное оборудование, граммофон с пластинками, одна коробка, полная книг, другая — бутылками вина, и еще одна наполнена лиловыми одеялами в зеленый горошек с шелковой каймой по краям и изящными подушками, еще одна коробка набита консервами отборных деликатесов. А посреди всей этой кучи, широко раскрыв объятия, стоял сияющий Петер и твердил:
— Берите, берите, не стесняйтесь! У нас здесь гораздо больше, чем нам нужно!
Веруда — один из многочисленных островов у побережья Истрии и Далмации. С одной стороны он полого возникает из моря, постепенно поднимаясь примерно на двести футов, и неожиданно обрывается с другой стороны крутой скалой. Его можно обойти вокруг всего за час. Море глубоко вдалось в его береговую линию, образовав множество мелких бухточек, величиной с большую комнату. Часть острова, около пятидесяти акров, была покрыта густым сосновым лесом. Остальную территорию занимали поля и пастбища. Когда-то этот прекрасный уголок принадлежал францисканцам. На самой высокой точке острова все еще виднелись развалины церкви и монастыря. Монахи посадили здесь сад с целебными травами. Много времени спустя после того, как францисканцев прогнал отсюда Наполеон, травы разрослись по всему острову и во время жарких летних дней и ночей источают изумительный аромат, который чувствуется за мили и мили в море — тимьян и лаванда, укроп и полынь, мята и душистая пеларгония, розмарин и множество других, которые мы не можем даже назвать. Древние стены поросли жимолостью, дикими розами, алеандром и лавром. Прогулка через этот маленький рай в лунную ночь была восхитительна.
