– Я избегала встреч с его родными, – сказала Велвет, – поскольку не соответствовала меркам этой истеричной семейки. Его мамаша – первостатейная сучка, а бывшая жена – точная ее копия. Они не хотели иметь с нами дела.

«Так, значит, Фейс знала, что Пит в городе? – подумал Уит. – Почему же она мне ничего не сказала?» Он тронул Велвет за плечо; она не отстранилась.

– Откуда же у Пита мог оказаться пистолет?

– Яхта принадлежит другу Пита. Это мог быть его пистолет. Не знаю. – Велвет начало трясти.

– И кто этот друг? – спросила Клаудия.

– Парня зовут Дэлоуч, Джуниор Дэлоуч. Он живет в Хьюстоне, а здесь у него квартира для отдыха на выходные. – Велвет схватила Уита за руку. – А доктор Пита смотрел? Вы уверены, что Пит мертв?

– К сожалению, уверен. Ничего не поделаешь.

– Вы в последнее время не замечали у мистера Хаббла каких-либо признаков депрессии? – поинтересовалась Клаудия.

– Вы думаете, что он застрелился? – голос Велвет звучал скептически. – Это абсолютно исключено. Никогда, никогда, никогда… – Она встала и сделала шаг от дивана, решительно качая головой.

Клаудия тоже поднялась.

– Я понимаю, это очень тяжело…

– Вы ведь совершенно не были с ним знакомы, мисс, и все же полагаете, что знаете его лучше меня? Он… не убивал себя.

И тогда Уит задал совершенно уместный здесь вопрос:

– Почему вы в этом так уверены?

Она посмотрела ему в глаза: таким взглядом вполне можно сжигать вражеские танки.

– Потому что. Он слишком себя любил. Не было у него никакой депрессии. Если он мертв, значит, его убили.

– Хорошо, – согласилась Клаудия. – А кто мог хотеть его смерти?

Велвет облизнула пересохшие губы.

– Ну, во-первых, не я. Я знаю, как вы, копы, работаете; у меня не было никаких причин желать его смерти.

– В каких вы были отношениях с ним? – осведомился Уит.

– Мы долгое время были друзьями. Мы вместе работали в области художественного кино. Сняли десятки фильмов.

– Так он был вашим бойфрендом? – уточнила Клаудия.

– Бойфрендом? Что за детский сад? Нет, не был. – Велвет нахмурилась. – Послушайте, вам нужно поговорить с Джейбсом Джонсом. Раньше он был известным борцом, а сейчас работает проповедником на кабельном телеканале. Знаете такого?

– Знаем, – за двоих ответил Уит.

Велвет кивнула.

– Пит работал над новым фильмом, и ему нужна была от Джейбса кое-какая помощь, но тот сказал, чтобы мы оставили его в покое. Так вот, когда вчера вечером я вернулась из магазина, Джейбс был здесь, на яхте. Похоже, их с Питом разговор проходил чересчур нервно. Могу сказать, что Пит был явно разозлен – лицо красное, он весь просто кипел. А Джейбс самодовольно ухмылялся, словно только что срубил прилично денег.

«Как все-таки род занятий человека влияет на выбор выражений», – заметил про себя Уит.

– С Джейбсом мы поговорим, – заверила ее Клаудия. – Может, с кем-нибудь еще?

Велвет задумалась, покусывая губу.

– Я думаю, с его бывшей женой, Фейс Хаббл. Они ссорились по поводу свиданий Пита с сыном… Фейс настаивала на том, чтобы у Пита с Сэмом не было ничего общего. Пит же хотел иметь совместное с ней попечительство над сыном, хотя я уверена, что никто бы ему этого не позволил; вот они с Фейс и спорили из-за мальчишки. Много спорили.

Чудненько… Уит даже закашлялся.

– Где вы были сегодня вечером, Велвет? – спросила Клаудия.

– Ясно, куда вы клоните, – мрачно пробормотала Велвет. – Не станете же вы на самом-то деле подозревать сенаторскую подпевалу или священника, вам сейчас проще заняться моей задницей.

– Я всего лишь интересуюсь, где вы были сегодня вечером, когда видели Пита в последний раз и о чем тогда разговаривали, – спокойно ответила Клаудия. – Ваша задница нас пока не интересует, так что успокойтесь и просто помогите нам.

Велвет снова передернуло, и она откинулась на спинку дивана.

– Пит должен был кое-что сделать относительно своего сценария.

– Сценария о своем брате? – спросил Уит.

– Да, – медленно ответила Велвет. – А вы откуда знаете?

– Я видел пленку в его магнитофоне, где он подбирает место съемок и рассуждает о машине своего брата.

– Пит хотел остаться один – так ему лучше пишется, – но не собирался писать сценарий на пляже. Он сказал, что мне лучше поехать куда-нибудь и развеяться. Поэтому я отправилась за покупками, съела гамбургер в кафе на пляже в Порт-Лео, потом пошла в кино. – Она внимательно посмотрела на Клаудию. – У меня есть корешок билета оттуда, а этот придурок за стойкой в закусочной пытался со мной заигрывать. Для алиби достаточно?

– Я бы хотела здесь, на пристани, составить с ваших слов протокол, – невозмутимо заявила Клаудия.

– Вот, блин, мне что, нужен адвокат? – Велвет схватила Уита за руку. – Вы ведь судья, верно? Так нужен мне адвокат?

– Вас не арестовывают, мэм, – объяснила Клаудия. – Если вы хотите, чтобы присутствовал адвокат, вы можете его пригласить. Мы просто хотим составить протокол вашего допроса.

– Велвет, вам есть где переночевать? – спросил Уит. – Ваша яхта является местом преступления, поэтому вам нельзя будет остаться здесь, по крайней мере этой ночью.

Плечи Велвет внезапно обмякли, как будто она только сейчас осознала безысходность ситуации.

– Вы имеете в виду друзей? К сожалению, у меня здесь нет друзей. Не могу я ладить с вашим братом – приличной публикой.

– Я позабочусь о том, где бы вы смогли остановиться, – сказал Уит.

Клаудия удивленно подняла брови, словно спрашивая: решил немного поиграть в благородных рыцарей?

– Спасибо, но ваша помощь мне не нужна. – Велвет встала. – Вы позволите посмотреть на Пита? Возможно, именно мне придется сообщить об этом его матери.

– Это сделает шеф полиции, – заявила Клаудия. – Он знаком с матерью Пита уже много лет. Давайте спустимся вниз к пристани, составим протокол, и тогда мы все сможем отсюда уйти. Хорошо?

Велвет решительно скрестила руки.

– Составляйте любые протоколы, какие хотите. Скажите только, чем я могу помочь. Потому что нет таких обстоятельств, которые подтолкнули бы Пита на самоубийство. Их просто не существует. – Ее губы упрямо сжались. – А если вы, ребята, не найдете того, кто убил его, я подниму такой шум, что мало вам не покажется. Надеюсь, вы оба представляете себе, что такое открытый судебный процесс?

Небольшая группка, собравшаяся на пристани, состояла из богатых бездельников, любителей поплавать на яхте по Мексиканскому заливу и жителей северных штатов, приехавших сюда на зиму. Общим у них было только одно: стремление к ровному морскому загару и покою. Все они торопливо покинули свои лодки и сейчас толпились на автостоянке под мигающим светом полицейских огней. Были слышны разговоры о том, что жизнь слишком коротка, что в Золотой Залив пускают не тех, кого следовало бы. Излишне активный патрульный Фокс неосмотрительно произнес слово «самоубийство», и по толпе сразу поползли слухи.

Клинок прислушивался к ропоту, подхватывая на лету рождавшиеся сплетни. Сердце его приятно трепетало, словно он щекотал себя слабыми дозированными разрядами тока. Никто не обратил на него особого внимания; только одна праздная пара, живущая на своей яхте, поздоровалась с ним, когда он стоял рядом с ними, спрятав руки и карманы легкой ветровки.

Сейчас Клинок следил за полицейским, который искал что-то в багажнике патрульной машины. Интересно, как он отреагирует, если Клинок наклонится к нему и шепнет на ухо: «У меня есть страстное увлечение, которым я могу с вами поделиться. Хотите посмотреть на мои могилы?» Он, конечно, никому ничего не скажет. Но тогда городские власти наградили бы этого полицейского. Красотки в новостях приветствовали бы удачливого копа как героя, а его, Клинка, назвали бы сумасшедшим. Эти снобы с яхт толкались бы за место перед телекамерой и причитали срывающимися голосами: «О да, мы все ужасно шокированы. Он казался нам таким милым человеком». И ему самому, наверное, тоже дали бы возможность выступить на телевидении и рассказать обо всей этой истории со своей точки зрения.